Неточные совпадения
Он ощущал позыв к женщине все более определенно, и это вовлекло его в приключение, которое он назвал смешным. Поздно вечером он забрел в какие-то узкие, кривые улицы, тесно застроенные высокими домами. Линия окон была взломана, казалось, что этот дом
уходит в землю от тесноты, а соседний выжимается вверх. В сумраке, наполненном тяжелыми запахами, на панелях, у дверей сидели и стояли очень демократические люди, гудел негромкий говорок, сдержанный смех, воющее позевывание. Чувствовалось настроение
усталости.
Выбрав удобную минуту, Клим пожаловался на
усталость и
ушел, брат, сопровождая его, назойливо допрашивал...
Клим тоже
ушел, сославшись на
усталость и желая наедине обдумать брата. Но, придя в свою комнату, он быстро разделся, лег и тотчас уснул.
— К сожалению, мне нужно идти в университет, — объявил Клим,
ушел и до
усталости шагал по каким-то тихим улицам, пытаясь представить, как встретится он с Лидией, придумывая, как ему вести себя с нею.
— Светлее стало, — усмехаясь заметил Самгин, когда исчезла последняя темная фигура и дворник шумно запер калитку. Иноков
ушел, топая, как лошадь, а Клим посмотрел на беспорядок в комнате, бумажный хаос на столе, и его обняла
усталость; как будто жандарм отравил воздух своей ленью.
Но с этого дня он заболел острой враждой к Борису, а тот, быстро уловив это чувство, стал настойчиво разжигать его, высмеивая почти каждый шаг, каждое слово Клима. Прогулка на пароходе, очевидно, не успокоила Бориса, он остался таким же нервным, каким приехал из Москвы, так же подозрительно и сердито сверкали его темные глаза, а иногда вдруг им овладевала странная растерянность,
усталость, он прекращал игру и
уходил куда-то.
Клим был рад
уйти; он не понимал, как держать себя, что надо говорить, и чувствовал, что скорбное выражение лица его превращается в гримасу нервной
усталости.
Самгин давно знал, что он тут лишний, ему пора
уйти. Но удерживало любопытство, чувство тупой
усталости и близкое страху нежелание идти одному по улицам. Теперь, надеясь, что пойдет вчетвером, он вышел в прихожую и, надевая пальто, услыхал голос Морозова...
Она, не глядя на него, принимала его руку и, не говоря ни слова, опираясь иногда ему на плечо, в
усталости шла домой. Она пожимала ему руку и
уходила к себе.
Нечего делать, Вера покорилась вполне. Ни
усталости, ни скуки она уже не обнаруживала, а мужественно и сосредоточенно слушала вялый рассказ. Райский послушал, послушал и
ушел.
Англичанин, раздав положенное число Евангелий, уже больше не раздавал и даже не говорил речей. Тяжелое зрелище и, главное, удушливый воздух, очевидно, подавили и его энергию, и он шел по камерам, только приговаривая «all right» [«прекрасно»] на донесения смотрителя, какие были арестанты в каждой камере. Нехлюдов шел как во сне, не имея силы отказаться и
уйти, испытывая всё ту же
усталость и безнадёжность.
Молодому Райнеру после смерти матери часто тяжел был вид опустевшего дома, и он нередко
уходил из него на целые дни. С книгою в руках ложился он на живописный обрыв какой-нибудь скалы и читал, читал или думал, пока
усталость сжимала его глаза.
Последний
ушел Ярченко. Он ссылался на головную боль и
усталость. Но едва он вышел из дома, как репортер схватил за руку Лихонина и быстро потащил его в стеклянные сени подъезда.
— После как-нибудь расскажу, — отвечал Павел, и, ссылаясь на
усталость, он
ушел и лег на постель.
Муза, впрочем, недолго поиграла и, почему-то вдруг остановившись на половине одной арии, отозвалась
усталостью и
ушла к себе наверх. Вообще она была какая-то непоседливая, и как будто бы ее что-то такое тревожило.
Елена протянула руки, как будто отклоняя удар, и ничего не сказала, только губы ее задрожали и алая краска разлилась по всему лицу. Берсенев заговорил с Анной Васильевной, а Елена
ушла к себе, упала на колени и стала молиться, благодарить Бога… Легкие, светлые слезы полились у ней из глаз. Она вдруг почувствовала крайнюю
усталость, положила голову на подушку, шепнула: «Бедный Андрей Петрович!» — и тут же заснула, с мокрыми ресницами и щеками. Она давно уже не спала и не плакала.
Каждая минута рождает что-нибудь новое, неожиданное, и жизнь поражает слух разнообразием своих криков, неутомимостью движения, силой неустанного творчества. Но в душе Лунёва тихо и мертво: в ней всё как будто остановилось, — нет ни дум, ни желаний, только тяжёлая
усталость. В таком состоянии он провёл весь день и потом ночь, полную кошмаров… и много таких дней и ночей. Приходили люди, покупали, что надо было им, и
уходили, а он их провожал холодной мыслью...
— М-да… Я, знаете ли, никогда не волнуюсь, — сказал я неизвестно зачем, но почувствовал, что от
усталости даже устыдиться не могу, только глаза отвел в сторону. Попрощался и
ушел к себе. Крупный снег шел, все застилало, фонарь горел, и дом мой был одинок, спокоен и важен. И я, когда шел, хотел одного — спать.
По цирку прокатился смех, и затрещали аплодисменты. Два клоуна с белыми лицами, вымазанными черной и малиновой краской, выбежали с арены в коридор. Они точно позабыли на своих лицах широкие, бессмысленные улыбки, но их груди после утомительных сальто-мортале дышали глубоко и быстро. Их вызвали и заставили еще что-то сделать, потом еще раз и еще, и только когда музыка заиграла вальс и публика утихла, они
ушли в уборную, оба потные, как-то сразу опустившиеся, разбитые
усталостью.
С раннего утра больше половины матерей и белиц из Манефиной обители
ушли к соседям праздновать, но, как ни упрашивала мать Таисея самое Манефу не забыть прежней любви, в такой великий день посетить их обитель, она не пошла, ссылаясь на
усталость и нездоровье…
В молодости бодрится, весело живет человек, но в середине жизни уже нет той бодрости, а к старости уже чувствуется
усталость и всё больше и больше хочется отдыха. И как после дня приходит ночь, и ложится человек, и начинают в голове его мешаться мысли, и он, засыпая,
уходит куда-то и не чует уже сам себя, — то же и с человеком, когда он умирает.
В двенадцатом часу горничная доложила, что пришли Владимир Михайлыч. Софья Львовна, пошатываясь от
усталости и головной боли, быстро надела свой новый удивительный капот сиреневого цвета, с меховою обшивкой, наскоро кое-как причесалась; она чувствовала в своей душе невыразимую нежность и дрожала от радости и страха, что он может
уйти. Ей бы только взглянуть на него.
Милый, может быть, даже любимый, я скоро тихо и незаметно
уйду от жизни, ведь так противно в девятнадцать лет чувствовать
усталость.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтоб
уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера.
Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.