Неточные совпадения
Охотно подавал подчиненным левую руку, охотно улыбался и не только не позволял
себе ничего
утверждать слишком резко, но даже любил, при докладах, употреблять выражения вроде:"Итак, вы изволили сказать"или:"Я имел уже честь доложить вам"и т. д.
Но как ни строго хранили будочники вверенную им тайну, неслыханная весть об упразднении градоначальниковой головы в несколько минут облетела весь город. Из обывателей многие плакали, потому что почувствовали
себя сиротами и, сверх того, боялись подпасть под ответственность за то, что повиновались такому градоначальнику, у которого на плечах вместо головы была пустая посудина. Напротив, другие хотя тоже плакали, но
утверждали, что за повиновение их ожидает не кара, а похвала.
Поэтому почти наверное можно
утверждать, что он любил амуры для амуров и был ценителем женских атуров [Ату́ры (франц.) — всевозможные украшения женского наряда.] просто, без всяких политических целей; выдумал же эти последние лишь для ограждения
себя перед начальством, которое, несмотря на свой несомненный либерализм, все-таки не упускало от времени до времени спрашивать: не пора ли начать войну?
Другие
утверждали, что Пфейферша еще в вольном городе Гамбурге полюбила Грустилова за его меланхолический вид и вышла замуж за Пфейфера единственно затем, чтобы соединиться с Грустиловым и сосредоточить на
себе ту чувствительность, которую он бесполезно растрачивал на такие пустые зрелища, как токованье тетеревов и кокоток.
— Проповедник, — говорил он, — обязан иметь сердце сокрушенно и, следственно, главу слегка наклоненную набок. Глас не лаятельный, но томный, как бы воздыхающий. Руками не неистовствовать, но,
утвердив первоначально правую руку близ сердца (сего истинного источника всех воздыханий), постепенно оную отодвигать в пространство, а потом вспять к тому же источнику обращать. В патетических местах не выкрикивать и ненужных слов от
себя не сочинять, но токмо воздыхать громчае.
Я невольно вспомнил об одной московской барыне, которая
утверждала, что Байрон был больше ничего как пьяница. Впрочем, замечание штабс-капитана было извинительнее: чтоб воздержаться от вина, он, конечно, старался уверять
себя, что все в мире несчастия происходят от пьянства.
Она внимала без упреков и возражений, но про
себя — во всем, что он
утверждал, как истину своей жизни, — видела лишь игрушки, которыми забавляется ее мальчик.
Со Швабриным встречался редко и неохотно, тем более что замечал в нем скрытую к
себе неприязнь, что и
утверждало меня в моих подозрениях.
О нет-с, не потому;
Сам по
себе, по нраву, по уму.
Платон Михайлыч мой единственный, бесценный!
Теперь в отставке, был военный;
И
утверждают все, кто только прежде знал,
Что с храбростью его, с талантом,
Когда бы службу продолжал,
Конечно, был бы он московским комендантом.
Теперь, когда Тагильский перешел от пейзажа к жанру, внимание к его словам заострилось еще более и оно уже ставило пред
собою определенную цель: оспорить сходство мысли, найти и
утвердить различие.
«Макаров
утверждает, что отношения с женщиной требуют неограниченной искренности со стороны мужчины», — думал он, отвернувшись к стене, закрыв глаза, и не мог представить
себе, как это можно быть неограниченно искренним с Дуняшей, Варварой. Единственная женщина, с которой он был более откровенным, чем с другими, это — Никонова, но это потому, что она никогда, ни о чем не выспрашивала.
— Можете
себе представить: подходит к вам эдакий страшный и предлагает: не желаете ли, бытие божие докажу? И за полбутылки водки
утверждал и отвергал, доказывал. Очень забавно. Его будто бы даже били, отправляли в полицию… Но, вот видите, оказалось, что он… что-то значит! Философ, да?
