Неточные совпадения
Вскоре приехал
князь Калужский и Лиза Меркалова со Стремовым. Лиза Меркалова была худая брюнетка с восточным ленивым типом лица и прелестными, неизъяснимыми, как все говорили, глазами.
Характер ее темного туалета (Анна тотчас же заметила и оценила это) был совершенно соответствующий ее красоте. Насколько Сафо была крута и подбориста, настолько Лиза была мягка и распущенна.
Князь Иван Иваныч в конце прошлого столетия, благодаря своему благородному
характеру, красивой наружности, замечательной храбрости, знатной и сильной родне и в особенности счастию, сделал еще в очень молодых летах блестящую карьеру.
Это был один из тех
характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый XV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими
князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек; когда на пожарищах, в виду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь на свете; когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух и завелось козачество — широкая, разгульная замашка русской природы, — и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и удобные места усеялись козаками, которым и счету никто не ведал, и смелые товарищи их были вправе отвечать султану, пожелавшему знать о числе их: «Кто их знает! у нас их раскидано по всему степу: что байрак, то козак» (что маленький пригорок, там уж и козак).
Я пристал к нему, и вот что узнал, к большому моему удивлению: ребенок был от
князя Сергея Сокольского. Лидия Ахмакова, вследствие ли болезни или просто по фантастичности
характера, действовала иногда как помешанная. Она увлеклась
князем еще до Версилова, а
князь «не затруднился принять ее любовь», выразился Васин. Связь продолжалась мгновение: они, как уже известно, поссорились, и Лидия прогнала от себя
князя, «чему, кажется, тот был рад».
Характер ее был похож на мой, то есть самовластный и гордый, и я всегда думал, и тогда и теперь, что она полюбила
князя из самовластия, именно за то, что в нем не было
характера и что он вполне, с первого слова и часа, подчинился ей.
Читатель поймет теперь, что я, хоть и был отчасти предуведомлен, но уж никак не мог угадать, что завтра или послезавтра найду старого
князя у себя на квартире и в такой обстановке. Да и не мог бы я никак вообразить такой дерзости от Анны Андреевны! На словах можно было говорить и намекать об чем угодно; но решиться, приступить и в самом деле исполнить — нет, это, я вам скажу, —
характер!
Я,
князь, не по расчету в этот мрак иду, — продолжал он, проговариваясь, как уязвленный в своем самолюбии молодой человек, — по расчету я бы ошибся наверно, потому и головой, и
характером еще не крепок.
— Изложение дела. Я его племянник, это он не солгал, хоть и всё лжет. Я курса не кончил, но кончить хочу и на своем настою, потому что у меня есть
характер. А покамест, чтобы существовать, место одно беру в двадцать пять рублей на железной дороге. Сознаюсь, кроме того, что он мне раза два-три уже помог. У меня было двадцать рублей, и я их проиграл. Ну, верите ли,
князь, я был так подл, так низок, что я их проиграл!
Но кроме того, стала известна и еще одна странная черта его
характера; и так как эта черта хорошая, то мы и поспешим ее обозначить: после каждого посещения Шнейдерова заведения Евгений Павлович, кроме Коли, посылает и еще одно письмо одному лицу в Петербург, с самым подробнейшим и симпатичным изложением состояния болезни
князя в настоящий момент.
Заметьте себе, милый
князь, что нет ничего обиднее человеку нашего времени и племени, как сказать ему, что он не оригинален, слаб
характером, без особенных талантов и человек обыкновенный.
9 июня был акт.
Характер его был совершенно иной: как открытие Лицея было пышно и торжественно, так выпуск наш тих и скромен. В ту же залу пришел император Александр в сопровождении одного тогдашнего министра народного просвещения
князя Голицына. Государь не взял с собой даже
князя П. М. Волконского, который, как все говорили, желал быть на акте.
