Цитаты со словом «комок»
Это действительно странно, видеть лагуну, которая превращается в Атлантический океан, видеть зелёную вспышку, когда последний луч солнца исчезает за горой, что должно символизировать мою влюблённость (я не чувствую этого… и я тот час начинаю рассуждать о мифологических заблуждениях и т. п.) я хочу сказать, эта круглая штука, которая крутится сама по себе, чуть ближе к солнцу, относительно одних, чуть дальше, по сравнению с другими, покрытая водой и растениями, которые могут как исцелить, так и убить меня, животные, которые могут и приласкать и наброситься на меня, люди, которые могут сделать тоже самое…(которых мне предполагается воспринимать, как часть себя) я имею в виду, все это, плавающее в пространстве, пределы которого ещё предстоит обнаружить, и я замираю и раздумываю, и я заинтригована и сосредоточена, и чувствую робость (это обычное дело в последнее время) я сижу несколько минут и выражаю самую глубокую благодарность, какую могу преподнести этому огромному круглому загадочному дающему жизнь
комку грязи и красоты, я хочу сказать, мне легко говорить и думать, что период выживания позади.
Похожие цитаты:
Путь к сердцу солдата лежит через его желудок.
Когда ты пьян, мир по-прежнему где-то рядом, но он хотя бы не держит тебя за горло.
Теперь я один. Не совсем один. Есть еще эта мысль, она рядом, она ждет. Она свернулась клубком, как громадная кошка; она ничего не объясняет, не шевелится, она только говорит: «нет». Нет, не было у меня никаких приключений.
Подобно Солнцу, растапливающему воск, но делающим твердым глину, золото расширяет великие сердца, но заставляет сжиматься ничтожные.
Лучше краска на лице, чем пятно на сердце.
Удовольствия точно мак — только коснёшься цветка, как лепестки опадают; или точно снег, падающий в реку: одно мгновение белый, а в следующее — он исчезает навсегда.
Затравленный и прижатый к стенке кот превращается в тигра.
Только одно было странно: продолжать думать, как раньше, знать. Понять — это означало в первый момент почувствовать леденящий ужас человека, который просыпается, и видит, что похоронен заживо.
Птица была симпатичная. Она смотрела на меня, а я смотрел на неё. Потом она издала слабенький птичий звук «чик!» — и мне почему-то стало приятно. Мне легко угодить. Сложнее — остальному миру.
Никто в мире не чувствует новых вещей сильнее, чем дети. Дети содрогаются от этого запаха, как собака от заячьего следа, и испытывают безумие, которое потом, когда мы становимся взрослыми, называется вдохновением.
Лучшие вещи находятся рядом: дыхание в ноздрях, свет в глазах, цветы под ногами, заботы в руках, дорога перед тобой. Имея это, не нужно черпать пригоршней звезды. Просто делай то, что предлагает тебе жизнь.
Чем больше вы глотаете пилюль, тем они кажутся менее горькими.
Покроется небо пылинками звёзд, и выгнутся ветки упруго.
Возвышенность духа писателя помещается у него в затылке. Сам он видеть её не может. Если же попытается увидеть во что бы то ни стало, то лишь сломает шею.
Наслаждения походят на те цветы, которые причиняют головокружение, когда слишком долго дышат их ароматом.
Вы можете закрыть глаза на вещи, которые вы не хотите видеть, но вы не можете закрыть свое сердце на вещи, которые вы не хотите чувствовать.
Право - это узкое одеяло на двуспальной кровати, когда ночь холодная, а на кровати - трое. Одеяла не хватит, сколько его ни тащи и ни натягивай, и кому-то с краю не миновать воспаления лёгких.
Жизнь сурова, одичание просто. Крышку гроба поднять иссохшей рукой, сидеть, задыхаться. Ни старости, ни опасностей: ужас — это не по-французски.
Тот не человек, кто не боролся с жизнью и не оставил в ее логове клочьев своей шерсти.
Меня все еще держат за шиворот, на моем плече замирает вздох, это не сожаление, конечно, но в нем есть примесь грусти: вчера все было чудом, а завтра станет повседневной рутиной. В этом вздохе слышится: «Ну вот!».
Раньше, чем разрывать навозную кучу, надо оценить, сколько на это уйдет времени и какова вероятность того, что там есть жемчужина.
Для кого-то Бог на небе, а для кого-то в собственном сердце. И этот Бог в сердце не даёт опуститься ниже определенного человеческого уровня... Он не позволит ударить ногой собаку, обидеть старика, плохо относиться к родителям...
Я это чувствую при удачной стрельбе в каждого крупного зверя: пока не убит — ничего, я даже могу быть очень храбрым и находчивым, но когда зверь лежит, я чувствую вот это самое, среднее между страхом, жалостью, раскаяньем.
Нужно сильно чувствовать, чтобы заставить чувствовать других.
Выходя из себя, не забудь закрыть рот!
Есть ложь, на которой люди, как на светлых крыльях, поднимаются к небу; есть истина, холодная, горькая ... которая приковывает человека к земле свинцовыми цепями.
Мысль поэта, живая и трепещущая, оправляется в золото и драгоценные камни, и нельзя уже затем разъединить мысль с ее оправой, не разрушив ее.
Костлявые руки, плоская грудь и вечно торчащая длинная шея.
Иные судорожно держатся за руль, чтобы не упасть.
Когда женщина пошла против тебя, забудь про неё. Они могут любить, но потом что-то у них внутри переворачивается. И они могут спокойно смотреть, как ты подыхаешь в канаве, сбитый машиной, и им плевать на тебя.
С человеком происходит то же, что и с деревом. Чем больше стремится он вверх, к свету, тем глубже впиваются корни его в землю, вниз, в мрак и глубину, — ко злу.
Есть птицы поползни, они в поисках своего червячка могут бегать по дереву даже и вниз головой. Среди людей есть тоже такие, готовые ради своего червяка тоже ходить вниз головой.
Люди ищут удовольствий, бросаясь из стороны в сторону только потому, что чувствуют пустоту своей жизни, но не чувствуют ещё пустоты той новой потехи, которая их притягивает.
Если море двумя ударами опрокидывает тех, кто, не понимая его языка, вознамерился одолеть его волны с трусливым сердцем в груди, то кто в этом виноват – море? Или те, кто его не понимают?
Это ведь слова выдают нас на милость безжалостных людей, находящихся рядом, они обнажают нас сильнее, чем все руки, которым мы позволяем шарить по нашей коже.
Это большой недостаток человека, что полный бумажник урчит громче пустого желудка.
Впервые в жизни меня не просят открыть рот и раздвинуть ноги. Вот повезло-то!
К сожалению, умной и верной,Быть невозможно. Нельзя! Спермой,Ты измазана вся.Я могу без тебя жить!Я плевал в твои, чёрной тушью,Размазанные ресницы! — А как же социальное обеспечение?
Вот — стою — под прицелом Неподвижной мишенью.И рассыпались годы,Как из книги листочки…Под родным небосводомЖизнь по тонкой цепочкеДокатилась до точки.
Валяйтесь у них в ногах… но никогда не будьте в их руках.