Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Успеем, братец. Если ей это сказать прежде времени, то она может еще подумать, что мы ей докладываемся. Хотя по
муже, однако, я ей свойственница; а я люблю, чтоб и
чужие меня слушали.
Он рассортировывал жителей по росту и телосложению; он разводил
мужей с законными женами и соединял с
чужими; он раскассировывал детей по семьям, соображаясь с положением каждого семейства; он назначал взводных, ротных и других командиров, избирал шпионов и т. д.
Сколько раз во время своей восьмилетней счастливой жизни с женой, глядя на
чужих неверных жен и обманутых
мужей, говорил себе Алексей Александрович: «как допустить до этого? как не развязать этого безобразного положения?» Но теперь, когда беда пала на его голову, он не только не думал о том, как развязать это положение, но вовсе не хотел знать его, не хотел знать именно потому, что оно было слишком ужасно, слишком неестественно.
Княжна Варвара была тетка ее
мужа, и она давно знала ее и не уважала. Она знала, что княжна Варвара всю жизнь свою провела приживалкой у богатых родственников; но то, что она жила теперь у Вронского, у
чужого ей человека, оскорбило ее за родню
мужа. Анна заметила выражение лица Долли и смутилась, покраснела, выпустила из рук амазонку и спотыкнулась на нее.
Она никогда не испытает свободы любви, а навсегда останется преступною женой, под угрозой ежеминутного обличения, обманывающею
мужа для позорной связи с человеком
чужим, независимым, с которым она не может жить одною жизнью.
Но когда подвели его к последним смертным мукам, — казалось, как будто стала подаваться его сила. И повел он очами вокруг себя: боже, всё неведомые, всё
чужие лица! Хоть бы кто-нибудь из близких присутствовал при его смерти! Он не хотел бы слышать рыданий и сокрушения слабой матери или безумных воплей супруги, исторгающей волосы и биющей себя в белые груди; хотел бы он теперь увидеть твердого
мужа, который бы разумным словом освежил его и утешил при кончине. И упал он силою и воскликнул в душевной немощи...
Все ее поведение представляло ряд несообразностей; единственные письма, которые могли бы возбудить справедливые подозрения ее
мужа, она написала к человеку почти ей
чужому, а любовь ее отзывалась печалью: она уже не смеялась и не шутила с тем, кого избирала, и слушала его и глядела на него с недоумением.
На темном фоне стен четко выступали фарфоровые фигурки. Самгин подумал, что Елизавета Спивак
чужая здесь, что эта комната для мечтательной блондинки, очень лирической, влюбленной в
мужа и стихи. А эта встала и, поставив пред
мужем ноты, спела незнакомую Климу бравурную песенку на французском языке, закончив ее ликующим криком...
Но отчего же так? Ведь она госпожа Обломова, помещица; она могла бы жить отдельно, независимо, ни в ком и ни в чем не нуждаясь? Что ж могло заставить ее взять на себя обузу
чужого хозяйства, хлопот о
чужих детях, обо всех этих мелочах, на которые женщина обрекает себя или по влечению любви, по святому долгу семейных уз, или из-за куска насущного хлеба? Где же Захар, Анисья, ее слуги по всем правам? Где, наконец, живой залог, оставленный ей
мужем, маленький Андрюша? Где ее дети от прежнего
мужа?
— Да, сделайте милость, — продолжал переводчик, — насчет женщин тоже… Один американец взял нашу женщину за руку; у нас так строго на этот счет, что
муж, пожалуй, и разведется с нею. От этого они и бегают от
чужих.
И в-пятых, наконец, всем людям, подвергнутым этим воздействиям, внушалось самым убедительным способом, а именно посредством всякого рода бесчеловечных поступков над ними самими, посредством истязания детей, женщин, стариков, битья, сечения розгами, плетьми, выдавания премии тем, кто представит живым или мертвым убегавшего беглого, разлучения
мужей с женами и соединения для сожительства
чужих жен с
чужими мужчинами, расстреляния, вешания, — внушалось самым убедительным способом то, что всякого рода насилия, жестокости, зверства не только не запрещаются, но разрешаются правительством, когда это для него выгодно, а потому тем более позволено тем, которые находятся в неволе, нужде и бедствиях.