— Довольно! — сказал
князь, — надо кончить эту тяжелую сцену. Этот слепой и яростный порыв ревности вне всяких границ рисует ваш
характер совершенно в новом для меня виде. Я предупрежден. Мы поторопились, действительно поторопились. Вы даже и не замечаете, как оскорбили меня; для вас это ничего. Поторопились… поторопились… конечно, слово мое должно быть свято, но… я отец и желаю счастья моему сыну…
Князь писал, что вполне полагается на «своего добрейшего, благороднейшего Николая Сергеевича и в особенности на Анну Андреевну», просил их обоих принять его ветрогона в их семейство, поучить в уединении уму-разуму, полюбить его, если возможно, а главное, исправить его легкомысленный
характер и «внушить спасительные и строгие правила, столь необходимые в человеческой жизни».
Уверяли, что Николай Сергеич, разгадав
характер молодого
князя, имел намерение употребить все недостатки его в свою пользу; что дочь его Наташа (которой уже было тогда семнадцать лет) сумела влюбить в себя двадцатилетнего юношу; что и отец и мать этой любви покровительствовали, хотя и делали вид, что ничего не замечают; что хитрая и «безнравственная» Наташа околдовала, наконец, совершенно молодого человека, не видавшего в целый год, ее стараниями, почти ни одной настоящей благородной девицы, которых так много зреет в почтенных домах соседних помещиков.
— Хорошо-то хорошо, — произнес
князь в раздумье, — но дело в том, — продолжал он, чмокнув, — что тут я рискнул таким источником, из которого мог бы черпать всю жизнь: а тут мирись на пятидесяти тысчонках! Как быть! Не могу; такой уж
характер: что заберется в голову, клином не вышибешь.
— Опять — умрет! — повторил с усмешкою
князь. — В романах я действительно читал об этаких случаях, но в жизни, признаюсь, не встречал. Полноте, мой милый! Мы, наконец, такую дребедень начинаем говорить, что даже совестно и скучно становится. Волишки у вас, милостивый государь, нет,
характера — вот в чем дело!
Следствие производить начал красноносый полицеймейстер: отчасти по кровожадности собственного
характера, отчасти для того, чтоб угодить вице-губернатору, он заставлял, говорят, самого
князя отвечать себе часа по два, по три, не позволяя при этом садиться.
— Не знаю, ваше превосходительство, — начал он нерешительным тоном, — какие вы имеете сведения, а я, признаться сказать, ехавши сюда, заезжал к
князю Ивану. Новый вице-губернатор в родстве с ним по жене — ну, и он ужасно его хвалит: «Одно уж это, говорит, человек с таким состоянием… умный, знающий… человек с
характером, настойчивый…» Не знаю, может быть, по родству и прибавляет.
— Конечно, — подхватил Углаков, —
князь, наверное, это сделает, он такой человек, что на всякое доброе дело сейчас пойдет; но принять какую-нибудь против кого бы ни было строгую меру совершенно не в его
характере.
Доводилась она как-то сродни
князю Потемкину-Таврическому; куртизанила в свое время на стоящих выше всякого описания его вельможеских пирах; имела какой-то роман, из рода романов, отличавших тогдашнюю распудренную эпоху северной Пальмиры, и, наконец, вышла замуж за
князя Аггея Лукича Сурского, человека старого, не безобразного, но страшного с виду и еще более страшного по
характеру.
«В таком случае он сумасшедший и невыносимый по
характеру человек!» — почти воскликнула сама с собой Елена, сознавая в душе, что она в помыслах даже ничем не виновата перед
князем, но в то же время приносить в жертву его капризам все свои симпатии и антипатии к другим людям Елена никак не хотела, а потому решилась, сколько бы ни противодействовал этому
князь, что бы он ни выделывал, сблизиться с Жуквичем, подружиться даже с ним и содействовать его планам, которые он тут будет иметь, а что Жуквич, хоть и сосланный, не станет сидеть сложа руки, в этом Елена почти не сомневалась, зная по слухам, какого несокрушимого закала польские патриоты.
— Она-с!.. — отвечал Елпидифор Мартыныч. — Я бросился к ней, нашел ей нумер и говорю: «Как вам не стыдно не ехать прямо в свой дом!» — «Ах, говорит, не могу, не знаю, угодно ли это будет
князю!» Ну, знаете ангельский
характер ее и кротость! — «Да поезжайте, говорю, —
князь очень рад будет вам».
