Неточные совпадения
Он был на «ты»
со всеми, с кем пил шампанское, а пил он шампанское
со всеми, и поэтому, в присутствии своих подчиненных встречаясь с своими постыдными «ты», как он называл
шутя многих из своих приятелей, он,
со свойственным ему тактом, умел уменьшать неприятность этого впечатления для подчиненных.
Наконец Манилов поднял трубку с чубуком и поглядел снизу ему в лицо, стараясь высмотреть, не видно ли какой усмешки на губах его, не
пошутил ли он; но ничего не было видно такого, напротив, лицо даже казалось степеннее обыкновенного; потом подумал, не спятил ли гость как-нибудь невзначай с ума, и
со страхом посмотрел на него пристально; но глаза гостя были совершенно ясны, не было в них дикого, беспокойного огня, какой бегает в глазах сумасшедшего человека, все было прилично и в порядке.
Что помнится? Он славно
Пересмеять умеет всех;
Болтает,
шутит, мне забавно;
Делить
со всяким можно смех.
— Вы продолжаете
шутить, — произнес, вставая
со стула, Павел Петрович. — Но после любезной готовности, оказанной вами, я не имею права быть на вас в претензии… Итак, все устроено… Кстати, пистолетов у вас нет?
— Я
шучу! — сказала она, меняя тон на другой, более искренний. — Я хочу, чтоб вы провели
со мной день и несколько дней до вашего отъезда, — продолжала она почти с грустью. — Не оставляйте меня, дайте побыть с вами… Вы скоро уедете — и никого около меня!
— Нет, не
шутя скажу, что не хорошо сделал, батюшка, что заговорил с Марфенькой, а не
со мной. Она дитя, как бывают дети, и без моего согласия ничего бы не сказала. Ну, а если б я не согласилась?
— Да… да, не слушайте меня! У меня просто нервы расстроены. Какая страсть? Никакой страсти нет! Я
шутила, как вы…
со мной…
Она ласково подала ему руку и сказала, что рада его видеть, именно в эту минуту, когда у ней покойнее на сердце. Она, в эти дни, после свидания с Марком, вообще старалась казаться покойной, и дома, за обедом, к которому являлась каждый день, она брала над собой невероятную силу, говорила
со всеми, даже
шутила иногда, старалась есть.
Он был
со мною даже мил и
шутил, но я скорее хотел ссоры, чем таких шуток.
Ему эта «штука» казалась очень «простою»: уничтожив самозванца, он разом поквитается
со «всем» и самого себя казнит за свою глупость, и перед настоящим своим другом оправдается, и целому свету докажет (Чертопханов очень заботился о «целом свете»), что с ним
шутить нельзя…
— Мне Шомбург говорил, — сказало его величество, милостиво улыбаясь и высочайше протягивая собственную августейшую руку свою, — письмо подписано и послано. Вы увидите, как они повернутся, я им покажу, как
со мной
шутить.
— Раньше вы
со мной шутки
шутили… да, — шептал он. — Помните? Ну, да это все равно… Видите, как у нас дело-то сошлось: вам все равно и мне все равно.
Видите, это он
со скуки такие шутки
шутит! Ему скучно стало чаю дожидаться… Понятно, какие чувства может питать к такому мужу самая невзыскательная жена.
А этот злобный мальчишка позволяет
со мной и не такие шутки
шутить.
Светлые и темные воспоминания одинаково его терзали; ему вдруг пришло в голову, что на днях она при нем и при Эрнесте села за фортепьяно и спела: «Старый муж, грозный муж!» Он вспомнил выражение ее лица, странный блеск глаз и краску на щеках, — и он поднялся
со стула, он хотел пойти, сказать им: «Вы
со мной напрасно
пошутили; прадед мой мужиков за ребра вешал, а дед мой сам был мужик», — да убить их обоих.
— Да, да… Догадываюсь. Ну, я
пошутил, вы забудьте на время о своей молодости и красоте, и поговорим как хорошие старые друзья. Если я не ошибаюсь, ваше замужество расстроилось?.. Да? Ну, что же делать… В жизни приходится
со многим мириться. Гм…
— А все то же, Андрон Евстратыч… Напрасно ты меня весками-то укорил:
пошутил я, никаких весков нету
со мной. Посмеялся я, значит…
Я объяснил
со смехом пополам, послал нашу рыбу в Тобольск. Между тем,
шутя, пересказал этот необыкновенный случай в письме к сестре. Пусть читают в канцелярии и покажут губернатору, что он не имеет права возвращать писем. Формально дела заводить не стоит…
Так и всегда поступал Белоярцев
со всеми, и, надо ему отдать честь, умел он делать подобные дела с неподражаемым артистическим мастерством. Проснется после обеда, покушает в своей комнате конфеток или орешков, наденет свой архалучек и выйдет в общую залу
пошутить свои шуточки — и уж
пошутит!
