Неточные совпадения
Если они на земле тоже ужасно страдают, то уж, конечно, за отцов своих, наказаны за отцов своих, съевших яблоко, — но ведь это
рассуждение из другого мира, сердцу же
человеческому здесь на земле непонятное.
Ибо ежели и не его лично бьют, так нельзя же ведь сказать: тебя не бьют, а до прочих тебе нет дела! Это будет
рассуждение каплунье, а не
человеческое!
— Я, батя, книжку одну читал, так там именно сказано: услугами ума, ежели оный верою направляется, отнюдь не следует пренебрегать, ибо человек без ума в скором времени делается игралищем страстей. А я даже так думаю, что и первое грехопадение
человеческое оттого произошло, что дьявол, в образе змия,
рассуждение человеческое затмил.
— Но разве это может быть, чтобы в тебя заложено было с такой силой отвращение к страданиям людей, к истязаниям, к убийству их, чтобы в тебя вложена была такая потребность любви к людям и еще более сильная потребность любви от них, чтобы ты ясно видел, что только при признании равенства всех людей, при служении их друг другу возможно осуществление наибольшего блага, доступного людям, чтобы то же самое говорили тебе твое сердце, твой разум, исповедуемая тобой вера, чтобы это самое говорила наука и чтобы, несмотря на это, ты бы был по каким-то очень туманным, сложным
рассуждениям принужден делать всё прямо противоположное этому; чтобы ты, будучи землевладельцем или капиталистом, должен был на угнетении народа строить всю свою жизнь, или чтобы, будучи императором или президентом, был принужден командовать войсками, т. е. быть начальником и руководителем убийц, или чтобы, будучи правительственным чиновником, был принужден насильно отнимать у бедных людей их кровные деньги для того, чтобы пользоваться ими и раздавать их богатым, или, будучи судьей, присяжным, был бы принужден приговаривать заблудших людей к истязаниям и к смерти за то, что им не открыли истины, или — главное, на чем зиждется всё зло мира, — чтобы ты, всякий молодой мужчина, должен был идти в военные и, отрекаясь от своей воли и от всех
человеческих чувств, обещаться по воле чуждых тебе людей убивать всех тех, кого они тебе прикажут?
Наша искусственность видна во всем, начиная с одежды, над которою так много все смеются и которую все продолжают носить, до нашего кушанья, приправляемого всевозможными примесями, совершенно изменяющими естественный вкус блюд; от изысканности нашего разговорного языка до изысканности нашего литературного языка, который продолжает украшаться антитезами, остротами, распространениями из loci topici, глубокомысленными
рассуждениями на избитые темы и глубокомысленными замечаниями о
человеческом сердце, на манер Корнеля и Расина в беллетристике и на манер Иоанна Миллера в исторических сочинениях.
И это
рассуждение было бы справедливо, если бы оно относилось к массе окончательно обессиленной и совершенно лишенной всех
человеческих стремлений.
Известно, что целые
рассуждения проходят иногда в наших головах мгновенно, в виде каких-то ощущений, без перевода на
человеческий язык, тем более на литературный.
С того часа, как первые члены соборов сказали: «Изволися нам и святому духу», то есть признали
рассуждения собравшихся людей важнее и святее разума и совести человека, с того часа началась та ложь, которая погубила миллионы
человеческих существ и продолжает до сей поры свое ужасное дело.
Всевозможные лживые
рассуждения о том, что во всем властвует судьба, законы природы, никогда не будут в силах заставить замолчать двух неподкупных свидетелей
человеческой свободы: укоров совести и величия мученичества.
«Моя милая, мне твое имя не нравится (я не люблю говорить людям вы), я буду звать тебя Катею». И она сразу же отвечает
рассуждением: «Если вам так угодно, чтобы в вашем доме служанка называлась иначе, то мне это все равно: это обычаи
человеческие»!
Благо это не есть нечто, только выведенное из
рассуждения, не есть что-то такое, что надо отъискивать где-то, не есть благо, обещанное где-то и когда-то, а есть то самое знакомое человеку благо, к которому непосредственно влечется каждая неразвращенная душа
человеческая.
Тут налицо все: какая у нее видимость и умственность, что у нее за характер и какова она в словах и в
рассуждении своего влияния на мозг
человеческий.
Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека, Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека — Наполеона,
рассуждение это представляется не только неверным, неразумным, но и противным всему существу
человеческому.