Драфт

Ава Хоуп (2024)

Хлоя. Сказки про принцесс со счастливым концом — вымысел. Я была уверена в этом, пока сама не встретила настоящего благородного принца. Эштон Уильямс оказался тем, кто спас меня из лап злого дракона, и я поверила, что дальше нас ждет прекрасная история любви с хеппи-эндом. Но оказалось, что для счастья мне вовсе не нужен принц. Чтобы чувствовать себя счастливой, я могу просто выбрать… себя? Эштон. У каждого из нас есть выбор, но судьба мне его не оставила, сделав вдовцом в день собственной свадьбы. Мое сердце разлетелось на тысячи осколков и, казалось, уже никогда не соберется воедино. Однако спустя почти три года я встретил ту, что смогла его исцелить. Хлоя Маккалистер позволила мне вновь почувствовать любовь, и теперь я бы хотел вручить ей свое сердце, вот только захочет ли она выбрать… нас?

ГЛАВА 6

BLACKBEAR — QUEEN OF BROKEN HEARTS

Хлоя

Голова раскалывается. Гребаный «Совиньон Блан».

Скрючившись от боли в висках, сажусь в постели и рукой пытаюсь нащупать телефон.

— Ну какого дьявола? — стону я, когда у меня не получается его отыскать, и открываю глаза, щурясь от света.

Увидев незнакомое постельное белье синего цвета, широко распахиваю глаза, позабыв о боли, и впадаю в ступор на несколько секунд.

ГДЕ Я?

Затем все-таки нахожу в себе силы осмотреться.

Итак, я одета. На мне по-прежнему вчерашнее уродливое платье с перьями. Нижнее белье тоже на месте. Я нахожусь в большой светлой комнате. Справа от меня — панорамное окно, через которое с моего положения видно лишь серое небо. У окна стоит кожаное кресло, а возле него, в углу, — торшер. Поворачиваю голову левее и вижу прямо перед собой большую плазму, а под ней консоль, на которой стоят какие-то рамки с фотографиями, только вместо фотографий там картинки, с которыми эти рамки и продаются. А рядом — большое лимонное дерево в сером кашпо. У изножья кровати расположилась бархатная кушетка с золотыми ножками, на ней лежит какая-то футболка и полотенце. Слева находится дверь белого цвета. И на этом все.

Чуть наклоняюсь вперед и вижу прикроватную тумбочку цвета темного дерева, на которой стоит будильник. Он показывает девять утра. Значит, я провела здесь всю ночь?

Какого дьявола вчера произошло?

Помню, как ко мне клеился татуированный красавчик. Помню, как Фрэнк рассек красавчику бровь. Помню, как завязалась драка и охрана выпроводила всех гостей из бара. И помню, как мой дорогой жених схватил меня за шею и начал душить. Обычная практика, когда он считает, что я сделала что-то не то. В данном случае — разговаривала с красавчиком. Дальше помню пощечину и мой крик…

Так, значит, я умерла? И сейчас нахожусь в комнате, где вот-вот какой-нибудь проводник в рай начнет показывать мне все мои жизненные ошибки? То есть сейчас я Кэсси из фильма «Жизнь после праздника»? Что ж, я хотя бы не умерла от удара об унитаз, как та самая Кэсси. Это не может не радовать.

Медленно опускаю ноги на темно-серый коврик с широким ворсом и поднимаюсь с постели. Голеностоп тут же пронзает приступ боли, и я кривлюсь, наступая только на ту, что не болит. В голове звенит, и складывается впечатление, что этот звон оповещает меня о том, что вот-вот таймер покажет ноль, и моя голова взорвется к чертовой матери.

Мне нужно в туалет. Но двери в ванную я не вижу.

В раю что, не писают?

Твою мать.

Маленькими шагами, прихрамывая, подхожу к двери и приоткрываю ее, заглядывая в образовавшуюся щелочку. Вижу светлую кухню в стиле неоклассики, на которой царит идеальная чистота. Приоткрываю дверь чуть шире, и перед глазами появляется просторная гостиная. Большой замшевый диван светло-серого цвета стоит прямо по центру напротив плазмы невероятных размеров. Перед ним — овальный ковер, а на нем — журнальный столик с черной мраморной столешницей. У стены справа от дивана — большой книжный шкаф во всю стену, но его полки пустуют. Дальше вижу входную дверь с большим зеркалом на ней. Возле нее стоит обувница, а рядом — настенная вешалка, на которой висит лишь светло-синяя мужская джинсовая куртка.

Открываю дверь нараспашку и выхожу из спальни.

— Ау? Есть тут кто? — пытаюсь крикнуть я, но голос звучит слишком хрипло.

В ответ я слышу лишь тишину.

Да какого черта? Ну правда, где я?

Рядом с входной дверью вижу еще две. Спешно направляюсь к первой и счастливо выдыхаю, увидев за ней туалет и душ. Ахаю, увидев свое отражение в зеркале. На голове — модная прическа «гнездо», черная тушь подтеками засохла под глазами, а над бровью синяк. Быстро умываюсь холодной водой, зажмуриваюсь и судорожно выдыхаю, пытаясь не расплакаться. Мне хватает нескольких секунд, чтобы взять себя в руки, когда я вдруг начинаю понимать, что я труп. Если я еще не умерла, конечно.

А я, видимо, все-таки не умерла, ведь, попади я в рай, из зеркала сейчас на меня смотрела бы прилизанная Хлоя Маккалистер, дочь владельца сети самых дорогих отелей Соединенных Штатов, на мне бы наверняка был брючный костюм от «Диор» и серьги «Картье». Темные блестящие волосы спускались бы локонами по плечам, а на губах был бы атрибут смелости — красная помада.

