Неточные совпадения
— Вашу похвалу надо ценить. Здесь сохранились предания, что вы лучший конькобежец, — сказала она, стряхивая маленькою ручкой в
черной перчатке
иглы инея, упавшие на муфту.
«Я тебе, Чичиков, — сказал Ноздрев, — покажу отличнейшую пару собак: крепость
черных мясов [
Черные мяса — ляжки у борзых.] просто наводит изумление, щиток [Щиток — острая морда у собак.] —
игла!» — и повел их к выстроенному очень красиво маленькому домику, окруженному большим загороженным со всех сторон двором.
Сначала опаленные степи и поля представляют печальный, траурный вид бесконечного пожарища; но скоро
иглы яркой зелени, как щетка, пробьются сквозь
черное покрывало, еще скорее развернутся они разновидными листочками и лепестками, и через неделю все покроется свежею зеленью; еще неделя, и с первого взгляда не узнаешь горелых мест.
Окунь довольно широк станом, горбоват, покрыт чешуей зеленоватого, несколько золотистого цвета; на спине имеет гребень с острыми
иглами и между им и хвостом плавательное перо; хвост и особенно нижние перья красные, брюшко беловатое, глаза желтые с
черными зрачками; поперек всего тела лежат пять полос, что делает его пестрым и вообще очень красивым.
Вот поваленное дерево с высохшими
иглами, вот
черное пятно от костра. Припомнился пикник со всеми его подробностями, огонь, пение абхазцев, сладкие мечты об архиерействе и крестном ходе…
Черная речка от дождя стала
чернее и шире. Дьякон осторожно прошел по жидкому мостику, до которого уже дохватывали грязные волны своими гривами, и взобрался по лесенке в сушильню.
Рыжий свет выпуклых закопченных стекол, колеблясь, озарил воду, весла и часть пространства, но от огня мрак вокруг стал совсем
черным, как слепой грот подземной реки. Аян плыл к проливу, взглядывая на звезды. Он не торопился — безветренная тишина моря, по-видимому, обещала спокойствие, — он вел шлюпку, держась к берегу. Через некоторое время маленькая звезда с правой стороны бросила золотую
иглу и скрылась, загороженная береговым выступом; это значило, что шлюпка — в проливе.
Катерина подошла к столу, уже не смеясь более и стала убирать книги, бумаги, чернилицу, все, что было на столе, и сложила все на окно. Она дышала скоро, прерывисто, и по временам жадно впивала в себя воздух, как будто ей сердце теснило. Тяжело, словно волна прибрежная, опускалась и вновь подымалась ее полная грудь. Она потупила глаза, и
черные, смолистые ресницы, как острые
иглы, заблистали на светлых щеках ее…
Уж полно, не сон ли снится ей, княгине, ужасный и мрачный сон! С тупой болью отчаяния она смотрит на исколотые
иглой пальчики девочки, на ее бедный скромный приютский наряд, и слезы жалости и обиды за ребенка искрятся в
черных огромных глазах княгини. А кругом них по-прежнему теснятся знакомые Софьи Петровны во главе с самой хозяйкой дома. Кое-кто уже просит Маро Георгиевну рассказать сложную повесть «девочки-барышни», попавшей в приют наравне с простыми детьми.
Правда, сверстницы-подруги и кое-кто из взрослых старшеотделенок балуют Наташу, исполняют за нее «грязную»
черную работу по прачечной и уборке приюта незаметно, тишком от строгой Павлы Артемьевны шьют за нее в рукодельной, в то время как она ковыряет что-либо «для отводки глаз» во время рабочих часов
иглою.
Мама лежала с открытыми глазами, странно блестевшими среди наступающей темноты… Точно какой-то свет исходил из этих глаз и освещал все ее лицо, обращенное к небу. Лучи месяца золотыми
иглами скользили по густым волнам ее
черных волос и венчали блестящей короной ее матово-белый лоб.
Ряды
черных фигур в косматых папахах, с
иглами штыков, появлялись на невысоком холме, вырезывались на огне зари, спускались вниз и тонули во мраке; над
черным горизонтом двигались дальше только
черные папахи и острый лес винтовок.
Вдруг до нее донесся тяжелый вздох. Фимка не поверила своим ушам. Этот вздох она слышала, это вздыхала ее барышня.
Игла упала из рук Фимки и она уже во все свои большие
черные глаза глядела на Дарью Николаевну. Сколько лет безотлучно уже находилась она при ней, но никогда не слыхала, чтобы барышня вздохнула.