Неточные совпадения
Здесь собрались интеллигенты и немало фигур, знакомых лично или по иллюстрациям: профессора, не из крупных, литераторы, пощипывает
бородку Леонид Андреев, с его красивым бледным лицом, в тяжелой шапке
черных волос, унылый «последний классик народничества», редактор журнала «Современный мир», Ногайцев, Орехова, ‹Ерухимович›, Тагильский, Хотяинцев, Алябьев, какие-то шикарно одетые дамы, оригинально причесанные, у одной волосы лежали на ушах и на щеках так, что лицо казалось уродливо узеньким и острым.
Напротив — рыжеватый мужчина с растрепанной
бородкой на лице, изъеденном оспой, с веселым взглядом темных глаз, — глаза как будто чужие на его сухом и грязноватом лице; рядом с ним, очевидно, жена его, большая, беременная, в бархатной
черной кофте, с длинной золотой цепочкой на шее и на груди; лицо у нее широкое, доброе, глаза серые, ласковые.
Гусаров сбрил
бородку, оставив сердитые
черные усы, и стал похож на армянина. Он снял крахмаленную рубашку, надел суконную косоворотку, сапоги до колена, заменил шляпу фуражкой, и это сделало его человеком, который сразу, издали, бросался в глаза. Он уже не проповедовал необходимости слияния партий, социал-демократов называл «седыми», социалистов-революционеров — «серыми», очень гордился своей выдумкой и говорил...
Он был непоседлив; часто и стремительно вскакивал; хмурясь, смотрел на
черные часы свои, закручивая реденькую
бородку штопором, совал ее в изъеденные зубы, прикрыв глаза, болезненно сокращал кожу лица иронической улыбкой и широко раздувал ноздри, как бы отвергая некий неприятный ему запах.
Хозяин — чернобровый, лысый, его круглое, желтоватое лицо надуто, как бычачий пузырь для обучения плаванию, оно заканчивается остренькой
черной, полуседой
бородкой, — в синеватых белках пронзительно блестят черненькие зрачки.
Длинный, тощий, с остатками
черных, с проседью, курчавых и, видимо, жестких волос на желтом черепе, в форме дыни, с
бородкой клином, горбоносый, он говорил неутомимо, взмахивая густыми бровями, такие же густые усы быстро шевелились над нижней, очень толстой губой, сияли и таяли влажные, точно смазанные маслом, темные глаза. Заметив, что сын не очень легко владеет языком Франции, мать заботливо подсказывала сыну слова, переводила фразы и этим еще более стесняла его.
Пришла Марина и с нею — невысокий, но сутуловатый человек в белом костюме с широкой
черной лентой на левом рукаве, с тросточкой под мышкой, в сероватых перчатках, в панаме, сдвинутой на затылок. Лицо — смуглое, мелкие черты его — приятны; горбатый нос, светлая, остренькая
бородка и закрученные усики напомнили Самгину одного из «трех мушкетеров».
Диомидов, в ярко начищенных сапогах с голенищами гармоникой, в
черных шароварах, в длинной, белой рубахе, помещался на стуле, на высоте трех ступенек от земли; длинноволосый, желтолицый, с Христовой
бородкой, он был похож на икону в киоте. Пред ним, на засоренной, затоптанной земле двора, стояли и сидели темно-серые люди; наклонясь к ним, размешивая воздух правой рукой, а левой шлепая по колену, он говорил...
Отворив дверь из коридора, мать-Шустова ввела Нехлюдова в маленькую комнатку, где перед столом на диванчике сидела невысокая полная девушка в полосатой ситцевой кофточке и с вьющимися белокурыми волосами, окаймлявшими ее круглое и очень бледное, похожее на мать, лицо. Против нее сидел, согнувшись вдвое на кресле, в русской, с вышитым воротом рубашке молодой человек с
черными усиками и
бородкой. Они оба, очевидно, были так увлечены разговором, что оглянулись только тогда, когда Нехлюдов уже вошел в дверь.
Когда Привалов повернулся, чтобы снять пальто, он лицом к лицу встретился с Данилушкой. Старик смотрел на него пристальным, насквозь пронизывающим взглядом. Что-то знакомое мелькнуло Привалову в этом желтом скуластом лице с редкой седой
бородкой и узкими, маслянисто-черными глазами.