— О, это пустяки. Все мужчины обыкновенно так говорят, а потом преспокойнейшим образом и женятся. Вы не думайте, что я хотела что-нибудь выпытать о вас, — нет, я от души радуюсь вашему счастью, и только. Обыкновенно завидуют тому, чего самим недостает, — так и я…
Муж от меня бежит и развлекается на стороне, а мне остается только радоваться
чужому счастью.
Великая беда русской души в том же, в чем беда и самого Розанова, — в женственной пассивности, переходящей в «бабье», в недостатке мужественности, в склонности к браку с
чужим и чуждым
мужем.
Пенять и удивляться
Не стану я; прекрасную супругу
Не в первый раз в
чужих объятьях вижу.
Пойдем со мной! В лесу ночной порою
И встретит кто, так все ж пристойней с
мужемБродить тебе, чем с Лелем.
Мы застали Р. в обмороке или в каком-то нервном летаргическом сне. Это не было притворством; смерть
мужа напомнила ей ее беспомощное положение; она оставалась одна с детьми в
чужом городе, без денег, без близких людей. Сверх того, у ней бывали и прежде при сильных потрясениях эти нервные ошеломления, продолжавшиеся по нескольку часов. Бледная, как смерть, с холодным лицом и с закрытыми глазами, лежала она в этих случаях, изредка захлебываясь воздухом и без дыхания в промежутках.
Харитину начало охватывать молчаливое бешенство и к этому жалкому арестанту, который смел называть себя ее
мужем, и к этому бессовестному любопытству
чужой толпы, и к судьям, и к присяжным.
— Какая-то ты каменная, Харитина. Ведь не
чужой человек, а
муж.
— И это бывает, — согласилась Арина Матвеевна с тяжелым вздохом. — А то, может, Бубниха-то чем ни на есть испортила Галактиона. Сперва своего
мужа уходила, а теперь принялась за
чужого.
Что было делать Замараеву? Предупредить
мужа, поговорить откровенно с самой, объяснить все Анфусе Гавриловне, — ни то, ни другое, ни третье не входило в его планы. С какой он стати будет вмешиваться в
чужие дела? Да и доказать это трудно, а он может остаться в дураках.
Жила-то она с матерью да с ребятами и себя содержала честно, а тут вдруг
чужой человек
мужем называется.
Впрочем, верила порче одна кухарка, женщина, недавно пришедшая из села; горничная же, девушка, давно обжившаяся в городе и насмотревшаяся на разные супружеские трагикомедии, только не спорила об этом при Розанове, но в кухне говорила: «Точно ее, барыню-то нашу, надо отчитывать: разложить, хорошенько пороть, да и отчитывать ей: живи, мол, с
мужем, не срамничай, не бегай по
чужим дворам.
— А вот увидишь. Недавно воротилась сюда из-за границы молодая вдова, Юлия Павловна Тафаева. Она очень недурна собой. С
мужем я и Сурков были приятели. Тафаев умер в
чужих краях. Ну, догадываешься?
Около нее стояли Сергей Степаныч и Лябьевы,
муж и жена, gnadige Frau и Сверстов, который своей растрепанной физиономией напоминал доброго и печального пуделя, измученного хлопотами по
чужим горям.
Поутру gnadige Frau проснулась ранее
мужа и, усевшись в соседней комнате около приготовленного для нее туалетного столика, принялась размышлять опять о том же, как им будет житься в
чужом все-таки доме.
Солдатка Аксинья тоже повыла, узнав о смерти «любимого
мужа, с которым» она «пожила только один годочек». Она жалела и
мужа и всю свою погубленную жизнь. И в своем вытье поминала «и русые кудри Петра Михайловича, и его любовь, и свое горькое житье с сиротой Ванькой» и горько упрекала «Петрушу за то, что он пожалел брата, а не пожалел ее горькую, по
чужим людям скитальщицу».
