Неточные совпадения
Недаром наши странники
Поругивали мокрую,
Холодную весну.
Весна нужна крестьянину
И ранняя и дружная,
А тут — хоть волком вой!
Не греет землю солнышко,
И облака дождливые,
Как дойные коровушки,
Идут по небесам.
Согнало снег, а зелени
Ни травки, ни листа!
Вода не убирается,
Земля не одевается
Зеленым ярким бархатом
И, как мертвец без савана,
Лежит под небом пасмурным
Печальна и нага.
–…У ней, впрочем, и всегда была эта… привычка, и как только пообедала, чтобы не запоздать ехать, тотчас же отправилась в купальню… Видишь, она как-то там лечилась купаньем; у них там ключ
холодный есть, и она купалась в нем регулярно каждый день, и как только вошла в
воду, вдруг с ней удар!
И прохладно так, и чудесная-чудесная такая голубая
вода,
холодная, бежит по разноцветным камням и по такому чистому с золотыми блестками песку…
— А она — умная! Она смеется, — сказал Самгин и остатком неомраченного сознания понял, что он, скандально пьянея, говорит глупости. Откинувшись на спинку стула, он закрыл глаза, сжал зубы и минуту, две слушал грохот барабана, гул контрабаса, веселые вопли скрипок. А когда он поднял веки — Брагина уже не было, пред ним стоял официант, предлагая
холодную содовую
воду, спрашивая дружеским тоном...
Скрипнул ящик комода, щелкнули ножницы, разорвалась какая-то ткань, отскочил стул, и полилась
вода из крана самовара. Клим стал крутить пуговицу тужурки, быстро оторвал ее и сунул в карман. Вынул платок, помахал им, как флагом, вытер лицо, в чем оно не нуждалось. В комнате было темно, а за окном еще темнее, и казалось, что та, внешняя, тьма может, выдавив стекла, хлынуть в комнату
холодным потоком.
Ему показалось, что он принял твердое решение, и это несколько успокоило его. Встал, выпил еще стакан
холодной, шипучей
воды. Закурил другую папиросу, остановился у окна. Внизу, по маленькой площади, ограниченной стенами домов, освещенной неяркими пятнами желтых огней, скользили, точно в жидком жире, мелкие темные люди.
Встречу непонятно, неестественно ползла, расширяясь, темная яма, наполненная взволнованной
водой, он слышал
холодный плеск
воды и видел две очень красные руки; растопыривая пальцы, эти руки хватались за лед на краю, лед обламывался и хрустел. Руки мелькали, точно ощипанные крылья странной птицы, между ними подпрыгивала гладкая и блестящая голова с огромными глазами на окровавленном лице; подпрыгивала, исчезала, и снова над
водою трепетали маленькие, красные руки. Клим слышал хриплый вой...
Вкус мыслей — горек, но горечь была приятна. Мысли струились с непрерывностью мелких ручейков
холодной, осенней
воды.
Голосок у дяди Миши был тихий, но неистощимый и светленький, как подземный ключ, бесконечные годы источающий
холодную и чистую
воду.
Женская фигура, с лицом Софьи, рисовалась ему белой,
холодной статуей, где-то в пустыне, под ясным, будто лунным небом, но без луны; в свете, но не солнечном, среди сухих нагих скал, с мертвыми деревьями, с нетекущими
водами, с странным молчанием. Она, обратив каменное лицо к небу, положив руки на колени, полуоткрыв уста, кажется, жаждала пробуждения.
Ему хотелось скорей вывести ее на свежую
воду, затронуть какую-нибудь живую струну, вызвать на объяснение. Но чем он больше торопился, чем больше раздражался, тем она становилась
холоднее. А он бросался от вопроса к вопросу.
И вдруг из-за скал мелькнул яркий свет, задрожали листы на деревьях, тихо зажурчали струи
вод. Кто-то встрепенулся в ветвях, кто-то пробежал по лесу; кто-то вздохнул в воздухе — и воздух заструился, и луч озолотил бледный лоб статуи; веки медленно открылись, и искра пробежала по груди, дрогнуло
холодное тело, бледные щеки зардели, лучи упали на плечи.
Новостей много, слушай только… Поздравь меня: геморрой наконец у меня открылся! Мы с доктором так обрадовались, что бросились друг другу в объятия и чуть не зарыдали оба. Понимаешь ли ты важность этого исхода? на
воды не надо ехать! Пояснице легче, а к животу я прикладываю
холодные компрессы; у меня, ведь ты знаешь — pletora abdominalis…» [полнокровие в системе воротной вены (лат.).]