— Наша армия уже разбита, и мы — накануне революции. Не нужно быть пророком, чтоб
утверждать это, — нужно побывать на фабриках, в рабочих казармах. Не завтра — послезавтра революция вспыхнет. Пользуясь выступлением рабочих, буржуазия уничтожит самодержавие, и вот отсюда начнется нечто новенькое. Если буржуазия, при помощи военщины, генералов, сумеет организоваться — пролетариат будет иметь пред
собой врага более опасного, чем царь и окружающие его.
Ему нравилось, что эти люди построили жилища свои кто где мог или хотел и поэтому каждая усадьба как будто монумент, возведенный ее хозяином самому
себе. Царила в стране Юмала и Укко серьезная тишина, — ее особенно
утверждало меланхолическое позвякивание бубенчиков на шеях коров; но это не была тишина пустоты и усталости русских полей, она казалась тишиной спокойной уверенности коренастого, молчаливого народа в своем праве жить так, как он живет.
Они воскрешали в памяти Самгина забытые им речи Серафимы Нехаевой о любви и смерти, о космосе, о Верлене, пьесах Ибсена, открывали Эдгара По и Достоевского, восхищались «Паном» Гамсуна,
утверждали за
собою право свободно отдаваться зову всех желаний, капризной игре всех чувств.
— Пустые — хотел ты сказать. Да, но вот эти люди — Орехова, Ногайцев — делают погоду. Именно потому, что — пустые, они с необыкновенной быстротой вмещают в
себя все новое: идеи, программы, слухи, анекдоты, сплетни. Убеждены, что «сеют разумное, доброе, вечное». Если потребуется, они завтра будут оспаривать радости и печали, которые
утверждают сегодня…
Через месяц Клим Самгин мог думать, что театральные слова эти были заключительными словами роли, которая надоела Варваре и от которой она отказалась, чтоб играть новую роль — чуткой подруги, образцовой жены. Не впервые наблюдал он, как неузнаваемо меняются люди, эту ловкую их игру он считал нечестной, и Варвара,
утверждая его недоверие к людям, усиливала презрение к ним.
Себя он видел не способным притворяться и фальшивить, но не мог не испытывать зависти к уменью людей казаться такими, как они хотят.
Клим очень хорошо чувствовал, что дед всячески старается унизить его, тогда как все другие взрослые заботливо возвышают. Настоящий Старик
утверждал, что Клим просто слабенький, вялый мальчик и что ничего необыкновенного в нем нет. Он играл плохими игрушками только потому, что хорошие у него отнимали бойкие дети, он дружился с внуком няньки, потому что Иван Дронов глупее детей Варавки, а Клим, избалованный всеми, самолюбив, требует особого внимания к
себе и находит его только у Ивана.
Клим Иванович Самгин чувствовал
себя человеком, который знает все, что было сказано мудрыми книжниками всего мира и многократно в раздробленном виде повторяется Пыльниковыми, Воиновыми. Он был уверен, что знает и все то, что может быть сказано человеком в защиту от насилия жизни над ним, знает все, что сказали и способны сказать люди, которые
утверждают, что человека может освободить только коренное изменение классовой структуры общества.
«Она очень свободно открывает
себя предо мною. Я — ничего не мог сказать ей о
себе, потому что ничего не
утверждаю. Она — что-то
утверждает.
Утверждает — нелепость. Возможно, что она обманывает
себя сознательно, для того чтоб не видеть бессмыслицы. Ради самозащиты против мелкого беса…»
Беседы с нею всегда
утверждали Клима в самом
себе,
утверждали не столько словами, как ее непоколебимо уверенным тоном. Послушав ее, он находил, что все, в сущности, очень просто и можно жить легко, уютно. Мать живет только
собою и — не плохо живет. Она ничего не выдумывает.
Он чувствовал
себя окрепшим. Все испытанное им за последний месяц
утвердило его отношение к жизни, к людям. О
себе сгоряча подумал, что он действительно независимый человек и, в сущности, ничто не мешает ему выбрать любой из двух путей, открытых пред ним. Само
собою разумеется, что он не пойдет на службу жандармов, но, если б издавался хороший, независимый от кружков и партий орган, он, может быть, стал бы писать в нем. Можно бы неплохо написать о духовном родстве Константина Леонтьева с Михаилом Бакуниным.
