Драфт

Ава Хоуп (2024)

Хлоя. Сказки про принцесс со счастливым концом — вымысел. Я была уверена в этом, пока сама не встретила настоящего благородного принца. Эштон Уильямс оказался тем, кто спас меня из лап злого дракона, и я поверила, что дальше нас ждет прекрасная история любви с хеппи-эндом. Но оказалось, что для счастья мне вовсе не нужен принц. Чтобы чувствовать себя счастливой, я могу просто выбрать… себя? Эштон. У каждого из нас есть выбор, но судьба мне его не оставила, сделав вдовцом в день собственной свадьбы. Мое сердце разлетелось на тысячи осколков и, казалось, уже никогда не соберется воедино. Однако спустя почти три года я встретил ту, что смогла его исцелить. Хлоя Маккалистер позволила мне вновь почувствовать любовь, и теперь я бы хотел вручить ей свое сердце, вот только захочет ли она выбрать… нас?

ГЛАВА 3

THUTMOSE, NOMBE — RUN WILD

Эштон

Фонари ночного города мелькают яркими огоньками сквозь тонированные стекла моего «хаммера». На дороге пустынно, ведь уже далеко за полночь, и сегодня будний день. Конечно, будь мы где-нибудь в Голливуде, где звезды шоу-бизнеса окончательно спутали день и ночь, мы бы даже постояли в пробке. Но Рид живет в Пасифик Палисейдс, районе, расположенном вдали от шума Лос-Анджелеса, так что сейчас мой «хаммер» — единственный автомобиль, рассекающий по узкой дороге, ведущей к берегу океана.

— Прикольно. У тебя потолок весь в солнечных зайчиках, — доносится голос Рида, валяющегося на заднем сиденье моей машины.

Смотрю в зеркало заднего вида и вижу, как идиот широко улыбается. Отвожу взгляд и мотаю головой, пытаясь восстановить самообладание.

Разговаривать с этими придурками просто бесполезно. Тиджей вырубился, едва я затащил его задницу на переднее сиденье, а Рид валяется сзади и выглядит таким счастливым, будто он единорог, скачущий по радуге.

Этот вечер мог стать одним из лучших в моей жизни. Я планировал просто лежать в своей квартире, есть куриные тако и смотреть какой-нибудь шведский сериал, который Эбби посчитала бы скучным. Эбс в целом считает мою жизнь скучной. Ведь я, по ее словам, никак не оставлю мысли о самоубийстве…

— У тебя в машине так вкусно пахнет какими-то персиками! — кричит Рид так громко, будто думает, что я нахожусь не на расстоянии вытянутой руки, а где-то за пределами штата. А затем его рвет. Прям на мои текстильные зеленые коврики. И персиками больше не пахнет.

Ну вот, сейчас мне весело, сестренка. Спасибо. И я даже не думаю о самоубийстве, ведь теперь мне просто хочется прикончить твоего мужа.

Крепче сжимаю руль и едва сдерживаюсь, чтобы не улететь куда-нибудь на луну, где все наконец-то оставят меня в покое. Но пока отправиться в космос не могу, ведь я все еще не выяснил, что именно приключилось с парнями в баре.

Когда я подъехал к «Оклахоме», то видел, как они вырывались из цепких рук охранников, которые пытались их вывести, и за это получили по лицу. В итоге у Тиджея рассечена бровь, а на смазливой мордашке Рида — ни царапины. И я бы с удовольствием попытался выяснить, что это вообще было, если бы эти двое не были так пьяны.

Песня, звучащая из динамиков, сменяется на ритмичную Thutmose, NoMBe — Run Wild, и неожиданно полуспящий Тиджей начинает постукивать ногой в такт. Я думал, что он в полной отключке, но, видимо, нет. Надеюсь, что хотя бы этого придурка не стошнит. Иначе я прямо на ходу открою пассажирскую дверь и выкину его из «хаммера». Жаль, что мы с Ридом теперь родственники и я не могу позволить себе поступить с ним так же.

