Неточные совпадения
Мальчики считали, что Недоделанный учит весело, Клим находил его глупым, злым и убеждался, что
в гимназии учиться скучнее и труднее, чем у Томилина.
Самгин не знал, но почему-то пошевелил бровями так, как будто о дяде Мише излишне говорить; Гусаров оказался блудным сыном богатого подрядчика малярных и кровельных работ, от отца ушел еще будучи
в шестом классе
гимназии,
учился в казанском институте ветеринарии, был изгнан со второго курса, служил приказчиком
в богатом поместье Тамбовской губернии, матросом на волжских пароходах, а теперь — без работы, но ему уже обещано место табельщика на заводе.
В этот вечер Самгины узнали, что Митрофанов, Иван Петрович, сын купца, родился
в городе Шуе, семь лет сидел
в гимназии, кончил пять классов, а
в шестом
учиться не захотелось.
В гимназии она считалась одной из первых озорниц, а
училась небрежно. Как брат ее, она вносила
в игры много оживления и, как это знал Клим по жалобам на нее, много чего-то капризного, испытующего и даже злого. Стала еще более богомольна, усердно посещала церковные службы, а
в минуты задумчивости ее черные глаза смотрели на все таким пронзающим взглядом, что Клим робел пред нею.
События
в доме, отвлекая Клима от усвоения школьной науки, не так сильно волновали его, как тревожила
гимназия, где он не находил себе достойного места. Он различал
в классе три группы: десяток мальчиков, которые и
учились и вели себя образцово; затем злых и неугомонных шалунов, среди них некоторые, как Дронов,
учились тоже отлично; третья группа слагалась из бедненьких, худосочных мальчиков, запуганных и робких, из неудачников, осмеянных всем классом. Дронов говорил Климу...
— Значит —
учишься? А меня вот раздразнили и — выбросили. Не совали бы
в гимназию, писал бы я вывески или иконы, часы чинил бы. Вообще работал бы что-нибудь легкое. А теперь вот живи недоделанным.
Этот Козлов, сын дьякона, сначала
в семинарии, потом
в гимназии и дома — изучил греческий и латинский языки и,
учась им, изучил древнюю жизнь, а современной почти не замечал.
— Все равно: ведь ты
учишься там. Чему? У опекуна
учился,
в гимназии учился: рисуешь, играешь на клавикордах — что еще? А студенты выучат тебя только трубку курить, да, пожалуй, — Боже сохрани — вино пить. Ты бы
в военную службу поступил,
в гвардию.
Эта, уже утрированная, мечта повлияла даже тогда на мой успех
в седьмом классе
гимназии; я перестал
учиться именно из фанатизма: без образования будто прибавлялось красоты к идеалу.
Ну что двести рублей?» Взрастила, однако же, Олю и обучила
в гимназии… «И ведь как училась-то, как
училась; серебряную медаль при выпуске получила…» (Тут, разумеется, долгие слезы.)
Почти все они где-нибудь
учились,
в иркутской
гимназии например; притом они не носят бород и ходят
в европейском платье, от этого нет резкого неравенства
в обществе.
Учился он легко и
в гимназии и
в университете и кончил курс первым кандидатом математического факультета.
Два старших мальчика
учились в классической
гимназии, один —
в военном, один —
в реальном училище и т. д.
Канцелярия была без всякого сравнения хуже тюрьмы. Не матерьяльная работа была велика, а удушающий, как
в собачьем гроте, воздух этой затхлой среды и страшная, глупая потеря времени, вот что делало канцелярию невыносимой. Аленицын меня не теснил, он был даже вежливее, чем я ожидал, он
учился в казанской
гимназии и
в силу этого имел уважение к кандидату Московского университета.
В пансионе Окрашевской
учились одни дети, и я чувствовал себя там ребенком. Меня привозили туда по утрам, и по окончании урока я сидел и ждал, пока за мной заедет кучер или зайдет горничная. У Рыхлинскогс
учились не только маленькие мальчики, но и великовозрастные молодые люди, умевшие уже иной раз закрутить порядочные усики. Часть из них
училась в самом пансионе, другие ходили
в гимназию. Таким образом я с гордостью сознавал, что впервые становлюсь членом некоторой корпорации.
