Неточные совпадения
Опираясь брюшком о край стола, покрытого зеленым сукном, играя тоненькой золотой цепочкой часов, а пальцами другой руки как бы соля воздух, желтолицый
человечек звонко чеканил искусно округленные фразы; в синеватых белках его вспыхивали угольки
черных зрачков, и издали казалось, что круглое лицо его обижено, озлоблено.
Нестерпимо длинен был путь Варавки от новенького вокзала, выстроенного им, до кладбища. Отпевали в соборе, служили панихиды пред клубом, техническим училищем, пред домом Самгиных. У ворот дома стояла миловидная, рыжеватая девушка, держа за плечо голоногого, в сандалиях,
человечка лет шести; девушка крестилась, а
человечек, нахмуря
черные брови, держал руки в карманах штанишек. Спивак подошла к нему, наклонилась, что-то сказала, мальчик, вздернув плечи, вынул из карманов руки, сложил их на груди.
За нею уже ухаживал седой артиллерист, генерал, вдовец, стройный и красивый, с умными глазами, ухаживал товарищ прокурора Ипполитов, маленький
человечек с
черными усами на смуглом лице, веселый и ловкий.
Мудрецом назвал он маленького
человечка с лицом в
черной бородке, он сидел на стуле и, подскакивая, размахивая руками, ощупывая себя, торопливо и звонко выбрасывал слова...
Все знали, что у Давыдовской был некогда муж, маленький черненький
человечек, ходивший по праздникам в мундире с узенькими фалдочками и в треугольной шляпе с
черным пером.
Когда им жилось трудно под властью царей, они науськивали
черный народ на царскую власть, а когда народ поднимался и вырывал эту власть из рук короля,
человечки обманом забирали ее в свои руки и разгоняли народ по конурам, если же он спорил с ними — избивали его сотнями и тысячами.
Петр Николаевич Свентицкий, маленький, коренастенький
человечек в
черных очках (у него болели глаза, ему угрожала полная слепота), встал, по обыкновению, до света и, выпив стакан чаю, надел крытый, отороченный мерлушкой полушубочек и пошел по хозяйству.
Но с Ермоловым повсюду на уроки ездит скрипач, худой маленький
человечек, с таким ничего не значащим лицом, что его, наверно, не помнит и собственная жена. Уждав время, когда, окончив урок, Петр Алексеевич идет уже по коридору, к выходу на лестницу, а скрипач еще закутывает
черным платком свою дешевую скрипку, Александров подходит к нему, показывает трехрублевку и торопливо лепечет...
Арслан-Хан, маленький
человечек с
черными усами, весь бледный и дрожащий, сошел с лошади, злобно поглядел на Хаджи-Мурата и ушел с Иваном Матвеевичем в горницу. Хаджи-Мурат же вернулся к лошадям, тяжело дыша и улыбаясь.
Так помаленьку устраиваясь и поучаясь, сижу я однажды пред вечером у себя дома и вижу, что ко мне на двор въехала пара лошадей в небольшом тарантасике, и из него выходит очень небольшой
человечек, совсем похожий с виду на художника: матовый, бледный брюнетик, с длинными,
черными, прямыми волосами, с бородкой и с подвязанными
черною косынкой ушами. Походка легкая и осторожная: совсем петербургская золотуха и мозоли, а глаза серые, большие, очень добрые и располагающие.
Посредине их небольшой
человечек в полосатой синей паре и панаме, а рядом Ермолова, свежая и розовая от легкого загара, в сером дорожном платье и легкой, простой соломенной кругленькой шляпе с
черной лентой.
Когда шли по мосту через Ватаракшу, на мосту, держась за перила, стоял нищеподобный человек, в рыженьком, отрёпанном халате, похожий на пропившегося чиновника. На его дряблом лице, заросшем седой бритой щетиной, шевелились волосатые губы, открывая осколки
чёрных зубов, мутно светились мокренькие глазки. Артамонов отвернулся, сплюнул, но заметив, что Алексей необычно ласково кивнул головою дрянному
человечку, спросил...
— Постой, Гришутка, постой, сейчас, — отозвался Арбузов, по-прежнему слыша и не понимая мальчишки, и вдруг поймал забытое слово: «Бумеранг». Бумеранг — это такая изогнутая, смешная деревяшка, которую в цирке на Монмартре бросали какие-то
черные дикари, маленькие, голые, ловкие и мускулистые
человечки. И тотчас же, точно освободившись от пут, внимание Арбузова перенеслось на слова мальчишки, все еще звучавшие в памяти.
Чем ближе к огороду, тем аллеи становились запущеннее, темнее и уже; на одной из них, прятавшейся в густой заросли диких груш, кислиц, молодых дубков, хмеля, целые облака мелких
черных мошек окружили Ольгу Михайловну; она закрыла руками лицо и стала насильно воображать маленького
человечка…
Когда он хотел уйти, какой-то маленький
человечек, которого он мог бы убить одним ударом своего
черного кулака, подскочил и воткнул ему штык в сердце.
Ах, он был дома, он был на своей земле, этот сердитый
человечек с
черной бородою, он знал, что надо делать в этих случаях, и он пел соло, а не дуэтом, как эти неразлучные Сатана из вечности и Вандергуд из Иллинойса!
Человечек у него уже есть, остается только пририсовать
черную бороду — и папа готов.
Сзади толпы и
человечка, на темном сером и синем разорванном небе, стройно отделялось несколько
черных раин сада и величаво возвышались по обеим сторонам старинного собора два строгие шпица башен.
Это был низенького роста толстенький
человечек, с опухшим, видимо от беспрерывного пьянства, лицом, всклокоченными
черными с сильной проседью вьющимися волосами, седым, давно не бритым подбородком и торчащими в разные стороны щетинистыми усами.
Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький
человечек с красным лицом, блестящими
черными глазами,
черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.