Хотя на самом деле Рид — нормальный мужик. И за полгода, что мы прожили с ним в одном доме, я видел его пьяным в стельку всего лишь дважды: когда он приревновал мою сестру к Тиджею (Рид — нормальный мужик, как я и говорил, но далеко не умный, к сожалению, учитывая тот факт, что Морган ни разу не подкатывал к моей сестре) и сейчас.

Забавно, что оба случая его пьянства так или иначе связаны с Тиджеем.

До сих пор не могу понять, как они оказались в одном баре. Чувствую, завтра меня ждет день увлекательных историй. А это значит, что на луну я улечу нескоро.

Пять минут спустя сквозь резные ворота въезжаю на территорию особняка Рида и паркую машину у главного входа. Над большой дверью цвета ореха загорается ослепительно-яркий светильник, освещая дорожку из белой плитки. Выхожу из «хаммера» и, захлопнув дверь, закрываю глаза, вдыхая ненавязчивый запах растущих у дома фиалковых деревьев, который после блевотного аромата салона моего автомобиля кажется мне просто райским. Достаю из кармана спортивных штанов телефон и пишу сестре, что доставил парней домой, затем обхожу автомобиль и помогаю Риду вылезти из него.

— Фу, — морщится он. — Воняет так, будто здесь кто-то нагадил.

— Ага, — подтверждаю я. — Ты! Придурок…

Рид сводит брови к переносице, а затем кидает на меня многозначительный взгляд.

— Мы же только приехали, как я мог здесь нагадить? — спрашивает он.

Устало выдыхаю и даже ничего не произношу в ответ. Открываю входную дверь, прохожу в холл и сажаю его на кушетку, стоящую у консоли. Затем щелкаю настенным выключателем, и бра тусклым желтым светом освещает пространство.

— Доберешься сам до второго этажа? — интересуюсь я.

Друг кивает, а затем начинает рыскать по карманам.

— Твою мать, — стонет он.

— Что такое? — Останавливаюсь в дверях, вскидываю бровь и хмурюсь.

— Я, кажется, забыл телефон. Может, он у тебя в машине?

Если он у меня в машине, то его айфон станет первым ароматизированным айфоном в мире. И он не будет пахнуть персиками. Как и моя машина.

— Сейчас посмотрю, — выдыхаю я, а затем возвращаюсь к Халкмобилю.

Открываю заднюю дверь и, сморщившись, осматриваю сиденье в поисках признаков телефона. Но тщетно.

Достаю свой айфон и включаю фонарик. Тут же выключаю, потому что от вида ковриков хочется плакать. Затем набираю номер Рида в надежде, что вот-вот где-то здесь завибрирует его айфон. Но в салоне стоит идеальная тишина.

Вероятно, он оставил телефон в баре. И еще более вероятно, именно мне придется возвращаться туда, чтобы забрать его.

И почему я такой везучий парень?

Хлопаю дверью и подхожу к переднему сиденью, чтобы вытащить Тиджея. Здоровяк опирается о меня рукой, повиснув на моем плече, и мы мучительно медленным шагом доходим до дома. Когда мы оказываемся в холле, Рид уже спит, прямо на кушетке. И поверьте, я даже не собираюсь его перекладывать, потому что этот амбал весит целую тонну. Пусть скажет спасибо, что я вообще затащил его в дом.

Пересекаю холл и заношу Тиджея в гостиную, освещенную только светом фонарей у бассейна за большим панорамным окном. Опускаю его на диван и тут же сваливаю из дома, предусмотрительно погасив свет.