— Ну поедем
со мной, —
пошутил доктор.
— Чем? Надоедаете вы мне, право, господа, вашими преследованиями. Я просто,
со всею откровенностью говорю, что я художник и никаких этих ни жирондистов, ни социалистов не знаю и знать не хочу. Не мое это дело. Вот барышни, — добавил он
шутя, — это наше дело.
Дело происходило поутру; до самого обеда я рвался и плакал; напрасно Евсеич убеждал меня, что нехорошо так гневаться, так бранить дяденьку и драться с Петром Николаичем, что они
со мной только
пошутили, что маленькие девочки замуж не выходят и что как же можно отнять насильно у нас Сергеевку?
Но боже, как она была прекрасна! Никогда, ни прежде, ни после, не видал я ее такою, как в этот роковой день. Та ли, та ли это Наташа, та ли это девочка, которая, еще только год тому назад, не спускала с меня глаз и, шевеля за мною губками, слушала мой роман и которая так весело, так беспечно хохотала и
шутила в тот вечер с отцом и
со мною за ужином? Та ли это Наташа, которая там, в той комнате, наклонив головку и вся загоревшись румянцем, сказала мне: да.
В первые дни болезни она была
со мной чрезвычайно нежна и ласкова; казалось, не могла наглядеться на меня, не отпускала от себя, схватывала мою руку своею горячею рукой и садила меня возле себя, и если замечала, что я угрюм и встревожен, старалась развеселить меня,
шутила, играла
со мной и улыбалась мне, видимо подавляя свои собственные страдания.
— Послушай, Наташа, ты спрашиваешь — точно
шутишь. Не
шути.Уверяю тебя, это очень важно. Такой тон, что я и руки опустил. Никогда отец так
со мной не говорил. То есть скорее Лиссабон провалится, чем не сбудется по его желанию; вот какой тон!
— Да… вот видите! сейчас вы сказали, что помните добро, которое вам сделал отец, а между тем ссоритесь
со стариком! Дурно это, Антон Валерьяныч, нехорошо-с! — не то укорял, не то
шутил Петенька.
— Он и там — как дома.
Со всеми — ласковый, все с ним
шутят. Трудно ему, тяжело, а — показать не хочет…
— Что ж ты,
шутить, что ли, собачий сын,
со мной вздумал? — возопил Живновский, — службу свою забыл! Так я тебе ее припомню, ска-атина!
— То есть вы поступите
со мной, как с тем влиятельным лицом, о котором упоминали: будете подчинять меня себе, приводить на путь истинный! —
пошутила Ольга.
— Долго-с; и все одним измором его, врага этакого, брал, потому что он другого ничего не боится: вначале я и до тысячи поклонов ударял и дня по четыре ничего не вкушал и воды не пил, а потом он понял, что ему
со мною спорить не ровно, и оробел, и слаб стал: чуть увидит, что я горшочек пищи своей за окно выброшу и берусь за четки, чтобы поклоны считать, он уже понимает, что я не
шучу и опять простираюсь на подвиг, и убежит. Ужасно ведь, как он боится, чтобы человека к отраде упования не привести.
— Послушайте, Калинович! — начала она. — Если вы
со мной станете так говорить… (голос ее дрожал, на глазах навернулись слезы). Вы не смеете
со мной так говорить, — продолжала она, — я вам пожертвовала всем… не
шутите моей любовью, Калинович! Если вы
со мной будете этакие штучки делать, я не перенесу этого, — говорю вам, я умру, злой человек!
Устинья Наумовна. Что ж ты, курицын сын,
шутить, что ли,
со мной вздумал? Я, брат, и сама дама разухабистая.
Не то —
шутите вы
со мною —
Всех удавлю вас бородою...
— Прекрасно! Вы поняли, что
со мной
шутить плохо и были очень покладисты, и я вас за это хвалю. Вы поняли, что вам меня нельзя так подкидывать, потому что голод-то ведь не свой брат, и голодая-то мало ли кто что может припомнить? А у Термосесова память первый сорт и сметка тоже водится: он еще, когда вы самым красным революционером были, знал, что вы непременно свернете.