Князь считал Елену с пылким и, пожалуй, очень дурным
характером, способною, в минуты досады и ревности, наговорить самых обидных и оскорбительных вещей; но чтоб она не любила его нисколько, — он не думал…
— Что ж ни при чем? Вам тогда надобно будет немножко побольше
характеру показать!.. Идти к
князю на дом, что ли, и просить его, чтобы он обеспечил судьбу внука. Он вашу просьбу должен в этом случае понять и оценить, и теперь, как ему будет угодно — деньгами ли выдать или вексель. Только на чье имя? На имя младенца делать глупо: умер он, — Елене Николаевне одни только проценты пойдут; на имя ее — она не желает того, значит, прямо вам: умрете вы, не кому же достанется, как им!..
Смельская. Он странный какой-то: каждый день бывает у меня, исполняет все мои желания, а ничего не говорит… Он робок, должно быть. Ведь бывают такие
характеры. Как мне теперь поступить, уж я и не знаю. Показать
князю холодность — наживешь врага; а Великатов, пожалуй, уедет завтра, и его потеряешь. Любезничать с
князем будет и неблагодарно с моей стороны, да и Великатов мне гораздо больше нравится.
Все это, как рассказывали, ужасно испугало
князя, до того, что он совершенно изменился
характером и обратился в затворника.
Начальство училища с этого же дня обратило на Брянчанинова особенное внимание.
Характер и способности юноши были изучены и определены в точности, и в первый же раз после этого, когда великий
князь спросил...
Все притязания
князей выставляются как незаконные посягательства, нарушавшие высшую власть великокняжескую и происходившие от их своевольного, непокорного
характера.
Какое разумное объяснение! Как оно вытекает из
характера первых
князей русских! И какая честь для мудрого и храброго Олега, что он бежал от своего народа, опасаясь его либеральных наклонностей!..
Но как обе эти истории вертятся около
князя Валковского, то можно полагать, что основу романа, зерно его, составляет именно воспроизведение
характера этого
князя.
К нему приходит отец Наташи — сообщить о своих намерениях, за ним присылает ее мать — расспросить о Наташе, его зовет к себе Наташа, чтобы излить пред ним свое сердце, к нему обращается Алеша — высказать свою любовь, ветреность и раскаяние, с ним знакомится Катя, невеста Алеши, чтобы поговорить с ним о любви Алеши к Наташе, ему попадается Нелли, чтобы выказать свой
характер, и Маслобоев, чтобы разузнать и рассказать об отношениях Нелли к
князю, наконец, сам
князь везет его к Борелю и даже напивается там, чтобы высказать Ивану Петровичу всю гадость своего
характера.
Пусть великий
князь, по своему пылкому
характеру, рассердится и накричит, но его нрав и обычай были таковы, что чем он сильнее окажет на первый раз резкости и даже тяжко обидит, тем он потом скорее смилуется и сам же заступится.
Вторым несчастьем
князя было его круглое одиночество. Женат он не был, родных и друзей не имел. Молчаливый, скрытный
характер и комильфотность, которая тем резче выступала на первый план, чем сильнее хотелось скрыть бедность, мешали ему сближаться с людьми. Для романов он был тяжел, вял и холоден, а потому редко сходился с женщинами…
Выдержав свой
характер, в присутствии
князя в столице, Василий Романович после отъезда Потемкина, не устоял против соблазна посетить несколько раз восточный домик на Васильевском острове.
Как изменчиво было выражение этих глаз, как резки были в них переходы от выражения к выражению, так непостоянен и порывист до резкости был
характер старшей племянницы
князя Александра Павловича.
Адлерберг начал набрасывать очерк манифеста, как вдруг великому
князю пришла мысль поручить его редакцию знаменитому историку Карамзину, который находился в это время в Зимнем дворце. Карамзин часто приходил после смерти императора Александра, и великий
князь Николай Павлович, который ценил как его
характер, так и его талант, имел с ним частые беседы. Поэтому он велел позвать его и передал ему необходимые заметки и инструкции.