Спустя минут двадцать я возвращаюсь к «Оклахоме» и вспоминаю, что так и не отыскал пропуск, ведь меня отвлекла драка у входа, а значит, попасть в бар я не смогу. Выругавшись, открываю бардачок в надежде, что после того, как О’Донован вручил мне карточку, я бросил ее туда. Наконец нахожу заветный черный конверт с красным ромбом. Разорвав его, достаю пропуск в бар, ликуя, и выхожу из автомобиля. Оказавшись на улице, удивляюсь оглушительной тишине вокруг. Из бара не доносится ни звука.

Быстрым шагом преодолеваю расстояние до главного входа и подношу карточку к считывателю на двери. Та с громким писком открывается, и я оказываюсь в темном душном коридоре, ведущем к совершенно пустынному бару.

За барной стойкой, столешница которой блестит в свете белых светильников, низко свисающих с потолка, никого. Столики напротив тоже пустуют. И только в глубине помещения, утопающего в тусклом освещении, виднеется какое-то движение.

Прохожу дальше и слышу крики девушки, а рядом с ней — какого-то парня, держащего ее за волосы. Поражает то, что она даже не пытается вырваться из его хватки и просто закрыла глаза, принимая происходящее как неизбежное. Кретин матерится, а затем просто дает девушке пощечину, отчего она отшатывается назад и, потеряв равновесие на огромных каблуках, валится на пол.

Мои глаза расширяются. И я рычу:

— Какого хрена?

Парень поворачивается на мой голос, и я встречаюсь с взглядом его карих глаз. В них я отчетливо вижу лишь дерьмо.

На придурке черный костюм в мелкую клетку. Дорогой, очевидно. На рукавах рубашки блестят золотые запонки. Он переступает своими лакированными оксфордами через хрупкую ногу девушки и, сложив свои руки в карманы, вскидывает голову.

— Бар закрыт, — выплевывает он. — Уходи, пока я не позвал охрану.

Слово «охрана» звучит для меня, как команда «фас» для собаки. В два шага сокращаю расстояние между нами и, даже не задумываясь о том, что делаю, бью кретина головой о барную стойку. От силы удара он теряет сознание и стекает лужицей на пол.

Не мешкая, подлетаю к девушке. Она ошарашенно смотрит на меня, пока я аккуратно поднимаю ее с плитки и подхватываю на руки, чтобы покинуть бар.

— Какого черта ты делаешь? — вдруг спрашивает она. — Ты вообще понимаешь, во что ввязался? Поставь меня на землю. Сейчас же!

Ее командный тон удивляет меня, но кто я такой, чтобы навязывать ей свою помощь. Я ведь не супергерой.

Послушно опускаю ее на асфальт, когда мы оказываемся на улице. И с ее губ тут же срывается стон. Она хватается за мое плечо, стараясь сохранить равновесие, и обхватывает свою голень.

— Болит? — тут же интересуюсь.

Брюнетка резко отдергивает от меня руку и прислоняется плечом к стене.

— Не твоего ума дело.

— Тебе бы показаться врачу. Возможно, это вывих.

— Спасибо, папочка.

— А обязательно ерничать? Я всего лишь хочу тебе помочь.

— Разве я просила тебя мне помогать?

Вопрос резонный. Пожимаю плечами.

— Мне уйти?

Она кивает, и я просто молча удаляюсь от нее в сторону своей машины. Вот только не надо делать из меня мудилу. Я не собираюсь навязывать ей свою помощь, если она ей не нужна.

— Постой, — вдруг доносится ее голос.

Я оборачиваюсь на звук.

— Ты не мог бы открыть мне дверь? Моя сумка осталась внутри.

Засовываю руку в задний карман, чтобы достать карту, и понимаю, что, скорее всего, она выпала, когда я наклонялся, чтобы поднять девушку с пола.

— Моя карта, по ходу, тоже осталась внутри.

Она запрокидывает голову к темному небу и издает отчаянный стон.

— Твою мать, — выдыхает она. — Можешь дать мне свой телефон?

— Зачем?

— Я позвоню в охрану.

— Знаешь номер? — Я вскидываю бровь.

