Неточные совпадения
«Нет, я ей покажу, этой
девчонке! — решила Хиония Алексеевна, закидывая гордо свою голову. — Она воображает, что если у отца миллионы, так и
лучше ее нет на свете…»
— Не приказано… Высшее начальство не согласно. Да и черт с ней совсем, собственно говоря. Раиса Павловна надула в уши
девчонке, что она красавица, ну, натурально, та и уши развесила. Я
лучше Анниньку заставлю в дивертисменте или в водевиле русские песни петь. Лихо отколет!..
— Как хотите, — сказал Передонов, — а только я тогда должен директору сказать. Я думал по-семейному, ему же
лучше бы. Может быть, и ваш Сашенька прожженный. Еще мы не знаем, за что его дразнят
девчонкой, — может быть, совсем за другое. Может быть, не его учат, а он других развращает.
Страшное слово «мачеха», давно сделавшееся прилагательным именем для выражения жестокости, шло как нельзя
лучше к Александре Петровне; но Сонечку нельзя было легко вырвать из сердца отца; девочка была неуступчивого нрава, с ней надо было бороться, и оттого злоба мачехи достигла крайних пределов; она поклялась, что дерзкая тринадцатилетняя
девчонка, кумир отца и целого города, будет жить в девичьей, ходить в выбойчатом платье и выносить нечистоту из-под ее детей…
— Разве кому
лучше, коли человек, раз согрешив, на всю жизнь останется в унижении?..
Девчонкой, когда вотчим ко мне с пакостью приставал, я его тяпкой ударила… Потом — одолели меня… девочку пьяной напоили… девочка была… чистенькая… как яблочко, была твёрдая вся, румяная… Плакала над собой… жаль было красоты своей… Не хотела я, не хотела… А потом — вижу… всё равно! Нет поворота… Дай, думаю, хошь дороже пойду. Возненавидела всех, воровала деньги, пьянствовала… До тебя — с душой не целовала никого…
Такая
девчонка была, что надо
лучше, да некуда.
Евдокия Антоновна. Ах, мне так совестно, Григорий Иванович, я так убита! Какая глупая
девчонка! (Соображая.) Ах, вот что, Григорий Иванович: тут в номерах есть у нас
хороший знакомый, студент. Такой славный мальчик…
Патап Максимыч очень был доволен ласками Марьи Гавриловны к дочерям его. Льстило его самолюбию, что такая богатая из
хорошего рода женщина отличает Настю с Парашей от других обительских жительниц. Стал он частенько навещать сестру и посылать в скит Аксинью Захаровну. И Марья Гавриловна раза по два в год езжала в Осиповку навестить доброго Патапа Максимыча. Принимал он ее как самую почетную гостью, благодарил, что «
девчонок его» жалует, учит их уму-разуму.
Майор снова начинал тревожиться и сердиться. «Ведь эдакая, право, скверная, упрямая
девчонка! Характер-то какой настойчивый!.. Это хочет, чтобы я покорился, чтобы я первым прощения просил да по ее бы сделал… Ну, уж нет-с, извините! Этого не будет! Этого нельзя-с!.. Да-с, этого нельзя-с!.. Из-за пустой поблажки да честных,
хороших людей обижать, это называется бабством! А я не баба, и бабой не буду!.. Да-с, не буду бабой я! вот что!»
— Какая срамота? — зазвенел дрожащий голосок, и я увидела, как темные брови баронессы сошлись в одну прямую тонкую полоску. — Какая же тут срамота, Аннушка? Ну да, обожаю, если у вас это так принято называть, обожаю вас за вашу доброту, трудолюбие, способности, уменье воспринимать прочитанное, уменье образовать себя. Потому что вы
лучше всех этих изверченных, пустых, расчетливых
девчонок. Да, обожаю и буду обожать, то есть любить вас, и никому не обязана давать в этом отчета. Да!
Но этот разночинец сам простоват. Его можно поддеть на благородстве его чувств. Он желает показать, что у него больше благородства и честности, чем у дворян. Она еще вчера решила с глазу на глаз переговорить с ним… Кажется, и
девчонка ему приглянулась… Пускай отобьет ее у землемера и увезет… Тем
лучше…
И этому"лодырю", — она так уже про себя называла его, — хотелось ей показать, что он такой же пошляк и плут, как и все вообще мужчины. Но он сейчас понял и не хвастал.
Девчонка амурилась с ним перед самым приездом Теркина в Заводное. Чего бы
лучше преподнести Василию Ивановичу сюрпризец в виде письма и прописать в нем, какое сокровище он обрел, с лодырем землемеришкой? Точно горничная в саду амурилась, — так, здорово живешь! Вот так идеал! Вот так желанная пристань, куда он причалил!
— А мы, отщепенцы, отбросы, осмеливаемся еще считать себя выше и
лучше! — негодовал плаксивым голосом Восьмеркин, выходя с братом из людской. — Что мы? Кто мы? Ни идеалов, ни науки, ни труда… Ты слышишь, они хохочут? Это они над нами!.. И они правы! Чуют фальшь! Тысячу раз правы и… и… А видал Дуняшку? Ше-ельма
девчонка! Ужо, погоди, после обеда я позову ее…
— Хорошо, хорошо, завтра съезжу, только повторяю,
хорошего не жди ничего. Не из дружбы к старику повадился туда Аракчей, он до баб да девок — ох как падок, бьюсь об заклад, что
девчонка защемила ему сердце, если только таковое у него есть…
«Только напрасно его светлость с ним церемонится… И так пикнуть бы не смел у меня… За счастье должен почесть, холоп! Тогда я кондитерскую продам, ну ее… Одно беспокойство… На серебре да на золоте буду есть… И красавец он писаный… Тогда, как я близко поглядела на него, у меня все поджилки затрепетали… Не молода я… Ну да что же, умный мужчина завсегда понимает, что женщина в летах не в пример
лучше зеленой
девчонки…» — продолжала мечтать она.