Она знала, что посторонние люди охотно путаются в
чужие дела, охотно мутят воду, чтобы удачнее ловить в ней рыбу, и она заранее приняла твердое намерение, постановила неизменным правилом не допускать до себя никаких рассуждений о своем
муже.
Извольте знать,
муж не нынче-завтра повесится или утопится, не знаю, в воде или вине; она будет в чахотке, за это я вам отвечаю; ребенок останется сиротою на
чужих руках, и, в довершение, весь город трубит о вашей победе.
Конечно, завидно иногда было, глядя на
чужих молодых
мужей, но уж кому какое счастье на роду написано.
Варвара Михайловна. Я никогда не была твоим другом… и ты моим… никогда! Мы были только
мужем и женой. Теперь мы
чужие. Я ухожу!
Все стали говорить о неутомимости Кукушкина в любовных делах, как он неотразим для женщин и опасен для
мужей и как на том свете черти будут поджаривать его на угольях за беспутную жизнь. Он молчал и щурил глаза и, когда называли знакомых дам, грозил мизинцем — нельзя-де выдавать
чужих тайн. Орлов вдруг посмотрел на часы.
Васса. Ну ладно, ладно! Дай бог нашему теляти волка поймати. (Людмиле неожиданно и громко.) Отца полюбила я, когда мне еще не минуло пятнадцати лет. В шестнадцать — обвенчались. Да. А в семнадцать, когда была беременна Федором, за чаем в Троицын день — девичий праздник — облила
мужу сапог сливками. Он заставил меня сливки языком слизать с сапога. Слизала. При
чужих людях. А нашу фамилию Храповых — люди не любили.
Рассказали тут Насте, как этот Степан в приемышах у гостомльского мужика Лябихова вырос, как его били, колотили, помыкали им в детстве, а потом женили на хозяйской дочери, которая из себя хоть и ничего баба, а нравная такая, что и боже спаси. Слова с
мужем в согласие не скажет, да все на него жалуется и
чужим и домашним. Срамит его да урекает.
Окоемов. Погоди радоваться. Ты не забывай, что ты говоришь с
мужем, который сейчас только видел тебя в объятиях
чужого человека.
У нее есть свой
муж; только я один такой мерзавец, что у меня жена, и хорошая, а я бегаю за
чужою».
И вот Артамонов, одетый в
чужое платье, обтянутый им, боясь пошевелиться, сконфуженно сидит, как во сне, у стола, среди тёплой комнаты, в сухом, приятном полумраке; шумит никелированный самовар, чай разливает высокая, тонкая женщина, в чалме рыжеватых волос, в тёмном, широком платье. На её бледном лице хорошо светятся серые глаза; мягким голосом она очень просто и покорно, не жалуясь, рассказала о недавней смерти
мужа, о том, что хочет продать усадьбу и, переехав в город, открыть там прогимназию.
Город давно знал о её связи со сватом и, строго осудив за это, отшатнулся от неё, солидные люди запретили дочерям своим, подругам Натальи, ходить к ней, дочери порочной женщины, снохе
чужого, тёмного мужика, жене надутого гордостью, угрюмого
мужа; маленькие радости девичьей жизни теперь казались Наталье большими и яркими.
Наталья заплетала косу, когда слова
мужа вдруг зажгли в ней злой огонь. Она прислонилась к стене, прижав спиною руки, которым хотелось бить, рвать; захлёбываясь словами, сухо всхлипывая, она говорила, не слушая себя, не слыша окриков изумлённого
мужа, — говорила о том, что она
чужая в доме, никем не любима, живёт, как прислуга.