Молодое бледное лицо с густыми
черными бровями и небольшой козлиной
бородкой было некрасиво, но оригинально; нос с вздутыми тонкими ноздрями и смело очерченные чувственные губы придавали этому лицу капризный оттенок, как у избалованного ребенка.
Это был сухопарый, еще не старый мужик, с весьма продолговатым лицом, в русых кудрях и с длинною тоненькою рыжеватою
бородкой, в ситцевой рубахе и в
черном жилете, из кармана которого выглядывала цепочка от серебряных часов.
Евгений, тоже высокий, тонконогий, бледнолицый, с
черной остренькой
бородкой.
Когда пароход остановился против красивого города, среди реки, тесно загроможденной судами, ощетинившейся сотнями острых мачт, к борту его подплыла большая лодка со множеством людей, подцепилась багром к спущенному трапу, и один за другим люди из лодки стали подниматься на палубу. Впереди всех быстро шел небольшой сухонький старичок, в
черном длинном одеянии, с рыжей, как золото,
бородкой, с птичьим носом и зелеными глазками.
Утром, перед тем как встать в угол к образам, он долго умывался, потом, аккуратно одетый, тщательно причесывал рыжие волосы, оправлял
бородку и, осмотрев себя в зеркало, одернув рубаху, заправив
черную косынку за жилет, осторожно, точно крадучись, шел к образам. Становился он всегда на один и тот же сучок половицы, подобный лошадиному глазу, с минуту стоял молча, опустив голову, вытянув руки вдоль тела, как солдат. Потом, прямой и тонкий, внушительно говорил...
Это был худощавый сутулый человек, с белым лицом в
черной раздвоенной
бородке, с добрыми глазами, в очках. Был он молчалив, незаметен и, когда его приглашали обедать, чай пить, неизменно отвечал...
Лицо у гиляка круглое, плоское, лунообразное, желтоватого цвета, скуластое, немытое, с косым разрезом глаз и с жидкою, иногда едва заметною
бородкой; волосы гладкие,
черные, жесткие, собранные на затылке в косичку.
Слушателями были: мальчик лет пятнадцати, с довольно веселым и неглупым лицом и с книгой в руках, молодая девушка лет двадцати, вся в трауре и с грудным ребенком на руках, тринадцатилетняя девочка, тоже в трауре, очень смеявшаяся и ужасно разевавшая при этом рот, и, наконец, один чрезвычайно странный слушатель, лежавший на диване малый лет двадцати, довольно красивый, черноватый, с длинными, густыми волосами, с
черными большими глазами, с маленькими поползновениями на бакенбарды и
бородку.
Его сердитое лицо с черноватою
бородкой и
черными, как угли, глазами производило неприятное впечатление; подстриженные в скобку волосы и раскольничьего покроя кафтан говорили о его происхождении — это был закоснелый кержак, отрубивший себе палец на правой руке, чтобы не идти под красную шапку. […чтобы не идти под красную шапку — то есть чтобы избавиться от военной службы.]
Смугленький, чистенький, с
черными лоснящимися и слегка вьющимися волосами,
черными продолговатыми глазками, тоненькими
черными же усиками, слегка выпушающеюся
бородкою и маленьким ротиком с остренькими пунцовыми губками, в виде выпуклой пуговочки.
Он сошел на мол и стал как раз напротив того места, где стояла Елена, облокотившаяся на буковые перила борта. Ветер раздувал его серую крылатку, и сам он, со своим высоким ростом и необычайной худобой, с остренькой
бородкой и длинными седеющими волосами, которые трепались из-под широкополой,
черной шляпы, имел в наружности что-то добродушно комично-воинственное, напоминавшее Дон-Кихота, одетого по моде радикалов семидесятых годов.
Бледный, больной и всегда сердитый, с красными глазами, без бровей, с желтой
бородкой, он говорит мне, тыкая в землю
черным посохом...
Это был человек лет сорока пяти, сухой, лысый, в полувенце
черных, курчаво-цыганских волос, с большими, точно усы,
черными бровями. Острая густая
бородка очень украшала его тонкое и смуглое, нерусское лицо, но под горбатым носом торчали жесткие усы, лишние при его бровях. Синие глаза его были разны: левый — заметно больше правого.
Хозяин сакли, Садо, был человек лет сорока, с маленькой
бородкой, длинным носом и такими же
черными, хотя и не столь блестящими глазами, как у пятнадцатилетнего мальчика, его сына, который бегал за ним и вместе с отцом вошел в саклю и сел у двери. Сняв у двери деревянные башмаки, хозяин сдвинул на затылок давно не бритой, зарастающей
черным волосом головы старую, истертую папаху и тотчас же сел против Хаджи-Мурата на корточки.
