Пирует Петр. И горд и ясен
И славы полон взор его.
И
царский пир его прекрасен.
При кликах войска своего,
В шатре своем он угощает
Своих вождей, вождей чужих,
И славных пленников ласкает,
И за учителей своих
Заздравный кубок подымает.
Неточные совпадения
А если и действительно
Свой долг мы ложно поняли
И наше назначение
Не в том, чтоб имя древнее,
Достоинство дворянское
Поддерживать охотою,
Пирами, всякой роскошью
И жить чужим трудом,
Так надо было ранее
Сказать… Чему учился я?
Что видел я вокруг?..
Коптил я небо Божие,
Носил ливрею
царскую.
Сорил казну народную
И думал век так жить…
И вдруг… Владыко праведный...
Берендеи,
Кому из вас удастся до рассвета
Снегурочку увлечь любовью, тот
Из рук царя, с великим награжденьем
Возьмет ее, и лучшим гостем будет
За
царскими столами на
пирах,
На празднике Ярилы.
Бог помощь вам, друзья мои,
В заботах жизни,
царской службы,
И на
пирах разгульной дружбы,
И в сладких таинствах любви!
Дней через пять та же история повторилась на
пиру у Шеина; тут уже бороды резал
царский шут.
Особенно торжественна госпожа Кульковская: ей пожаловано богатое приданое, хоть бы невесте Миниха; она уж столбовая дворянка, может покупать на свое имя крестьян и колотить их из своих рук; мечты о столе
царском, где сядет рядом с женою Волынского, бывшею своею барынею, о
пирах и более о наказаниях, которые будет рассыпать, кружат ей голову.
Зачался «почестный
пир», зазвенели кубки и братины. Под различными яствами буквально ломился стол. Кубки осушались за кубками: пили про государя и про царицу, про весь
царский дом, пили про митрополита и про все русское духовенство, пили про каждого из гостей особенно, про ласкового хозяина и, заочно, про пригожую молодую хозяйку.
Пир продолжался. В отсутствие царя более свободные беседы завязались там и сям за обширным столом роскошной
царской столовой храмины.
Все лица, начиная с лиц самого князя Василия, княжны Евпраксии, Якова Потаповича и кончая последним княжеским холопом, убиравшим стол для почетного «
царского»
пира, носили радостно-праздничное выражение.
Прошло около двух месяцев, когда наконец прибыли князь Болховский и Иван Глухов со стрельцами. Ермак встретил их, окруженный своими славными сподвижниками с Иваном Кольцом во главе. На нем была
царская шуба. На устроенном
пиру гостей обходил
царский кубок.