Цитаты со словом «арифметик»
Относительность знаний — великая вещь. Утверждение «2 плюс 2 равно 13» относительно ближе к истине, чем «2 плюс 2 равно 41». Можно даже сказать, что переход к первому от второго есть проявление творческой зрелости, научного мужества и неслыханный прогресс науки — если не знать, что 2 плюс 2 равно четырем.В
арифметике мы это знаем, но ликовать рано. Например, в физике 2 плюс 2 оказывается меньше четырех — на деффект массы. А в таких тонких науках, как социология или этика, — так там не то что 2 плюс 2, но даже 1 плюс 1 — это то ли будущая семья, то ли сговор с целью ограбления банка.
Похожие цитаты:
Математика - гимнастика ума!
Нельзя научиться программированию с помощью ручного калькулятора, но можно забыть арифметику.
Физику наших дней не обязательно знать физику, ему достаточно знать математику.
В.И.Арнольд говорит, что математика — это часть физики. А я дополняю: физика — часть геометрии!
«На тройку, молодой человек, Вы знаете. А про меня и так говорят, что я слишком злой преподаватель, чтобы ещё ставить незаслуженные двойки». (На экзамене, в ответ на просьбу о двойке, 1976 год)
«Никто не требует от вас выводить на экзамене всю аналитическую геометрию. Это было сделано до вас многими умными людьми. Некоторые вещи надо просто знать». (На сдаче, получив от студента неточный ответ.)
Использование программы для доказательства теоремы о четырех красках не изменит математики. Оно просто покажет, что задача, которая оставалась нерешенной в течении столетия, возможно, не так уж важна для математики.
В наших школах не учат самому главному — искусству читать газеты.
«Я не могу поставить вам по вашей просьбе двойку вместо тройки и отправить на пересдачу за четвёркой, потому что все потом будут говорить, что Беклемишев — зверь». (На экзамене, 1996 год)
Маркс не был хорошим математиком. Он все время путался в цифрах и формулах, его трудовая теория стоимости не слишком содержательна, но, в сущности, я интерпретирую Маркса, и Маркс интересен мне как классический экономист.
Математика — это то, что русские преподают китайцам в американских университетах.
Те, у которых мы учимся, правильно называются нашими учителями, но не всякий, кто учит нас, заслуживает это имя.
То, что люди не учатся на ошибках истории, — самый главный урок истории.
История - это не учительница, а надзирательница: она ничему не учит, но сурово наказывает за незнание уроков.
Самым важным явлением в школе, самым поучительным предметом, самым живым примером для ученика является сам учитель.
Давида Гильберта спросили об одном из его бывших учеников. «А, такой-то? — вспомнил Гильберт. — Он стал поэтом. Для математики у него было слишком мало воображения.»
В математике нет символов для неясных мыслей.
В каждой естественной науке заключено столько истины, сколько в ней есть математики.
История — самый лучший учитель, у которого самые плохие ученики.
Я не учитель. Я просто помогаю тебе изучать себя.
Опыт — это дорогая школа, но что делать, если для дураков нет другой школы?
Чтобы выучить важные жизненные уроки, нужно каждый день преодолевать страх.
Хорошего без плохого не бывает — даже школьнику на каникулы дают задание.
«Скажите,
когда Вы приняли решение не учиться?» (На зачёте, получив от студента совсем неправильный ответ.)
К сожалению, учебники пишут не лучшие специалисты. А насчёт того, что в школе об этих проблемах говорить рано... Главное, чтобы не было поздно.
Если преподаватель настаивает на том, что вычислительная наука — это X, а не Y, посочувствуйте его ученикам.
Конечно, грамматика не надобна. Прежде нежели ее учить станешь, так вить ее купить еще надобно. Заплатишь за нее гривен восемь, а выучишь ли, нет ли — Бог знает.
Даже в математике она нужна, даже открытие дифференциального и интегрального исчислений невозможно было бы без фантазии. Фантазия есть качество величайшей ценности, но у тов. Ларина её маленький избыток.
Математика может быть занимательной, математические фокусы — впечатляющими, отношения, в которые вступают между собой цифры — причудливыми. Числа не управляют миром, но показывают, как управляется мир.
Когда мы пишем программы, которые «обучают», мы — обучаем, а они- нет.
Задавая домашнее задание, учителя метят в учеников, а попадают в родителей.
Хороший учитель — это не тот, кто всё знает, а тот, кто не стесняется своего незнания. Поэтому у хороших учителей ученики их перерастают.
Никто ведь не сомневается в точности результатов, получаемых при вычислениях с мнимыми количествами, хотя они представляют собой только алгебраические формы и иероглифы нелепых количеств.
Наши знания есть сумма того, чему мы научились, и того, что мы забыли.
С большими трудностями группа встретилась при рассмотрении книги Я. Б. Зельдовича «Высшая математика для начинающих». … книга очевидно плохая, хуже я не встречал, и бессмысленная.
Обучение детей программированию противоречит современной теории обучения. Разве интересно составлять планы, овладевать дисциплиной в организациии мышления, уделять внимание деталям и учиться быть самокритичным?
Грамматик может быть весьма плохим автором; хороший автор — плохим грамматиком.
Искусству пошло бы на пользу: меньше школ и больше школы.
Умение читать хорошие книги вовсе не равносильно знанию грамоты.
Во время гражданской войны история сводится к нулю, а география — к подворотне.
Как мать учит своих детей тому, как выразить себя на своём языке, так один цыганский музыкант преподаёт другим. Они никогда не показывали потребность в нотации.
Главное в физике ― это умение пренебрегать.
В жизни, как в грамматике: исключений больше, чем правил.
«В математическом анализе всё должно быть точно. Какой смысл в неточном утверждении? Вот у Вас есть номер телефона. Какой в нём смысл, если Вы знаете его неточно?» (На сдаче, получив от студента неточный ответ.)
... если бы я имел власть, я бы сжёг все работы Стагирита, поскольку их изучение было не просто потерей времени, но и умножением невежества.
Лучше быть историческим Дон-Кихотом, чем чистым, математическим дураком.
Плохой учитель преподносит истину, хороший учит её находить.