Впрочем, совсем неважно, как я выгляжу в данный момент. Важно лишь то, что Фрэнк убьет меня. Буквально.

Где бы я ни находилась, мне срочно нужно добраться до нашего гостиничного номера.

Когда спустя несколько минут я вылетаю из ванной (хотя вряд ли скорость черепахи можно назвать полетом) и возвращаюсь в спальню, то пытаюсь отыскать свою сумочку, но не нахожу. Смотрю под подушкой, под одеялом, на полу, но ее нигде нет.

Шестеренки в голове крутятся, и я наконец вспоминаю, что вчера оставила ее на барной стойке в «Оклахоме», за секунду до того, как Фрэнк закатил свою очередную истерику.

Чертыхаюсь и возвращаюсь в коридор, чтобы найти босоножки. Голова раскалывается, и мне приходится ухватиться за стену, чтобы не упасть. Делаю несколько глубоких вдохов с закрытыми глазами, а затем беру обувь и медленно направляюсь к выходу.

Итак, подытожим.

Первое. Я понятия не имею, где я и как здесь оказалась.

Второе. У меня нет телефона и денег, а выгляжу я как проститутка из фильма ужасов.

И какой у меня выбор?

Никакого. Разве что дождаться того, кто притащил меня в эту холостяцкую необжитую берлогу, больше похожую на съемную квартиру для потрахушек, и… И что дальше?

Пока я размышляю, стоя у входной двери, та неожиданно резко распахивается, и что-то сбивает меня с ног. Визжа и зажмуриваясь, я падаю на задницу и прикрываю лицо руками, а затем вдруг понимаю, что это всего лишь щенок. И он меня лижет.

— Чендлер, фу! — слышу низкий мужской голос. — Нельзя же так набрасываться на людей.

В эту же секунду Чендлера убирают с моего лица.

— Прости. Он не привык к гостям. Ты не ушиблась?

Я убираю руки от лица и вижу перед собой высокого широкоплечего парня. На нем короткие тайтсы для бега и облегающая майка. Его темные волосы, слегка вьющиеся на концах, растрепаны, русые брови сведены к переносице, а глаза цвета ясного неба направлены прямо в мои. Он протягивает мне ладонь, чтобы помочь встать, и тут в моей голове вихрем проносятся все вчерашние события.

Широко распахиваю глаза и произношу первое, что приходит в голову:

— Ты все-таки торгуешь людьми? Поэтому удерживаешь меня здесь?

Здоровяк хрипло усмехается.

— Давай ты поднимешься с пола, я помою лапы Чендлеру, а после мы выпьем кофе и поговорим, хорошо?

Несколько секунд я раздумываю над предложением парня. Он кажется вполне адекватным. И действительно просто пытается мне помочь. Вот только я настолько отвыкла от подобного отношения мужчины, что во всем ищу подвох.

Пока я медлю, здоровяк не шевелится. Я практически протягиваю руку в ответ, но тут мой взгляд падает на кольцо на его безымянном пальце, что сверкает в лучах яркого солнца.

Точно. Он же женатик. Извращенец.

Решаю попытаться встать самой и тут же заваливаюсь обратно из-за боли в голени, но парень ловит меня, удерживая на месте. Затем он подхватывает меня на руки, как сделал это и вчера, и несет к дивану.

— Я мигом, — бросает он и, подозвав к себе Чендлера, спешит с ним мыть лапы.

Как только они скрываются в ванной, я подрываюсь с дивана и, прыгая на одной ноге, так как вторая теперь разболелась из-за моей неудачной попытки встать с пола, направляюсь к двери. Едва успев сделать пару шагов, замираю.

— На входной двери зеркало, и я вижу, как ты крадешься, — усмехается парень, пытаясь перекричать шум льющейся воды. — На тебе платье проститутки, и ты не можешь обуть свои босоножки. Не рекомендую тебе выходить в таком виде в центр Лос-Анджелеса. Наркоманов здесь в такое время нет, зато тебя определенно загребут в участок.

Черт возьми, а он прав.

С моих губ против воли срывается смешок.

Парень достает из душевой Чендлера и вытирает ему лапы, после чего щенок со всех ног снова несется ко мне. Я опускаюсь на пол, пытаясь не опираться на больную ногу, и Чендлер тут же прыгает на меня передними лапами и облизывает мне лицо. Я смеюсь, пока чешу его за ухом, а затем слышу вопрос здоровяка:

— Хочешь кофе?

Честно, безумно хочется снова нагрубить. Включить защитную реакцию. Попытаться закрыться. Но у меня больше нет на это сил. Дома меня ждет скандал. И мне просто нужно убраться отсюда поскорее.

— Спасибо, но я не хочу пить кофе с незнакомым мужчиной, — выдыхаю я.

— Я Эштон. А ты?

— Хлоя.

— Теперь мы знакомы? И ты выпьешь со мной кофе?

Отрицательно мотаю головой.

— Сможешь вызвать мне такси?

Эштон садится на подлокотник дивана неподалеку от меня.

— Один кофе.

— Спасибо. Правда спасибо. За все, но… — шепчу я. — Мне срочно нужно вернуться в бар, к жениху.

Здоровяк наклоняет голову и пристально смотрит мне в глаза.

— Твой жених пробудет в участке еще сорок часов, — вдруг произносит он, заставляя меня широко открыть рот в изумлении.

— Что? — Чувствую, как бледнею. Ужас растекается по моим венам. Задержав дыхание, шепчу: — Ты написал заявление?

— Нет, я бы этого не сделал. Просто теперь ты знаешь, что у нас есть время. Давай выпьем кофе?