Неточные совпадения
Она так полно и много любила: любила Обломова — как любовника, как мужа и как барина; только рассказать никогда она этого, как прежде, не могла никому. Да никто и не понял бы ее вокруг. Где бы она нашла
язык? В лексиконе братца, Тарантьева, невестки не было таких слов, потому что не было
понятий; только Илья Ильич понял бы ее, но она ему никогда не высказывала, потому что не понимала тогда сама и не умела.
— Послушайте, Вера, оставим спор. Вашими устами говорит та же бабушка, только, конечно, иначе, другим
языком. Все это годилось прежде, а теперь потекла другая жизнь, где не авторитеты, не заученные
понятия, а правда пробивается наружу…
Почтенных отцов нередко затруднял недостаток слов в якутском
языке для выражения многих не только нравственных, но и вещественных
понятий, за неимением самых предметов.
Я тут же познакомилась с некоторыми из девушек; Вера Павловна сказала цель моего посещения: степень их развития была неодинакова; одни говорили уже совершенно
языком образованного общества, были знакомы с литературою, как наши барышни, имели порядочные
понятия и об истории, и о чужих землях, и обо всем, что составляет обыкновенный круг
понятий барышень в нашем обществе; две были даже очень начитаны.
Все воспитание несчастных семинаристов, все их
понятия были совсем иные, чем у нас, мы говорили разными
языками; они, выросшие под гнетом монашеского деспотизма, забитые своей риторикой и теологией, завидовали нашей развязности; мы — досадовали на их христианское смирение.
Вот этого-то общества, которое съезжалось со всех сторон Москвы и теснились около трибуны, на которой молодой воин науки вел серьезную речь и пророчил былым, этого общества не подозревала Жеребцова. Ольга Александровна была особенно добра и внимательна ко мне потому, что я был первый образчик мира, неизвестного ей; ее удивил мой
язык и мои
понятия. Она во мне оценила возникающие всходы другой России, не той, на которую весь свет падал из замерзших окон Зимнего дворца. Спасибо ей и за то!
Из Закона Божия — Ветхий завет до «царей» и знание главнейших молитв; из русского
языка — правильно читать и писать и элементарные
понятия о частях речи; из арифметики — первые четыре правила.
Кстати, это письмо может дать
понятие о тех успехах, какие делают в короткое время молодые японские секретари при изучении русского
языка.
Познанием чуждого
языка становимся мы гражданами тоя области, где он употребляется, собеседуем с жившими за многие тысячи веков, усвояем их
понятия; и всех народов и всех веков изобретения и мысли сочетоваем и приводим в единую связь.
Не простецов, не тли, а «крепких» мало, да притом же на современном общественном
языке, по какому-то горькому извращению
понятий, «крепким» называется совсем не тот, кто действительно борется за существование, а тот, кто, подобно кукушке, кладет свои яйца в чужие гнезда.
Одним словом, из всего видно, что выражение «государство» даже в
понятиях массы культурных людей не представляет ничего определенного, а просто принадлежит к числу слов, случайно вошедших в общий разговорный
язык и силою привычки укоренившихся в нем.
Очевидно, что всех
понятий, как бы они ни были ограниченны, этими двумя фразами никак не выразишь, и бедные девицы вновь осуждены прибегнуть к этому дубовому русскому
языку, на котором не выразишь никакого тонкого чувства.
Когда бутылка шампанского была осушена,
язык у ЛабулИ развязался, и он пустился в откровенности, которые еще раз доказали мне, какая странная смесь здравых
понятий с самыми превратными царствует в умах иностранцев о нашем отечестве...
Для облегчения этого одинакового понимания между людьми одного кружка или семейства устанавливается свой
язык, свои обороты речи, даже — слова, определяющие те оттенки
понятий, которые для других не существуют.
Торопливая и слишком обнаженная грубость этих колкостей была явно преднамеренная. Делался вид, что со Степаном Трофимовичем как будто и нельзя говорить другим, более тонким
языком и
понятиями. Степан Трофимович твердо продолжал не замечать оскорблений. Но сообщаемые события производили на него всё более и более потрясающее впечатление.
Первое выражает смысл положительного, конкретного
понятия, а другое есть
язык чувств, представлений, мысли, заключенной в конечные категории.