Это была голова, бритая, с большими выступами черепа над глазами и
черной стриженой
бородкой и подстриженными усами, с одним открытым, другим полузакрытым глазом, с разрубленным и недорубленным бритым черепом, с окровавленным запекшейся
черной кровью носом. Шея была замотана окровавленным полотенцем. Несмотря на все раны головы, в складе посиневших губ было детское доброе выражение.
Небольшого роста, прямой, как воин, и поджарый, точно грач, он благословлял собравшихся, безмолвно простирая к ним длинные кисти белых рук с тонкими пальчиками, а пышноволосый, голубоглазый келейник ставил в это время сзади него низенькое, обитое кожей кресло: старец, не оглядываясь, опускался в него и, осторожно потрогав пальцами реденькую, точно из серебра кованую
бородку, в которой ещё сохранилось несколько
чёрных волос, — поднимал голову и тёмные густые брови.
Дядя Марк пришёл через два дня утром, и показалось, как будто в доме выставили рамы, а все комнаты налились бодрым весенним воздухом. Он сразу же остановился перед Шакиром, разглядел его серое лицо с коротко подстриженными седыми усами и ровной густой
бородкой и вдруг заговорил с ним по-татарски. Шакир как будто даже испугался, изумлённо вскинул вверх брови, открыл рот, точно задохнувшись, и, обнажая обломки
чёрных, выкрошившихся зубов, стал смеяться взвизгивающим, радостным смехом.
Так помаленьку устраиваясь и поучаясь, сижу я однажды пред вечером у себя дома и вижу, что ко мне на двор въехала пара лошадей в небольшом тарантасике, и из него выходит очень небольшой человечек, совсем похожий с виду на художника: матовый, бледный брюнетик, с длинными,
черными, прямыми волосами, с
бородкой и с подвязанными
черною косынкой ушами. Походка легкая и осторожная: совсем петербургская золотуха и мозоли, а глаза серые, большие, очень добрые и располагающие.
Голова Зотушки, с липкими жиденькими прядями волос, большим лбом, большими ушами, жиденькой
бородкой, длинным носом и узенькими
черными глазками, трещала со вчерашнего похмелья по всем швам.
За ним следует маленький, живой, очень подвижной старик с острою
бородкой и с
черными, кудрявыми, как у негра, волосами.
А Лаптев, усталый, слегка пьяный, смотрел на его красивую голову, на
черную, подстриженную
бородку и, казалось, понимал, почему это женщины так любят этого избалованного, самоуверенного и физически обаятельного человека.
Один из них, в цветном, застегнутом наглухо до седой
бородки жилете, с рубахой навыпуск, нестерпимо скрипел своими сапогами — тогда была мода носить сапоги со скрипом; другой, в прекрасно сшитом
черном, весьма поношенном сюртуке, неслышно двигался в
черных замшевых сапожках, осторожно ступая подагрическими ногами.
Черная клинообразная
бородка и маленькие усы вздрагивали на его сухом лице, с хрящеватым, как у отца, носом.
Это слово было знакомо ему: им тетка Анфиса часто отвечала Фоме на его вопросы, и он вложил в это краткое слово представление о силе, подобной силе бога. Он взглянул на говоривших: один из них был седенький старичок, с добрым лицом, другой — помоложе, с большими усталыми глазами и с
черной клинообразной
бородкой. Его хрящеватый большой нос и желтые, ввалившиеся щеки напоминали Фоме крестного.
От смеха морщины старика дрожали, каждую секунду изменяя выражение лица; сухие и тонкие губы его прыгали, растягивались и обнажали
черные обломки зубов, а рыжая
бородка точно огнем пылала, и звук смеха был похож на визг ржавых петель.
Вот приходит дачный поезд, является в ресторан ещё господин,
чёрный, с
бородкой, из жидов, как видно, и в петлице у него два цветка — красный с белым.
Перед глазами двигалась
черная с серебром треугольная спина священника, и было почему-то приятно, что она такая необыкновенная, и на мгновение открывался ясный смысл в том, что всегда было непонятно: в синих полосках ладана, в странности одежды, даже в том, что какой-то совсем незначительный человек с козлиной реденькой
бородкой шепчет: «Раздавайте!», а сам, все так же на ходу, уверенно и громко отвечает священнику...
