Неточные совпадения
Или не знала Гуль-Гуль, что мой названный отец и дядя джигитовал, как настоящий горец-джигит, и
с детства учил меня этой трудной премудрости.
Бедность и сиротство
учат быть дальновидными, и дети, помимо собственной воли, рано перестают быть детьми. Каждая приютка
с детства приучается к мысли о заработке.
По-английски я стал учиться еще в Дерпте, студентом, но
с детства меня этому языку не
учили. Потом я брал уроки в Петербурге у известного учителя, которому выправлял русский текст его грамматики. И в Париже в первые зимы я продолжал упражняться, главным образом, в разговорном языке. Но когда я впервые попал на улицы Лондона, я распознал ту давно известную истину, что читать, писать и даже говорить по-английски — совсем не то, что вполне понимать всякого англичанина.
С детства меня
учили не мучить животных, быть жалостливым; тому же
учили меня все книги, какие я прочел, и мне мучительно жаль тех, кто страдает на вашей проклятой войне.
Вот то же и стихи. Всякие стихи, как только я бывало взгляну на страницу
с короткими строчками, наводили на меня смертельную тоску. Сейчас же разбирает зевота и сон. В
детстве гувернантки заставляли меня
учить наизусть глупые какие-то куплеты для поздравления
с именинами и
с рождениями maman.
В
детстве его
учила молиться мать, которая была глубоко религиозная женщина и сумела сохранить чистую веру среди светской шумной жизни, где религия хотя и исполнялась наружно, но не жила в сердцах исполнителей и даже исполнительниц. Князь помнил, что он когда-то ребенком, а затем мальчиком любил и умел молиться, но
с летами, в товарищеской среде и в великосветском омуте тогдашнего Петербурга, утратил эту способность.
Потом, в жизни, каждый русский человек сваливает почти все свои неудачи, нелепости, промахи на то, что у нас называется"средою", а разбери хорошенько, и выйдет, что пострадал он от того, что не
учили его
с детства определять толково и ясно, что такое стол.
Мать его, дочь довольно известного русского литератора двадцатых годов, в первые годы его
детства сама
учила его всему, чему училась в одном петербургском институте, из которого вышла
с шифром, и, что всего важнее, умела внушить ему любовь к добру, правде и чести.
С детства меня
учили тому, что Христос — бог и учение его божественно, но вместе
с тем меня
учили уважать те учреждения, которые насилием обеспечивают мою безопасность от злого,
учили меня почитать эти учреждения священными.
Кроме того,
с детства и до возмужалости меня
учили уважать то, что прямо противоречит закону Христа.
Ложное представление, приведшее к этому, есть то, что называется догматическою христианскою верой, — тою самою, которой
с детства учат всех исповедующих церковную христианскую веру по разным православным, католическим и протестантским катехизисам.