Учат же они преимущественно французскому
языку, столь необходимому на поприще жизни и о котором без них в отдаленных краях Сибири не имели бы и
понятия.
Понятия привились и усвоились; чужие формы постепенно испарились,
язык в собственных недрах нашел чем их заменить — и теперь ваш покорный слуга, стилист весьма посредственный, берется перевести любую страницу из Гегеля… да-с, да-с, из Гегеля… не употребив ни одного неславянского слова.
Не было таких
понятий в его человеческом мозгу, не было таких слов на его человеческом
языке, которые могли бы охватить увиденное.
Журнал этот был ее задушевной мыслью: она надеялась посредством его действовать на распространение знаний, развитие истинных
понятий, на образование самого
языка.
Екатерина прибавила как другие
языки (особливож совершенное знание Российского), так и все необходимые для государственного просвещения науки, которые, смягчая сердце, умножая
понятия человека, нужны и для самого благовоспитанного Офицера: ибо мы живем уже не в те мрачные, варварские времена, когда от воина требовалось только искусство убивать людей; когда вид свирепый, голос грозный и дикая наружность считались некоторою принадлежностию сего состояния.
Сим предметом еще не ограничились труды их: Монархиня желала, чтобы они исследовали все исторические монументы в нашей Империи; замечали следы народов, которые от стран Азии преходили Россию, сами исчезли, но оставили знаки своего течения, подобно рекам иссохшим; желала, чтобы они в развалинах, среди остатков древности, как бы забытых времен, искали откровений прошедшего; чтобы они в нынешних многочисленных народах Российских узнавали их неизвестных предков, разбирая
языки, происхождение и смесь оных; чтобы они, наблюдая обычаи, нравы,
понятия сих людей, сообщили Историку и Моралисту новые сведения, а Законодателю новые средства благодеяния.
Желая присвоить России лучшие творения древней и новой чужестранной Литературы, Она учредила Комиссию для переводов, определила награду для трудящихся — и скоро почти все славнейшие в мире Авторы вышли на
языке нашем, обогатили его новыми выражениями, оборотами, а ум Россиян новыми
понятиями.
— Тут неподдельный
язык природы и наивность сердца, — отвечала та. — Впрочем, — продолжала она, — вам все-таки надобно отказаться от вашей страсти, потому что это такое дикое, такое необразованное семейство! Я даже не воображала никогда, чтобы в наше время могли существовать люди с такими ужасными
понятиями.
Когда я говорю: невеста с достоинствами, то не воображайте, что я говорю, применяясь к теперешним
понятиям, то есть, что девица воспитана отлично, образована превосходно, обучена всем
языкам, пляскам, музыкам разным и проч. — нет, мы понимали дела в настоящем смысле и вещи называли как должно; воспитана — означало у нас: вскормлена, вспоена, не жалея кошту, и оттого девка полная, крупная, ядреная, кровь как не брызнет из щек; образована — объясняло, что она имела во что нарядиться и дать себе образ или вид замечательный, в прочих же достоинствах разумелось недвижимое и движимое имущество, пуды серебра (тогда серебро не считалось на деньги, а на вес), сундуки с платьями, да платьями все глазетовыми, парчевыми, все это не теряющее никогда цены…
Повсюду, каков бы ни был характер поэта, каковы бы ни были его личные
понятия о поступках своего героя, герой действует одинаково со всеми другими порядочными людьми, подобно ему выведенными у других поэтов: пока о деле нет речи, а надобно только занять праздное время, наполнить праздную голову или праздное сердце разговорами и мечтами, герой очень боек; подходит дело к тому, чтобы прямо и точно выразить свои чувства и желания, — большая часть героев начинает уже колебаться и чувствовать неповоротливость в
языке.
В Петербурге шампанское с квасом
Попивали из древних ковшей,
А в Москве восхваляли с экстазом
Допетровский порядок вещей,
Но, живя за границей, владели
Очень плохо родным
языком,
И
понятья они не имели
О славянском призваньи своем.
У Юма она имела субъективно-человеческое значение — «быть для человека», у Беркли получила истолкование как действие Божества в человеческом сознании; у Гегеля она была транспонирована уже на
язык божественного бытия: мышление мышления — само абсолютное, единое в бытии и сознании [К этим общим аргументам следует присоединить и то еще соображение, что если религия есть низшая ступень философского сознания, то она отменяется упраздняется за ненадобностью после высшего ее достижения, и только непоследовательность позволяет Гегелю удерживать религию, соответствующую «представлению», в самостоятельном ее значении, рядом с философией, соответствующей «
понятию».