Князь Никита молчал. Он знал
характер брата и дал ему успокоиться.
Особенно любит великий
князь слушать рассказы о том, как латинское царство, прежде столь сильное, ныне чахнет, разделенное на мелкие республики, и старается из этих рассказов, льстящих силе его
характера, выводить для себя полезные уроки.
Но граф Лев Николаевич уходить, видимо, не собирался; он, напротив, совершенно оправившись от сцены с
князем, рисковавшей принять очень острый
характер, если бы не появление Боброва, вмешался в разговор, который и перешел вскоре на другие общие темы, на разные злобы дня как невской столицы вообще, так и великосветской части ее в особенности.
Из
характера бывшего татарского
князя передались его потомству вкрадчивость и угодливость, качества неоценимые во все века и у всех народов для приближенных к властителю. Эти качества, перешедшие как родовое наследие и самое драгоценное к отцу Степана Обноскова, Ивану, сделали то, что при великом
князе Василии III Иоанновиче род Обносковых был возведен в боярство, но материально их благополучие от этого не улучшилось.
Я образованного класса, с
князем Канителиным, могу сказать, всё одно как вот с вами теперь, но я имею простой
характер.
Не только служившие при
князе лица, но даже все вельможи и иностранцы без изъятия должны были приноравливаться к его
характеру, если не хотели навлечь на себя его неудовольствия и гнева.
Но прежде чем мы узнаем их из келейной беседы двух братьев
князей, столь различных
характерами и жизненными целями и столь сходных по внешнему облику, опишем в нескольких словах их наружность.
Надо, впрочем, чтобы быть справедливым, сказать, что княжна ни со Свиридовым, ни с Свянторжецким не была так нежна, как с
князем. Их свидания носили
характер светской болтовни при таинственной, многообещающей, но, увы, для них лишь раздражающей обстановке, хотя она и в разговорах наедине, и в письмах называла их полуименем и обмолвливалась сердечным «ты».
Аристотель глазами отца видел, как быстрый румянец и необыкновенная бледность лица Антонова изменили тайне его сердца, когда великий
князь заговорил о дочери боярина, как потом неодолимая грусть пожирала его. Встревоженный, он искал развлечь своего молодого друга и начал разбирать с ним
характер Иоанна.
Великий
князь Николай Павлович, по-видимому, со дня на день ожидал его, хотя мысленно, зная непреклонный
характер брата, подчас был уверен, что он не приедет в Петербург.
Мягкий по природе, воспитанный дома, не испытавший на себе влияния товарищеской среды учебного заведения, созидающей
характеры юношей, балованный сынок боготворившей его матери,
князь Виктор Васильевич Гарин вступил в самостоятельную жизнь сперва юнкера, а потом офицера с смутными, неопределенными взглядами на жизнь, — без знания и конечно, без всякого умения распознавать окружающих его людей, и даже, странно сказать, без точного понятия о добре и зле.
Дело ее приняло официальный
характер, начались уже настоящие формальные допросы и обыски. Для производства этого дела назначены были особые чиновники, инспектор — так в описываемое нами время назывались частные пристава — Волков и
князь Цицианов. Им было строго внушено вести дело «беспроволочно», так как в нем заинтересована сама государыня. Горячо, вследствие этого, принявшись за дело, следователи в короткое время добыли много данных, говоривших против обвиняемой.
Сроки всем этим обязательствам истекают на днях и потому он приглашает
князя уплатить по ним, грозя в противном случае предъявить их к протесту и взысканию, так как, сколько ему известно, доверенности у
князя Виктора кредитоваться от имени отца никогда не бывало и дело это носит уголовный
характер.
В описываемое нами время в окрестности разнесся слух, что в Луговое ожидается молодой хозяин,
князь Сергей Сергеевич Луговой, единственный носитель имени и обладатель богатств своих предков. Стоустая молва говорила о
князе, как будто бы его уже все видели и с ним говорили. Описывали его наружность, манеры,
характер, привычки и тому подобное.