С ее губ снова срывается стон.

— Нет. Боже, и зачем ты только полез меня спасать?

— О, извини. Нужно было оставить тебя там? Может, он бы еще пару раз втащил тебе в живот или разбил бы нос. Ты мазохистка?

— Да пошел ты, — выплевывает она, вызывая у меня усмешку.

— Я ведь практически пошел, но ты сама попросила меня остановиться.

Девушка прислоняется спиной к стене бара и, скинув босоножки, спускается на землю. Запрокинув голову назад, она шумно выдыхает. И я в очередной раз решаю побыть джентльменом.

Идиот.

— Давай я отвезу тебя в больницу, — предлагаю я, когда она снова потирает больную ногу.

— Мне нужно в бар.

— И что, собираешься здесь сидеть, пока кто-нибудь тебя не заметит?

— Звучит как план.

Шумно выдыхаю.

— Кто этот парень?

— Ты задаешь слишком много вопросов, которые тебя не касаются.

— А ты воспринимаешь мои вопросы в штыки, хотя могла бы просто взять и ответить.

Она набирает полные легкие воздуха, а затем на выдохе отвечает:

— Он мой жених.

Вскидываю брови и поджимаю губы, чтобы постараться никак не комментировать странный выбор мужчины.

— Хорошо, твой жених сейчас в отключке. Он неплохо стукнулся виском, поэтому не думаю, что в ближайшие два часа этот придурок придет в себя.

— Он не придурок.

— Для тебя — возможно. Для любого здравомыслящего человека — придурок.

— Господи. Разговаривать с тобой было моим самым идиотским решением.

— Самое идиотское решение — сидеть на холодном асфальте в надежде, что тебя здесь кто-то обнаружит. Учитывая время на часах, тебя может здесь найти разве что парочка наркоманов.

— И что ты предлагаешь?

— Я могу отвезти тебя в частную клинику, чтобы осмотрели ногу. А затем привезу обратно и подожду с тобой в машине, когда здесь кто-то появится.

Брюнетка наклоняет голову, хмуря брови.

— И зачем тебе это?

— Потому что я нормальный человек, у которого есть сострадание к девушке, которой больно ступать на ногу.

Она закатывает глаза.

— Тебе не жарко?

— Нет. А должно быть?

— Да. Ты невероятно душный.

Теперь глаза закатываю я.

— Я пошел. Хорошо провести ночь здесь, объясняя всем, что ты не проститутка.

Делаю шаг к машине, но снова оборачиваюсь на ее стон. Она пытается встать, но опереться на ногу не выходит. Удрученно вскидываю голову, а затем быстрым шагом пересекаю расстояние между нами. Наклоняюсь, чтобы подхватить ее под коленями и поднять в воздух. Хрупкие руки брюнетки тут же обхватывают мою шею, и я начинаю двигаться в сторону Халкмобиля.

— Твоя рука на моей заднице! — шипит она.

— А где, блин, ей быть? Твое платье короче, чем мои боксеры.

— Вот только давай ты не будешь мне их демонстрировать.

— У меня нет такого фетиша, не беспокойся.

— Рада слышать.

Едва сдерживаюсь, чтобы снова не закатить глаза. Воинственность этой девушки просто сводит меня с ума.

Мои шаги нарушают абсолютную тишину вокруг, пока мы идем к пустынной парковке у бара. В полированном капоте отражается свет уличного фонаря, освещающего сейчас и лицо девушки. На ее губах — красная помада, а ее тушь слегка размазана в уголках глаз, но больше всего меня поражает то, что глаза брюнетки не сияют. Они словно мертвые.

Когда мы подходим к «хаммеру», я прошу девушку открыть дверь, чтобы мне не приходилось ставить ее босую на асфальт. Она распахивает ее, и я аккуратно сажаю на сиденье. Затем обхожу машину и занимаю свое место в предвкушении веселой ночки.