Поэтому-то оно и до сих пор не стало для нас исполнившимся и в этом смысле обветшавшим преданием, «ветхим заветом», и этим, быть может, и объясняется то непонятное и загадочное обаяние, которое оно сохраняет над душами и в
христианскую эпоху (чего ведь нельзя в этом же смысле сказать о Ветхом Завете).
Поразительно, что именно на почве христианства, в
христианскую эпоху, в средневековье, раскрылась любовь мужчины и женщины и дала свой высший цвет в рыцарстве, в культе прекрасной дамы.
Положение ищущего Христа помимо Церкви в
христианскую эпоху даже менее благоприятно, нежели в дохристианскую, подобно тому как достойный брак в христианстве есть более трудная задача, нежели вне его [Половая распущенность и утонченные формы блуда в христианских странах распространены, вероятно, даже более, чем в нехристианских.
Неточные совпадения
Христианское мессианское сознание может быть лишь сознанием того, что в наступающую мировую
эпоху Россия призвана сказать свое новое слово миру, как сказал его уже мир латинский и мир германский.
В
эпоху наших интерконфессиональных собраний в
христианской настроенности и мысли Запада начали преобладать скорее консервативные течения.
Но перед лицом западных
христианских течений
эпохи я все же чувствовал себя очень «левым», «модернистом», ставящим перед
христианским сознанием новые проблемы, исповедующим христианство как религию свободы и творчества, а не авторитета и традиции.
Все, что говорили представители светской культуры, предполагало возможность нового
христианского сознания, новой
эпохи в христианстве.
Для русской
христианской проблематики очень интересно, что в Александровскую
эпоху жили величайший русский поэт Пушкин и величайший русский святой Серафим Саровский, которые никогда друг о друге ничего не слышали.
Христианство есть
эпоха отрицания греховного мира, смерти его с Христом-Искупителем, есть антитезис, и этим определяется кажущаяся односторонность и неполнота
христианской истины.
Римлянина
эпохи упадка, кончившего самоубийством от невыносимости жизни, заменил
христианский мученик.
Итак, на эмпирической поверхности происходит разложение религиозного начала власти и торжествует секуляризация, а в мистической глубине подготовляется и назревает новое откровение власти — явление теократии, предваряющее ее окончательное торжество за порогом этого зона [Термин древнегреческой философии, означающий «жизненный век», «вечность»; в иудео-христианской традиции означает «мир», но не в пространственном смысле (космос), а в историческом и временном аспекте («век», «
эпоха»).]
Это была
эпоха универсализма,
эпоха интерконфессиональных
христианских объединений.
В
христианской духовности
эпохи Возрождения, у Николая Кузанского, Пико делла Мирандолы, Парацельса, Эразма, Т. Мора были уже заложены возможности новой духовности.
Только в нашу
эпоху выявляется окончательный кризис канонического искусства и начинает осмысливаться соотношение языческой и
христианской традиции в искусстве.
Христианское возрождение нового, в Духе созревшего человечества, выходящего из
эпохи детского страха и опеки, может стоять лишь под знаком не церкви Петровой, а Иоанновой церкви и Иоаннова мистического предания.
Но в мировую
эпоху искупления Абсолютный Человек раскрывается в аспекте жертвенном, и мораль
христианская — жертвенная мораль.
Даже в жизни Бенвенуто Челлини, так гениально им рассказанной, — этого изумительного человека самой языческой
эпохи Возрождения — XVI века, слишком много
христианского.
Одна старая и вечная
христианская святость бессильна перевести человека в творческую мировую
эпоху.
Реставраторы язычества должны признать, что кровь людей
эпохи Возрождения была отравлена
христианским сознанием греховности этого мира и
христианской жаждой искупления.
Каждый из нас плохой христианин, не научившийся еще как следует крестить лоб, не стяжавший себе почти никаких даров, универсально живет уже в иной религиозной
эпохе, чем величайшие святые былой
эпохи, и потому не может просто начинать с начала
христианскую жизнь.