У нас женщины в интересном положении, как это называют некоторые, надевают широкие блузы, а у них сильно стягиваются; по разрешении от бремени у нас и мать и дитя моют теплой
водой (кажется, так?), а у них
холодной.
Не знаю, отчего Гвальтьери, приводя эти противоположности, тут же кстати не упомянул, что за обедом у них запивают кушанья, как сказано выше, горячей
водой, а у нас
холодной.
Молодой конторщик, прислуживавший барину, услыхав, что он шевелится, принес ему ботинки, такие блестящие, какими они никогда не были, и
холодную чистейшую ключевую
воду и объявил, что крестьяне собираются.
Люди как реки:
вода во всех одинакая и везде одна и та же, но каждая река бывает то узкая, то быстрая, то широкая, то тихая, то чистая, то
холодная, то мутная, то теплая.
Митя вздрогнул, вскочил было, но сел опять. Затем тотчас же стал говорить громко, быстро, нервно, с жестами и в решительном исступлении. Видно было, что человек дошел до черты, погиб и ищет последнего выхода, а не удастся, то хоть сейчас и в
воду. Все это в один миг, вероятно, понял старик Самсонов, хотя лицо его оставалось неизменным и
холодным как у истукана.
На реке Гага, как раз против притока Ада, в 5 км от моря, есть теплый ключ. Окружающая его порода — диабаз. Здесь, собственно говоря, два ключа: горячий и
холодный. Оба они имеют выходы на дне небольшого водоема, длина которого равна 2 м, ширина 5 м и глубина 0,6 м. Со дна с шипением выделяется сероводород. Температура
воды +28,1°; на поверхности земли, около резервуара, была +12°. Температура воздуха +7,5°С.
Скоро нам опять пришлось лезть в
воду. Сегодня она показалась мне особенно
холодной. Выйдя на противоположный берег, мы долго не могли согреться. Но вот солнышко поднялось из-за гор и под его живительными лучами начал согреваться озябший воздух.
Вода была
холодная; голени сильно ломило, точно их сжимали в тисках.
Кругом все белело от инея.
Вода в лужах замерзла. Под тонким слоем льда стояли воздушные пузыри. Засохшая желто-бурая трава искрилась такими яркими блестками, что больно было на нее смотреть. Сучья деревьев, камни и утоптанная земля на тропе покрылись
холодным матовым налетом.
Часа в три утра в природе совершилось что-то необычайное. Небо вдруг сразу очистилось. Началось такое быстрое понижение температуры воздуха, что дождевая
вода, не успевшая стечь с ветвей деревьев, замерзла на них в виде сосулек. Воздух стал чистым и прозрачным. Луна, посеребренная лучами восходящего солнца, была такой ясной, точно она вымылась и приготовилась к празднику. Солнце взошло багровое и
холодное.
Или мы привыкли к
воде, или солнце пригрело нас, а может быть, то и другое вместе, только броды стали казаться не такими уж страшными и
вода не такой
холодной.
Ночь была ясная и
холодная. Звезды ярко горели на небе; мерцание их отражалось в
воде. Кругом было тихо и безлюдно; не было слышно даже всплесков прибоя. Красный полумесяц взошел поздно и задумчиво глядел на уснувшую землю. Высокие горы, беспредельный океан и глубокое темно-синее небо — все было так величественно, грандиозно. Шепот Дерсу вывел меня из задумчивости: он о чем-то бредил во сне.
Непромокаемые плащики, не говоря уже о том, что мешали стрелять, пропускали
воду самым бесстыдным образом; а под деревьями точно, на первых порах, как будто и не капало, но потом вдруг накопившаяся в листве влага прорывалась, каждая ветка обдавала нас, как из дождевой трубы,
холодная струйка забиралась под галстух и текла вдоль спинного хребта…
Проклятый дощаник слабо колыхался под нашими ногами… В миг кораблекрушения
вода нам показалась чрезвычайно
холодной, но мы скоро обтерпелись. Когда первый страх прошел, я оглянулся; кругом, в десяти шагах от нас, росли тростники; вдали, над их верхушками, виднелся берег. «Плохо!» — подумал я.
По мере приближения к реке
вода заметно становилась
холоднее.
Закусив немного
холодной кашицей, оставленной от вчерашнего ужина, мы тронулись в путь. Теперь проводник-китаец повернул круто на восток. Сразу с бивака мы попали в область размытых гор, предшествовавших Сихотэ-Алиню. Это были невысокие холмы с пологими склонами. Множество ручьев текло в разные стороны, так что сразу трудно ориентироваться и указать то направление, куда стремилась выйти
вода.