Вот у протопопа обе дочери
в гимназии учатся в Екатеринбурге, потом из чиновничьих дочерей тоже не отстают.
Наконец, я могу похвалиться точнейшими изысканиями о том главном факте, как эта чрезвычайная привязанность к вам Павлищева (стараниями которого вы поступили
в гимназию и
учились под особым надзором) породила, наконец, мало-помалу, между родственниками и домашними Павлищева мысль, что вы сын его, и что ваш отец был только обманутый муж.
— Что же я его воспитала: я его
в гимназии держала до пятого класса, а тут сам же не захотел
учиться; стал себя считать умней всех.
— Да что ж такое мне вам рассказать, — проговорил он. — Вы, кажись, знаете Катерину Петровну Плавину: сын-то ее словно бы жил с вами, как вы
в гимназии учились?
— Вы еще
в гимназии учитесь? — спросила его девушка.
— Вот теперь тебя везут
в гимназию; тебе надобно
учиться хорошо; мальчик ты умный;
в ученье счастье всей твоей жизни будет.
В гимназии Вихров тоже преуспевал немало: поступив
в пятый класс, он должен был начать
учиться математике у Николая Силыча.
Николай Чудинов — очень бедный юноша. Отец его служит главным бухгалтером казначейства
в отдаленном уездном городке. По-тамошнему, это место недурное, и семья могла содержать себя без нужды, как вдруг сыну пришла
в голову какая-то"гнилая фантазия". Ему было двадцать лет, а он уже возмечтал!
Учиться! разве мало он
учился! Слава богу, кончил
гимназию — и будет.
— Нарочно они так придумали, чтобы Ардальона Борисыча подловить, — говорила Грушина, торопясь, размахивая руками и радостно волнуясь оттого, что передает такое важное известие. — Видите ли, у этой барышни есть двоюродный брат сирота, он и
учился в Рубани, так мать-то этой барышни его из
гимназии взяла, а по его бумагам барышня сюда и поступила. И вы заметьте, они его поместили на квартире, где других гимназистов нет, он там один, так что все шито-крыто, думали, останется.
Ольга Васильевна Коковкина, у которой жил гимназист Саша Пыльников, была вдова казначея. Муж оставил ей пенсию и небольшой дом,
в котором ей было так просторно, что она могла отделить еще и две-три комнаты для жильцов. Но она предпочла гимназистов. Повелось так, что к ней всегда помещали самых скромных мальчиков, которые
учились исправно и кончали
гимназию. На других же ученических квартирах значительная часть была таких, которые кочуют из одного учебного заведения
в другое, да так и выходят недоучками.
— Его там,
в гимназии, дурным словам учат, а он не хочет сказать кто. Он не должен укрывать. А то и сам
учится гадостям, и других покрывает.
Когда Митя подрос, его отдали
в гимназию; он
учился хорошо; вечно застенчивый, кроткий и тихий, он был даже любим инспектором, который считал не вовсе сообразным с своей должностью любить детей.
До восемнадцати лет дома у гувернантки
учился, пока ее обнимать начал, а ничему не выучился;
в гимназию в первый класс по девятнадцатому году отдали и через пять лет из второго класса назад вынули.
—
Учиться.
В гимназию его везем.
Потом, когда меня отдали
в гимназию, я до обеда
учился, а от обеда до вечера должен был сидеть все
в том же амбаре, и так до 22 лет, пока я не познакомился
в университете с Ярцевым, который убедил меня уйти из отцовского дома.
— А ты знаешь, что у неё сын есть — большой уж,
в гимназии учится?
— Вот! Что тебе? Ты новенький и богатый, — с богатых учитель-то не взыскивает… А я — бедный объедон, меня он не любит, потому что я озорничаю и никакого подарка не приносил ему… Кабы я плохо
учился — он бы давно уж выключил меня. Ты знаешь — я отсюда
в гимназию уйду… Кончу второй класс и уйду… Меня уж тут один студент приготовляет… Там я так буду
учиться — только держись! А у вас лошадей сколько?
