Неточные совпадения
Одет он был в желтый, истасканный архалук с
черными плисовыми патронами на груди и полинялыми серебряными галунами по всем швам; через плечо висел у него
рог, за поясом торчал кинжал.
—
Рогов, положим, у них нет, это враки. Но
черные, как сапог, и даже блестят. Губищи у них красные, толстенные, а глазищи белые, а волосы курчавые, как на
черном баране.
Черная туча, протянувшись на запад, из-за своих разорванных краев открыла чистое звездное небо, и перевернутый золотистый
рог месяца красно светился над горами.
Чёрный, железный червь, с
рогом на голове и тремя огненными глазами, гремя металлом огромного тела, взвизгнул, быстро подполз к вокзалу, остановился и злобно зашипел, наполняя воздух густым белым дыханием. Потный, горячий запах ударил в лицо Климкова, перед глазами быстро замелькали
чёрные суетливые фигурки людей.
Жили Артамоновы ни с кем не знакомясь, хозяйство их вела толстая старуха, вся в
чёрном, она повязывала голову
чёрным платком так, что, концы его торчали
рогами, говорила каким-то мятым языком, мало и непонятно, точно не русская; от неё ничего нельзя было узнать об Артамоновых.
Потом, с тем же пением, старшие жрецы вынесли из святилища статую богини, теперь уже не закрытую наосом. Но
черная мантия, усыпанная золотыми звездами, окутывала богиню с ног до головы, оставляя видимыми только ее серебряные ноги, обвитые змеей, а над головою серебряный диск, включенный в коровьи
рога. И медленно, под звон кадильниц и систр, со скорбным плачем двинулась процессия богини Изиды со ступенек алтаря, вниз, в храм, вдоль его стен, между колоннами.
Бабка, вернувшись в избу, принялась опять за свои корки, а Саша и Мотька, сидя на печи, смотрели на нее, и им было приятно, что она оскоромилась и теперь уж пойдет в ад. Они утешились и легли спать, и Саша, засыпая, воображала Страшный суд: горела большая печь, вроде гончарной, и нечистый дух с
рогами, как у коровы, весь
черный, гнал бабку в огонь длинною палкой, как давеча она сама гнала гусей.
Хапун, надо и вам сказать, когда вы не знаете, есть особенный такой жидовский чорт. Он, скажем, во всем остальном похож и на нашего чорта, такой же
черный и с такими же
рогами, и крылья у него, как у здоровенного нетопыря; только носит пейсы да ермолку и силу имеет над одними жидами. Повстречайся ему наш брат, христианин, хоть о самую полночь, где-нибудь в пустыре или хоть над самым омутом, он только убежит, как пугливая собака. А над жидами дается ему воля: каждый год выбирает себе по одному и уносит…
Зодчий удаляется. Поэт спускается к морю и садится на скамью. Сумерки быстро сгущаются.
Рог ветра трубит, пыль клубится, гроза приближается, толпа глухо ропщет вдали, на моле, откуда видны сигнальные огни. Вверху, над скамьею, вырастает Дочь Зодчего. Ветер играет в ее
черных волосах, среди которых светлый лик ее — как день.
Более всего пьяного Кожиёна преследовал «
черный бык», который обыкновенно стремился на него откуда-то издалеча и все хотел поднять его на
рога и перекинуть через свою спину в тартарары.
Когда дети, подрастая, переставали резвиться, когда зачинали, по выражению Анисьи Терентьевны, часослов дерма драть, тогда турлы-мурлы в сторону, и праздное место его заступал дьявол с хвостом, с
рогами и с
черной эфиопской образиной…
Вот он идет раз, видит сидит в лесу при чищобе на пенечке бурый медведь и говорит: «Мужик Афанасий травкой подпоясан, это я сам и есть коровья смерть, только мне божьих мужичков очень жаль стало: ступай, скажи, пусть они мне выведут в лес одну белую корову, а
черных и пестрых весь день за
рога держут, я так и быть съем белую корову, и от вас и уйду».
Перед бутом стоит вол вельми великой, вырезан из
черного камня и весь позолочен; у него
рога окованы медью, на шее триста колокольцев, и копыта подкованы медью.
Пеох и его изуверы которые обошли общее место и удалились в ров, где хотели быть скрыты до времени, когда христиане примут тот срам, для которого Пеох научил их вывести, подверглись самой большой опасности. Их
черный ягненок с жертвенным ножом между
рогами был у них отнят мутными волнами, и самим им угрожала смерть в тех же волнах, хлынувших со всей горы Адёр.
В этой толпе опять тоже было много собак и кошек, а сзади всех, верхом на старом верблюде, сидела баба Бубаста, перед нею на седле был взвязан еще живой
черный баран с вызолоченными
рогами, среди которых сверкал привязанный жертвенный нож.