В груди у меня словно оборвалось что-то. Не смея, с одной стороны, предполагать, чтобы господин вице-губернатор отважился, без достаточного основания, обзывать дураком того, кого он еще накануне честил вашим превосходительством, а с другой стороны, зная, что он любил иногда
пошутить (терпеть не могу этих шуток, в которых нельзя понять, шутка ли это или испытание!), я принял его слова
со свойственною мне осмотрительностью.
Вещун-сердце ее не выдержало: она чуяла, что
со мной худо, и прилетела в город вслед за дядей; дяде вдруг вздумалось
пошутить над ее сантиментальностию. Увидев, что матушка въехала на двор и выходит из экипажа, он запер на крючок дверь и запел «Святый Боже». Он ей спел эту отходную, и вопль ее, который я слышал во сне, был предсмертный крик ее ко мне. Она грохнулась у двери на землю и… умерла от разрыва сердца.
— Добро, добро, встань! Счастлив ты, что у меня есть до тебя дельце; а то узнал бы, каково
со мной
шутить!.. Ты должен сослужить мне службу.
Гурмыжская.
Шутите,
шутите. А вы думаете, мне без борьбы досталось это уважение? Но мы удаляемся от нашего разговора. Когда мы встретились в Петербурге, моя подруга уж давно овдовела и, разумеется, глубоко раскаивалась, что не послушалась моих советов. Она
со слезами представила мне своего единственного сына. Мальчик, как вы видите, на возрасте.
Эту историю, простую и страшную, точно она взята
со страниц Библии, надобно начать издали, за пять лет до наших дней и до ее конца: пять лет тому назад в горах, в маленькой деревне Сарачена жила красавица Эмилия Бракко, муж ее уехал в Америку, и она находилась в доме свекра. Здоровая, ловкая работница, она обладала прекрасным голосом и веселым характером — любила смеяться,
шутить и, немножко кокетничая своей красотой, сильно возбуждала горячие желания деревенских парней и лесников с гор.
Илья знал до мелочей жизнь Перфишки, видел, что он бьётся, как рыба об лёд, и уважал его за то, что он всегда
со всеми
шутил, всегда смеялся и великолепно играл на гармонии.
Про него ходила масса анекдотов, популярность его была громадна. Он любил весело выпить, лихо гульнуть, посмеяться,
пошутить, но так, чтобы никому его шутки обидны не были. И все же во время поездки по Волге он жестоко обидел актера Илькова. Прекрасный исполнитель характерных ролей, человек
со средствами, совершенно одинокий, Ильков был скуп до крайности.
— Да вы это
со мною
шутите, смеетесь или просто говорите? — вопросил с эффектом Журавка.
— Киньте жребий, кому выпадет это счастье, —
шутила Дора. — Тебе, сестра, будет очень трудно уехать. Alexandrine твоя, что называется, пустельга чистая. Тебе положиться не на кого. Все тут без тебя в разор пойдет. Помнишь, как тогда, когда мы были в Париже. Так тогда всего на каких-нибудь три месяца уезжали и в глухую пору, а теперь… Нет, тебе никак нельзя ехать
со мной.
Через день у ней был Журавка
со своей итальянкой, и если читатель помнит их разговор у шкапика, где художник пил водчонку, то он припомнит себе также и то, что Анна Михайловна была тогда довольно спокойна и даже
шутила, а потом только плакала; но не это письмо было причиной ее горя.
— Я и
со своей стороны спрошу вас, Дарья Михайловна, вы это
шутите, смеетесь, или просто говорите? — сказал Долинский.
— Нет, я прошу вас не
шутить, а говорить
со мною серьезно. Смотрите на меня прямо!
Вот они на столе: тысяча сто. Ты съезди к ней сегодня и отдай собственноручно. Нате, мол, Зинаида Савишна, подавитесь! Только, смотри, и виду не подавай, что у меня занял, храни тебя бог! А то достанется мне на орехи от кружовенного варенья! (Всматривается в лицо Иванова.) Ну, ну, не надо! (Быстро берет
со стола деньги и прячет в карман.) Не надо! Я
пошутил… Извини, ради Христа!
Князь Дмитрий, шутивший
со всеми, с Gigot, с Дон-Кихотом, с Ольгою Федотовной,
шутил и с княжною Анастасией, которая была на семь лет его старше и шуток не любила.
За то же и он ее, голубушку, чуть
шутя со света не убрал.