Старшая дочь Елена, широколицая, широкобёдрая баба, избалованная богатством и пьяницей
мужем, была совершенно
чужим человеком; она изредка приезжала навестить родителей, пышно одетая, со множеством колец на пальцах. Позванивая золотыми цепочками, брелоками, глядя сытыми глазами в золотой лорнет, она говорила усталым голосом...
— Эх, бабы, бабы! — подхватила третья, не прерывавшая еще ни разу молчания. — Ну, что вы ее словами-то закидываете?.. Нешто она разве не знала замужнего житья? Хоть на тебя небось, Домна, было ей время наглядеться, а ты же еще и уговариваешь ее… Эх! Знамая песня:
чужую беду руками разведу, а к своей так ума не приложу… век с мужем-то изжить не поле перейти… она, чай, сама это ведает…
За спинами у некоторых из игроков сидели их пожилые матушки. Они волновались, учили, советовали, упрекали, шипели на
мужей и, заглядывая в карты налево и направо, выдавали с милой игривостью
чужие тайны. Ссоры еще не было.
Краснова. Что мне для
мужа рядиться! Он меня и так знает. Коли я ряжусь, так, значит, для
чужого.
Афоня. Батюшки! Сил моих нет! Как тут жить на свете? За грехи это над нами! Ушла от
мужа к
чужому. Без куска хлеба в углу сидела, мы ее призрели, нарядили на свои трудовые деньги! Брат у себя урывает, от семьи урывает, а ей на тряпки дает, а она теперь с
чужим человеком ругается над нами за нашу хлеб-соль. Тошно мне! Смерть моя! Не слезами я плачу, а кровью. Отогрели мы змею на своей груди. (Прислоняется к забору.) Буду ждать, буду ждать. Я ей все скажу, все, что на сердце накипело.
Тоже поди нелегко жить четыре-то года без
мужа, в
чужой семье…
Загоскин был рассеян, и его рассеянность подавала повод ко многим смешным анекдотам: он часто клал
чужие вещи в карман и даже запирал их в свою шкатулку; сел один раз в
чужую карету, к даме, не коротко знакомой, и приказал кучеру ехать домой, тогда как
муж стоял на крыльце и с удивлением смотрел на похищение своей жены.
Она решила сейчас же найти
мужа и высказать ему всё: гадко, без конца гадко, что он нравится
чужим женщинам и добивается этого, как манны небесной; несправедливо и нечестно, что он отдает
чужим то, что по праву принадлежит его жене, прячет от жены свою душу и совесть, чтобы открывать их первому встречному хорошенькому личику.
То в них плачет мать по сыне или невеста по жениху; то молодая жена жалуется на суровость
мужа и злость свекрови; то добрый молодец на
чужой дальней стороне тоскует по родине, в разлуке со всеми милыми его сердцу; то бедняк, убитый своим горем, сокрушается, что ничего не имеет и живет в презрении.
Работников никого не было; был только один
чужой, пришедший на праздник кухаркин
муж.
Жена Никиты, Марфа, когда-то бывшая красивая бойкая баба, хозяйничала дома с подростком малым и двумя девками и не звала Никиту жить домой, во-первых, потому, что уже лет 20 жила с бондарем, мужиком из
чужой деревни, который стоял у них в доме; а во-вторых, потому, что, хотя она и помыкала
мужем, как хотела, когда он был трезв, она боялась его как огня, когда он напивался.
Я знал, что я ни о чем не смею думать и что мне нет, да и не нужно поправки; но тем не менее я вспомнил теперь, что я здесь не крепок, что я тут
чужой, что эти прекрасные, достойные девушки непременно найдут себе достойных
мужей, и наш теперешний милый кружок разлетится, и я останусь один… один…
А я вместо всего ихнего доброжелания вот эту господку купил… Невелика господка, да дубра… Може, и Катря еще на ней буде с
мужем господуроваты… Бидна Катруся! Я ее с матерью под тополями Подолинского сада нашел… Мать хотела ее на
чужие руки кинуть, а сама к какой-нибудь пани в мамки идти. А я вызверывся да говорю ей...