Ковен избранных

Айви Эшер (2018)

Бестселлер Amazon! Одинокая девушка. Пять парней, готовых обучить ее магии. И не только магии… Меня зовут Винна, и мое прошлое окружено множеством тайн. Я понятия не имею, кто мои родители и где они сейчас. В шестнадцать лет на моем теле появились загадочные татуировки, похожие на руны, и внутри меня пробудилась магия. С ее помощью я зарабатываю на жизнь, участвуя в уличных боях. Я думала, что никогда не узнаю о себе правду, пока не встретила их… Пятерых таинственных парней. Они называют себя кастерами, людьми, владеющими магией. И я — одна из них.

Глава 6

— Ты правда не знаешь, кто такие кастеры? — спрашивает Эврин.

Мне хочется получше разглядеть его татуировки и спросить, почему он покрыл себя ими. Тут до меня доходит, что, возможно, это вовсе не татуировки. Возможно, они, как и мои метки, наполнены силой. Я воздерживаюсь от вопросов, когда Лахлан грубо фыркает, реагируя на фразу приятеля. С меня достаточно.

— Я уже ответила на ваши вопросы. А теперь валите. Неприятно было с вами познакомиться, удачи вам с этим хреном.

Через плечо показываю Лахлану средний палец и, развернувшись, начинаю свой длинный путь к цивилизации. Если Талон позвонит, он сможет подобрать меня на обочине.

Игнорирую ту часть меня, что жаждет обернуться и узнать, нет ли у этих чуваков ответов на вопросы о том, почему я отличаюсь от всех и обладаю суперспособностями. Они назвали себя паладинами; могу ли я быть одной из них?

Лахлан, судя по всему, подумал, что я… как там это… кастер, а Айдин упомянул магию. Может быть, во мне кипит магия? Я всегда называла это силой или энергией, не зная более подходящего слова. Думая о магии, чувствую себя чокнутой фанаткой Хогвартса.

Устало провожу рукой по лицу и поправляю ремень сумки так, чтобы она надежнее держалась на спине. Превозмогая измождение, перехожу на бег трусцой вдоль черной пустынной дороги. Бегу около получаса, а затем за моей спиной вдруг появляется свет фар.

Я уже вошла в удобный ритм быстрого шага, и в голове по кругу проигрываются события этой ночи. Сворачиваю с теплого асфальта на обочину, пропуская машину.

Серебристый внедорожник притормаживает рядом со мной, и я тут же напрягаюсь, готовясь защищаться. Заднее стекло с шумом опускается, и из окна выглядывают рыжеватая борода и светлая кожа Айдина.

— Ты серьезно собираешься бежать до самого города?

Смотрю на него в ответ и пожимаю плечами, потихоньку набирая скорость.

— Садись. Самое меньшее, что мы можем сделать после того, как ты спасла едва ли не каждому из нас жизнь, — это подбросить тебя до дома, — ухмыляется мужчина.

Взвешиваю, что опаснее: принять предложение незнакомцев подвезти меня или продолжить бежать в темноте в какой-то глуши. Я где-то на девяносто семь процентов уверена, что смогу победить этих чуваков, поэтому решаю, что поехать с ними — не такая уж и плохая идея.

— Ладно, но если вы, ребята, сделаете что-то стремное или будете слишком грубить и раздражать, не вините меня за последствия. Тот, кто сказал, что старших надо уважать, явно не был знаком с вами.

Айдин смеется, и я слышу еще несколько смешков внутри. Машина останавливается, и Айдин поднимает свою большую задницу с заднего сиденья. Я боюсь, что они скажут мне сесть на третий ряд, и уже думаю отказаться, но, к счастью, туда перебирается Сильва.

Сижу, зажатая между Айдином и Эврином, которые, типично по-мужски раздвинув ноги, расположились на заднем сиденье. Какое-то недолгое время мы едем в тишине, и я начинаю расслабляться: от звука шин меня тянет в сон.

— Так как тебя зовут? — спрашивает Эврин, нарушая тишину.

— Винна Айлин.

В ту же секунду, как с моих губ слетает собственное имя, машина с визгом останавливается. Меня бросает вперед, и спасибо, черт возьми, ремню безопасности, иначе я бы сейчас распласталась по лобовому стеклу.

— Какого черта?! — кричу я.

— Что ты сказала? — рычит на меня с водительского сиденья Лахлан.

Все смотрят на меня так, будто у меня выросла вторая голова.

— Что? Мое имя? — в замешательстве спрашиваю я. Лахлан коротко кивает. — Винна Айлин, — повторяю я.

— Проклятье, — шепчет Айдин, а Лахлан поворачивается к Кигану, сидящему на пассажирском сиденье. Они обмениваются многозначительными взглядами, которые я совершенно не понимаю.

— Народ, мое имя что-то для вас значит? — Я перевожу взгляд с одного на другого. — Вы очень странно себя ведете.

Сидящий на водительском месте Лахлан разворачивается, и я пялюсь ему в спину. Мне никто не отвечает. Из-за тишины в машине становится жутко некомфортно, и мне вдруг хочется сбежать. Я уже тянусь отстегнуть ремень, но машина снова двигается с места.

Почему они все так переполошились из-за моего имени?

— Расскажешь нам немного о себе? — предлагает Эврин, и я смотрю на него настороженно, с сомнением.

— Нечего особо рассказывать.

— Сколько тебе лет? — спрашивает Сильва.

— Двадцать два.

— Ты всегда здесь жила? — подбадривает меня Киган.

— Нет, в детстве я часто переезжала, но последние восемь лет живу в Вегасе.

— Расскажешь о своей семье? — небрежно говорит Айдин, но я замечаю, как дрожит его подбородок.

Вереница скорострельных вопросов и ответов резко обрывается всеобщим ожиданием моего ответа Айдину. Я мучительно раздумываю, сколько стоит рассказать о том, как я росла, но интуиция подсказывает, что лучше выложить все как есть. И я ей доверяю.

— До пятнадцати лет меня воспитывала просто чудовищная женщина по имени Бет. Она ни на секунду не позволяла забыть о том, как сильно меня презирала. У меня была сестра. Мне было пять, когда родилась Лайкен…

Я задыхаюсь от застревающих в горле слов, на меня обрушивается внезапная тоска, которая накатывает каждый раз, когда я думаю о Лайкен. Сильные эмоции вызывают вспышку пурпурной и оранжевой энергии, которая устремляется вниз по рукам, и я стискиваю зубы, пытаясь обуздать эмоции и силу.

— Ты в порядке? — спрашивает Айдин, и я замечаю, что они с Эврином отстранились от меня настолько далеко, насколько это было возможно.

Я усиливаю контроль над эмоциями и продолжаю.

— Все нормально. Эмоции подпитывают силу, — размыто объясняю я. — Бет и Лайкен убили, когда мне было восемнадцать. Бет постоянно ввязывалась в какие-то стремные дела, а Лайкен за это поплатилась. Меня, скорее всего, тоже убили бы, если бы Бет не услужила мне и не выгнала из дома в пятнадцать. С тех пор я жила сама по себе.

Я решаю ничего не говорить о Талоне. Эти незнакомцы и так знают обо мне предостаточно, а рассказывать о Талоне — это как будто бы пересечь грань, за которой стукачи получают розгачи.

— Это все, что вы от меня узнаете, пока не расскажете о том, что здесь происходит.

Услышав мой вопрос, они обмениваются взглядами, и именно в тот момент, когда я решаю, что они ни хрена мне не скажут, старый добрый Эврин снова прерывает молчание:

— Эм… ты ведь знаешь, что ты не человек, да… Винна?