Но он смутно догадывался, что возникшая необходимость убеждать
себя в этом
утверждает обратное: предложение жандарма не оскорбило его. Пытаясь погасить эту догадку, он торопливо размышлял...
Например, если б бабушка на полгода или на год отослала ее с глаз долой, в свою дальнюю деревню, а сама справилась бы как-нибудь с своими обманутыми и поруганными чувствами доверия, любви и потом простила, призвала бы ее, но долго еще не принимала бы ее в свою любовь, не дарила бы лаской и нежностью, пока Вера несколькими годами, работой всех сил ума и сердца, не воротила бы
себе права на любовь этой матери — тогда только успокоилась бы она, тогда настало бы искупление или, по крайней мере, забвение, если правда, что «время все стирает с жизни», как
утверждает Райский.
«Правду бабушка говорит, — радовался он про
себя, — когда меньше всего ждешь, оно и дается! „За смирение“,
утверждает она: и я отказался совсем от него, смирился — и вот! О, благодетельная судьба!»
Одни
утверждают, что у китайцев вовсе нет чистого вкуса, что они насилуют природу, устраивая у
себя в садах миньятюрные горы, озера, скалы, что давно признано смешным и уродливым; а один из наших спутников, проживший десять лет в Пекине, сказывал, что китайцы, напротив, вернее всех понимают искусство садоводства, что они прорывают скалы, дают по произволу течение ручьям и устраивают все то, о чем сказано, но не в таких жалких, а, напротив, грандиозных размерах и что пекинские богдыханские сады представляют неподражаемый образец в этом роде.
Но под давлением жизненных условий он, правдивый человек, допустил маленькую ложь, состоящую в том, что сказал
себе, что для того, чтобы
утверждать то, что неразумное — неразумно, надо прежде изучить это неразумное. Это была маленькая ложь, но она-то завела его в ту большую ложь, в которой он завяз теперь.
Марксизм прав, когда он
утверждает, что человек может изменить мир и подчинить его
себе.
Русские социологи 70-х годов XIX века, критиковавшие натурализм в социальных науках,
утверждали субъективный метод в социологии и этим вызывали насмешки марксистов, которые считали
себя объективистами, хотя и ошибочно [Н. Михайловский и П. Лавров.].
Никто не станет
утверждать, что война сама по
себе есть желанное благо.
Диктаторы и тираны, отрицая свободу для других, для
себя очень любят свободу и всегда
утверждают ее для тех, которые идут за ними и с ними связаны.
Надо заметить, потом весьма многие
утверждали, что она была удивительно хороша
собой в ту минуту.
Мне самому стыдно делать такие предположения, а между тем, представьте
себе это, именно ведь подсудимый это самое и
утверждает: после меня, дескать, когда я уже вышел из дому, повалив Григория и наделав тревоги, он встал, пошел, убил и ограбил.
«Насчет же мнения ученого собрата моего, — иронически присовокупил московский доктор, заканчивая свою речь, — что подсудимый, входя в залу, должен был смотреть на дам, а не прямо пред
собою, скажу лишь то, что, кроме игривости подобного заключения, оно, сверх того, и радикально ошибочно; ибо хотя я вполне соглашаюсь, что подсудимый, входя в залу суда, в которой решается его участь, не должен был так неподвижно смотреть пред
собой и что это действительно могло бы считаться признаком его ненормального душевного состояния в данную минуту, но в то же время я
утверждаю, что он должен был смотреть не налево на дам, а, напротив, именно направо, ища глазами своего защитника, в помощи которого вся его надежда и от защиты которого зависит теперь вся его участь».
Сложилось два мнения: одно
утверждало, что поступок Савельцева представляет
собою один из видов превышения помещичьей власти; другое — что дело это заключает в
себе преступление, подведомое общим уголовным судам. Первое мнение одержало верх.
Как бы то ни было, но вино поддерживало в нем жизнь и в то же время приносило за
собой забвение жизни. Я не
утверждаю, что он сознательно добивался забытья, но оно приходило само
собой, а это только и было нужно.