— Просто ты завидуешь ему… Он очень умный… да. Вот он кончит
гимназию — поедет
в Москву
учиться в университет.
— Милый мой! — начал тонкий после лобызания. — Вот не ожидал! Вот сюрприз! Ну да погляди же на меня хорошенько! Такой же красавец, как и был! Такой же душонок и щеголь! Ах ты, господи! Ну, что же ты? Богат? Женат? Я уже женат, как видишь… Это вот моя жена, Луиза, урожденная Ванценбах… лютеранка… А это сын мой, Нафанаил, ученик третьего класса. Это, Нафаня, друг моего детства!
В гимназии вместе
учились!
—
В гимназии вместе
учились! — продолжал тонкий. — Помнишь, как тебя дразнили? Тебя дразнили Геростратом за то, что ты казенную книжку папироской прожег, а меня Эфиальтом за то, что я ябедничать любил. Хо-хо… Детьми были! Не бойся, Нафаня! Подойди к нему поближе… А это моя жена, урожденная Ванценбах… лютеранка.
Многие воспитанники,
в том числе и я, не выслушавшие полного гимназического курса, продолжали
учиться в некоторых высших классах
гимназии, слушая
в то же время университетские лекции.
Постоянно думая, что если я, по милости божией, поправлюсь здоровьем, может быть, через год, то все же надобно будет представить меня опять
в гимназию, — она назначила мне от двух до трех часов
в день для повторения всего, чему я
учился, для занятия чистописанием и чтением ей вслух разных книг, приличных моему возрасту.
Прошло несколько месяцев, рассеялись последние остатки грусти по доме родительском, по привольному деревенскому житью; я постепенно привык к своей школьной жизни и завел себе несколько приятелей
в гимназии и полюбил ее. Этой перемене много способствовало то, что я только приезжал
в гимназию учиться, а не жил
в ней. Житье у Ивана Ипатыча не так резко разнилось от моей домашней жизни, как безвыходное заключение
в казенном доме
гимназии посреди множества разнородных товарищей.
Высший класс воспитанников перестал
учиться; они говорили, что до тех пор не будут ходить
в классы, покуда не удалят из
гимназии ненавистного квартермистра.
Возвратясь
в гимназию, я принялся прилежно
учиться.
— Я
учился, ездил или ходил
в гимназию весьма охотно.
Учились мы оба
в гимназии,
в одном классе, и оба порядочно; я даже несколько получше Давыда…
Ему теперь четырнадцать лет, и он
учится в губернской
гимназии.
— Во-первых — это надо для тебя же! А во-вторых — что же мне кошек, собак завести, Маврина? Я сижу одна, как
в тюрьме, на улицу выйти не с кем. А она — интересная, она мне романы, журналы даёт, политикой занимается, обо всём рассказывает. Я с ней
в гимназии у Поповой
училась, потом мы разругались…
С великим трудом, голодая, как бездомная собака, он, вопреки воле отца, исхитрился окончить
гимназию и поступить
в университет, но у него обнаружился глубокий, мягкий бас, и ему захотелось
учиться пению.
В гимназии Павел решительно не шалил, не грубил учителям и хорошо
учился.
Дома дочь с матерью куда-нибудь ездили или у них был кто-нибудь; сын был
в гимназии, готовил уроки с репетиторами и
учился исправно тому, чему учат
в гимназии.
Так прожил он еще семь лет. Старшей дочери было уже 16 лет, еще один ребенок умер, и оставался мальчик-гимназист, предмет раздора. Иван Ильич хотел отдать его
в Правоведение, а Прасковья Федоровна на зло ему отдала
в гимназию. Дочь
училась дома и росла хорошо, мальчик тоже
учился недурно.
Из восьми девиц пять уж невест-с, старшей-то двадцать четыре года (прелестнейшая девица, сами увидите-с!), а шестой — пятнадцать лет, еще
в гимназии учится.
— Она у меня
в гимназии училась. Я ее знаю. По географии
училась ничего себе, а по истории — плохо. И
в классе была невнимательна.