Широкое добродушное лицо Ароматова при последних словах точно расцвело от улыбки: около глаз и по щекам лучами разбежались тонкие старческие морщины, рыжеватые усы раздвинулись и по широким чувственным губам проползла удивительная детская улыбка. Ароматов носил окладистую
бородку, которую на подбородке для чего-то выбривал, как это делают чиновники.
Черный шелковый галстук сбился набок, открывая сомнительной белизны ситцевую рубашку и часть белой полной шеи.
Небей, курчавый,
черный, с большим, кривым носом, с большими, как сливы, глазами и остренькой
бородкой; сухой, тощий, он похож на дьявола.
— А вот свинью Аксинью, что родила сына Василья да не позвала нас на крестины, — смело и весело рассказывал молодец с дерзким красивым лицом, обрамленным
черными как смоль кудрями и едва пробивающейся
бородкой.
Я посмотрел в окно: улицу пересекал невысокого роста господин, одетый в
черную поддевку и шаровары, с сильно порыжевшей коричневой шляпой на голове; он что-то насвистывал и в такт помахивал маленькой палочкой. Его худощавое бледное лицо с козлиной
бородкой, громадными карими глазами и блуждающей улыбкой показалось мне знакомым, но где я видел это лицо? когда? В уме так и вертелась какая-то знакомая фамилия, которая сама просилась на язык…
Но конца этой торговли Буланин уже не слышит. Перед его глазами быстрым вихрем проносятся городские улицы, фотограф с козлиной
бородкой, Зиночкины гаммы, отражение огней в узкой,
черной, как
чернило, речке. Грузов, пожирающий курицу, и, наконец, милое, кроткое родное лицо, тускло освещенное фонарем, качающимся над подъездом… Потом все перемешивается в его утомленной голове, и его сознание погружается в глубокий мрак, точно камень, брошенный в воду.
Новые товарищи Антона были приземистые рыженькие люди, очень похожие друг на друга; у обоих остроконечные красные
бородки и плутовские серые глазки; синий дырявый армяк, опоясанный ремнем, вокруг которого болтались доспехи коновала, баранья
черная шапка и высокие сапоги составляли одежду того и другого.
Один из них, тот, который казался постарее, был с
черною как смоль бородою, такими же глазами и волосами; белокурая
бородка другого только что начинала пробиваться.
Это был толстенький, кругленький человек, с
черною окладистой
бородкой, плоскими маслистыми волосами, падавшими длинными космами по обеим сторонам одутловатого, багрового лица, отличавшегося необыкновенным добродушием; перед ним на столе стояла огромная чашка каши, деревянный кружок с рубленой говядиной и хрящом и миска с лапшою; он уписывал все это, прикладываясь попеременно то к тому, то к другому с таким рвением, что пот катился с него крупными горошинами; слышно даже было, как у него за ушами пищало.
Богоявленский дьякон был
черный и мягкий, весь как на вате стега а никитский рыжий, сухой, что есть хреновый корень, и
бородка маленька смычком; а как пошли кричать, выбрать невозможно, который лучше.
Издали я мог прежде всего рассмотреть нетвердую разбитую походку;
черная поярковая шляпа открывала бледное чахоточное лицо с
черными большими глазами, большим носом и редкой козлиной
бородкой.
Это был молодой человек, с русою небольшою
бородкой, одетый в длинный
черный пиджак, застегнутый на все пуговицы, и в простом суконном картузе.
Но, спрашивая, он уже знал, какой Николай стоит перед ним. Важность исчезла с его лица, и оно стало бледно страшной старческой бледностью, похожей на смерть, и руки поднялись к груди, откуда внезапно вышел весь воздух. Следующим порывистым движением обе руки обняли Николая, и седая холеная борода прикоснулась к
черной мокрой
бородке, и старческие, отвыкшие целовать губы искали молодых свежих губ и с ненасытной жадностью впивались в них.
По темной, крутой лестнице я поднялся во второй этаж и позвонил. В маленькой комнатке сидел у стола бледный человек лет тридцати, в синей блузе с расстегнутым воротом; его русые усы и
бородка были в крови, около него на полу стоял большой глиняный таз; таз был полон алою водою, и в ней плавали
черные сгустки крови. Молодая женщина, плача, колола кухонным ножом лед.