Сексуальное влечение само по
себе не
утверждает личности, а раздавливает ее.
Правые православные круги, почитавшие
себя наиболее ортодоксальными,
утверждали даже, что соборность есть выдумка Хомякова, что православная свобода у Хомякова несет на
себе печать учения Канта и немецкого идеализма об автономии.
Но в эпоху ложного субъективизма так же мало находит человек самого
себя, так же мало
утверждает свою личность, спасает свою индивидуальность, как и в эпоху ложного объективизма.
Чтобы заслужить бессмертие, нужно жить, а не умирать; нужно на земле, в земной человеческой истории совершить дело спасения; нужно связать
себя с историей вселенной, идти к воскресению,
утверждать плоть в ее нетленности, одухотворять ее.
— И я не верю, хоть есть улики. Девка своевольная, девка фантастическая, девка сумасшедшая! Девка злая, злая, злая! Тысячу лет буду
утверждать, что злая! Все они теперь у меня такие, даже эта мокрая курица, Александра, но эта уж из рук вон выскочила. Но тоже не верю! Может быть, потому что не хочу верить, — прибавила она как будто про
себя. — Почему ты не приходил? — вдруг обернулась она опять к князю. — Все три дня почему не приходил? — нетерпеливо крикнула ему она другой раз.
Одни решили, что она много о
себе думает; другие, что она ехидная-преехидная: все молчит да выслушивает; третьи даже считали ее на этом же основании интриганкой, а четвертые, наконец, не соглашаясь ни с одним из трех вышеприведенных мнений,
утверждали, что она просто дура и кокетка.
Эти люди совсем не отрицатели и протестанты; напротив того, они сами не раз
утверждали его в правилах общежития, сами являлись пламенными защитниками тех афоризмов, которыми он, с их же слов, окружил
себя.
Я спрашиваю
себя:"Зачем нужен уланский офицер?" — и смело отвечаю:"Он нужен в качестве эксперта по военной части!"Я не смею
утверждать, но мне кажется… и если вашему превосходительству угодно будет выслушать меня…
Не смея ни возражать, ни
утверждать ничего относительно офицеров и аптекаря (потому что я и сам этого обстоятельства не привел в положительную известность), я объясняю
себе холодность Марьи Петровны несколько иначе.
В фельетонцах он
утверждал, что катанье на тройках есть признак наступления зимы; что есть блины с икрой — все равно, что в море купаться; что открытие «Аркадии» и «Ливадии» знаменует наступление весны. Вопросцы он разрабатывал крохотные, но дразнящие, оставляя, однако ж, в запасе лазейку, которая давала бы возможность отпереться. Вообще принял
себе за правило писать бойко и хлестко; ненавидел принципы и убеждения и о писателях этой категории отзывался, что они напускают на публику уныние и скучищу.
Мало того: он
утверждал, что сама злая воля преступника требует
себе воздаяния в виде кнута и что, не будь этого воздаяния, она могла бы счесть
себя неудовлетворенною.
Я, разумеется, далек от того, чтобы
утверждать, что русская жизнь имеет исключительно дело с берейторами, идиотами и расточителями, но для меня вполне несомненно, что всякое негодующее и настойчивое слово, посланное навстречу расхищению и идиотству, неизбежно и как-то само
собой зачисляется в категорию"неотносящихся"дел.
Люди эти слывут в земстве дельцами, сочиняют формочки с бесчисленным множеством граф, называют
себя консерваторами, хвастаются связью с землею,
утверждают, что «русский мужичок не выдаст», и приходят в умиление от «Московских ведомостей».
— Все эти злоупотребления, — продолжал губернатор, выпрямляя наконец свой стан и поднимая голову, — все они еще не так крупны, как сделки господ чиновников с разного рода поставщиками, подрядчиками, которые — доставляют ли в казну вино, хлеб, берут ли на
себя какую-нибудь работу — по необходимости должны бывают иметь в виду при сносе цены на торгах, во-первых, лиц, которые
утверждают торги, потом производителей работ и, наконец, тех, которые будут принимать самое дело.