Цитаты со словом «прожорливость»
Похожие цитаты:
Когда добродетель исчезает, честолюбие захватывает всех способных к нему, а жадность — всех без исключения...
Общество испытывает поистине ненасытное любопытство ко всему, любопытства не заслуживающему.
Любопытства было больше, чем пищи для него.
От голода труднее погибнуть, чем от обжорства.
Бегущие по следам людоеды считают, что изрядно пропотевшая человечина — непревзойдённое лакомство. Гурманы!
Умеренность в жизни похожа на воздержанность в еде: съел бы ещё, да страшно заболеть.
Человек — самый страшный хищник на свете, ибо только человеку свойственно охотиться на себе подобных.
Человек один убивает, уничтожает живых существ больше, нежели пожирают их все плотоядные животные, вместе взятые.
Если кому-либо не хватает даров природы, он возмещает этот изъян усиленной дозой самодовольства.
С тех пор как люди научились варить пищу, они едят вдвое больше, чем требует природа.
Ради куска хлеба приходится проявлять такую находчивость и осведомлённость, какой не нужно, чтобы сотни лет управлять Испанией.
Наш страх перед катастрофой лишь увеличивает её вероятность. Я не знаю ни одного живого существа, за исключением разве что насекомых, которые бы отличались большей неспособностью учиться на собственных ошибках, чем люди.
Нельзя сидеть при лучине с раздутым от голода животом, с необогащенным ни одною книгою мозгом и с оравой голодных и голых ребят и творить «духовные ценности».
Ничто так не ускоряет старости, как неумеренные попойки, необузданная любовь и не знающая меры похотливость.
Когда людоед проглатывает свои жертвы, не грызя их, — это гуманизм?
Человек доказывает свое превосходство перед животными исключительно способностью к занудству.
Тщеславие вызывает отвращение у всех по той простой причине, что оно всем без исключения свойственно, а два тщеславия не сойдутся никогда.
Люди, постоянно гоняющиеся за всё большими богатствами, никогда не находят времени пользоваться ими, смахивают на голодающих, которые всё стряпают, но не садятся за стол.
Вас, , похоже, больше всего беспокоит, что Творца Вселенной оскорбят некие действия человеков, производимые нагишом. Жеманство, подобное Вашему, ежедневно без устали пополняет чашу человеческого страдания.
— Еще одна из ваших причуд! — сказал префект, имевший манеру называть «причудами» все, что превосходило его понимание, а потому живший поистине среди легиона «причудливостей».
Каждый человек отличается от другого и с каждым днём отличается сам от себя.
Гордость свойственна всем людям; разница лишь в том, как и когда они её проявляют.
Поистине страсть к завоеваниям — дело естественное и обычное.
Животные кормятся, люди едят; но только умные люди умеют есть.
В некоторых частях света водятся обезьяны, в Европе же водятся французы, что почти одно и то же.
Те требования, которые подчас способствуют сбору счастья, так увеличиваются из-за жадности, что вся его масса оказывается исчерпанной еще задолго до того, как большинство успеет предъявить свои претензии.
Благоразумию также свойственны крайности, и оно не меньше нуждается в мере, чем легкомыслие.
Человек, уверенный в своей способности преодолеть свои трудности, не будет нетерпеливым. Самонадеянность, нетерпение, драчливость — признаки сильного чувства неполноценности у детей.
Не гнаться за многим, стремиться к глубине. Суть величия — не количество, а качество. Превосходное всегда единично и редко; чего много, тому цена невелика.
Удовольствия каждого человека различны и часто противоположны; этим объясняется, почему то, что для одного индивидуума — красота, для другого — безобразие.
У каждого человека есть свой особый порок, неизменная черта характера - так сказать, главное блюдо, чтобы его друзьям было что кромсать, чем они с большим удовольствием и занимаются.
Многоречие свойственно человеческому скудоумию.
Жестокость не может быть спутницей доблести.
Гордость редко имеет золотую середину; она либо чрезмерна, либо недостаточна.
Человек так же мало сотворён для того, чтобы принуждать, как и для того, чтобы повиноваться. Люди взаимно портятся от этих двух привычек. Тут — одурение, там — наглость. И нигде истинного человеческого достоинства.
Разве не может быть так, что неким высшим существам доставляет развлечение искусный поворот мысли, удавшийся — пускай и безотчетно — моему разуму, как забавляет меня самого проворство суслика или испуганный прыжок оленя?
Скупость не считается с чужими затратами.
У каждого человека три характера: тот, который ему приписывают, тот, который он сам себе приписывает, и, наконец, тот, который есть в действительности.
Не стоит проявлять излишнее высокомерие и брать на себя всю ответственность целиком.
Разновидностей тщеславия столько, что и считать не стоит.
Клевета — порок, обладающий необычайными свойствами: стремясь умертвить ее, вы тем самым поддерживаете ее жизнь; оставьте ее в покое — и она умрет сама.
Люди не умеют быть ни достойно преступными, ни совершенно хорошими: злодейство обладает известным величием или является в какой-то мере проявлением широты души, до которой они не в состоянии подняться.
Истинно ловкие люди всю жизнь делают вид, что гнушаются хитростью, а на самом деле они просто приберегают её для исключительных случаев, обещающих исключительную выгоду.
Единственная сила, способная умерять индивидуальный эгоизм, — это сила группы.
Тщеславие, эта нестерпимая, мучительная жажда успеха, — есть великая пытка для ума и состоит из зависти, гордости и алчности.
Поистине, нас привлекает к женщинам не столько разврат, сколько удовольствие жить подле них.
Лучший способ хвалить живых и умерших — это извинять их слабости; но только не приписывать им добродетелей, которыми они не обладали, это все портит и даже истинное делает подозрительным.