Если перевести этот основной и элементарный факт религиозного сознания на
язык религиозной философии, мы тотчас же увидим, что перед нами явно противоречивое сочетание
понятий, приводящее к антиномии [Проблема антиномизма в мышлении наиболее радикально поставлена в книге свящ.
Вопрос о софийной природе
понятий [Учение Николая Мальбранша о видении вещей в Боге и о богопознании как сущности познания вещей представляет большую аналогию к учению, здесь развиваемому (обстоятельный очерк учения Мальбранша на русском
языке см. у Μ. Η. Ершова.
Интуиция тварности, имеющая столь первостепенное значение в религии, вообще с трудом переводится на
язык религиозной философии, ибо последней здесь приходится не «дедуцировать»
понятия, но давать лишь философский пересказ религиозного переживания.
Идя этим путем, мы неизбежно приходим к апофатическому определению, что на
языке сущего Божество есть «подлинное ничто» [Св. Максим комментирует
понятие αυτό το ουδέν: «Что Бог есть ничто (ουδέν), надо понимать в том смысле, что Он ничто (μηδέν) из существующего, ибо выше всего виновник всего, почему богословы говорят, что Бог везде и нигде.
Со времени смешения
языков в их нигилистической секте, вместе с потерей сознания о том, что честно и что бесчестно, утрачено было и всякое определенное
понятие о том, кто их друзья и кто их враги.
Человеческий
язык вытесняется всё более и более из научных исследований, и вместо слова, средства выражения существующих предметов и
понятий, воцаряется научный воляпюк, отличающийся от настоящего воляпюка только тем, что настоящий воляпюк общими словами называет существующие предметы и
понятия, а научный — несуществующими словами называет несуществующие
понятия.
Я вижу целый ряд новых
понятий и слов, имеющих свое условное значение в научном
языке, но не имеющих ничего общего с существующими
понятиями.
Но тут наступает царство молчания, неприменим никакой человеческий
язык, никакое человеческое
понятие.
На
языке теологических
понятий он готов был быть томистом.
Через несколько времени все, что я видел великого, ужасного, прекрасного в мире, все, что теснилось в грудь мою, я хотел высказать, но высказать не простым разговорным
языком; нет, по своенравному, странному характеру своему, я хотел это выполнить каким-то особенным, размеренным
языком, о котором дал мне
понятие один английский купец, приезжавший каждое лето в Торнео и оттуда заходивший всегда в нашу деревушку для покупки кож.
Чтобы вполне убедиться в том, что в этих стихах Христос говорит только о вечном законе, стоит вникнуть в значение того слова, которое подало повод лжетолкованиям. По-русски — закон, по-гречески — νόμος, по-еврейски — тора, как по-русски, по-гречески и по-еврейски имеют два главные значения: одно — самый закон без отношения к его выражению. Другое
понятие есть писанное выражение того, что известные люди считают законом. Различие этих двух значений существует и во всех
языках.
Во всяком разе это не более как
язык жизни животной, а не жизни умственной; а между тем усвоить его очень трудно: обороты речи, краткие и непериодические, делают крайне затруднительным переводы на эту молвь всякого текста, изложенного по правилам
языка выработанного, со сложными периодами и подчиненными предложениями; а выражения поэтические и фигуральные на него вовсе не переводимы, да и
понятия, ими выражаемые, остались бы для этого бедного люда недоступны.
Чтобы на греческом или на еврейском
языке выразить
понятие о воскресении, нужна перифраза, нужно сказать: «встал» или «проснулся» из мертвых.
Слова «воскреснуть», «auferstehen», «ressusciter», нет ни на греческом, ни на еврейском
языке, так как не было и соответствующего им
понятия.
Двоеверие держалось не у одних кочевников, а почти и повсеместно в моей пастве, которая не представляла отдельной ветви какой-нибудь одной народности, а какие-то щепы и осколки бог весть когда и откуда сюда попавших племенных разновидностей, бедных по
языку и еще более бедных по
понятиям и фантазии.