Он стал таять, и я почувствовал, как
холодные струйки
воды потекли по спине.
Он не острит отрицанием, не смешит дерзостью неверия, не манит чувственностью, не достает ни наивных девочек, ни вина, ни брильянтов, а спокойно влечет к убийству, тянет к себе, к преступленью — той непонятной силой, которой зовет человека в иные минуты стоячая
вода, освещенная месяцем, — ничего не обещая в безотрадных,
холодных, мерцающих объятиях своих, кроме смерти.
Шла девица за
водой,
За
холодной ключевой…
Я встал на дно, и
холодная сырость
воды проникла сквозь мои охотничьи сапоги.
К этой массе труда и борьбы, когда в трясине работали по пояс в
воде, прибавить морозы,
холодные дожди, тоску по родине, обиды, розги и — в воображении встанут страшные фигуры.
Из вершины высокой, первозданной горы, сложенной из каменного дикого плитняка, бьет светлая,
холодная струя, скачет вниз по уступам горы и, смотря по ее крутизне, образует или множество маленьких водопадов, или одно, много два большие падения
воды.
Иногда ручей бежит по открытому месту, по песку и мелкой гальке, извиваясь по ровному лугу или долочку. Он уже не так чист и прозрачен — ветер наносит пыль и всякий сор на его поверхность; не так и холоден — солнечные лучи прогревают сквозь его мелкую
воду. Но случается, что такой ручей поникает, то есть уходит в землю, и, пробежав полверсты или версту, иногда гораздо более, появляется снова на поверхность, и струя его, процеженная и охлажденная землей, катится опять, хотя и ненадолго, чистою и
холодною.
Присутствие родников в озерах доказывается и тем, что в некоторых местах и на известной глубине
вода в них бывает гораздо
холоднее.
Вода в родниковых ямках, которые иногда бывают довольно глубоки, хотя не имеет видимого течения, а только сочится, остается и летом свежею и
холодною, особенно если зачерпнуть ее поглубже.
У нас на выезде из села было два колодца,
вода преотменная, родниковая,
холодная.
Вода была прозрачная, прекрасная на вкус и такая
холодная, что от нее кружка даже запотела снаружи.
Припавши вместе ртами к
холодному водоему, собака и человек долго и жадно глотали свежую, вкусную
воду.
Неподалеку от моста, перекинутого через бурливый и грязный горный поток, выбегала из-под земли, в тени кривых дубов и густого орешника, говорливая,
холодная струйка
воды.
Со стороны водяного ларя тянула
холодная струя сквозного воздуха; где-то глухо капала
вода и с подавленным визгом вертелось колесо, заставляя вздрагивать даже чугунные плиты, которыми была вымощена вся фабрика.
Медленно прошел день, бессонная ночь и еще более медленно другой день. Она ждала кого-то, но никто не являлся. Наступил вечер. И — ночь. Вздыхал и шаркал по стене
холодный дождь, в трубе гудело, под полом возилось что-то. С крыши капала
вода, и унылый звук ее падения странно сливался со стуком часов. Казалось, весь дом тихо качается, и все вокруг было ненужным, омертвело в тоске…
Я чувствую еще, как он покачивается на
воде, и понимаю — что надо ухватиться за поручень — и под рукою
холодное стекло.
Большие мельничные колеса, разбуженные шумливыми толчками
воды, тоже вздрагивали, как-то нехотя подавались, точно ленясь проснуться, но через несколько секунд уже кружились, брызгая пеной и купаясь в
холодных струях. За ними медленно и солидно трогались толстые валы, внутри мельницы начинали грохотать шестерни, шуршали жернова, и белая мучная пыль тучами поднималась из щелей старого-престарого мельничного здания.
Мелкий дождь дробил в стекла и омывал их струями
холодной грязной
воды; было тускло и темно.
—
Воды холодной маменьке, — сказала она человеку.
Охотно таскают
воду из
холодного колодца, дают юнкерам вволю напиться; льют и плескают
воду им на руки, обмыть горячие лица и грязные физиономии.
Обе комнаты тесно заставлены столами, за каждым столом сидит, согнувшись, иконописец, за иным — по двое. С потолка спускаются на бечевках стеклянные шары; налитые
водою, они собирают свет лампы, отбрасывая его на квадратную доску иконы белым,
холодным лучом.