Ковен избранных

Айви Эшер (2018)

Бестселлер Amazon! Одинокая девушка. Пять парней, готовых обучить ее магии. И не только магии… Меня зовут Винна, и мое прошлое окружено множеством тайн. Я понятия не имею, кто мои родители и где они сейчас. В шестнадцать лет на моем теле появились загадочные татуировки, похожие на руны, и внутри меня пробудилась магия. С ее помощью я зарабатываю на жизнь, участвуя в уличных боях. Я думала, что никогда не узнаю о себе правду, пока не встретила их… Пятерых таинственных парней. Они называют себя кастерами, людьми, владеющими магией. И я — одна из них.

Глава 9

— Ладно, Винна, сейчас я активирую заклинание. Если оно сработает, ты почувствуешь, как твоя магия отзовется. Больно не будет, да и закончится быстро, — говорит Киган.

Я не отвечаю. Встаю и подхожу к книжным полкам, поддавшись внезапному желанию двигаться. У них уже есть моя кровь, и они, очевидно, собираются завершить начатое вне зависимости от моего желания. Козлы. Что ж, им же хуже. Они скажут, кастер ли я, и мы расстанемся. Даже если вдруг они и обнаружат какого-то моего родственника, это не значит, что я позволю им снова найти меня.

Зато теперь, когда я о них знаю, я смогу отыскать других кастеров и понять, смогут ли они научить меня лучше пользоваться магией… то есть если это все вообще как-то меня касается.

В чаше, с которой возится Киган, что-то вспыхивает, затем в воздух поднимается струйка красного дыма. Я чувствую в груди быстрый толчок, но, как Киган и говорил, он исчезает почти сразу же.

Провожу пальцем по корешку книги в кожаном переплете и слышу чей-то резкий вдох.

— Невозможно!

Оборачиваюсь на полный боли крик Лахлана. Он перепрыгивает через спинку дивана и впечатывает меня в книжную полку. От сильного шока я сначала не реагирую. Одной рукой он держит меня за горло, а другой впивается в плечо. Он трясет меня и кричит прямо в лицо, задавая вопросы, смысла которых я не понимаю.

Лахлана пытаются оттащить, но его хватка на моем горле по-прежнему крепка. Ярость побеждает шок, и я воздействую на руны двух коротких мечей. Один, как только мечи оказываются в моих руках, подношу к горлу Лахлана, а второй — к его члену. Выражение лица Лахлана искажено болью и безумием, но я вижу, как в нем поселяется толика страха, когда он замечает вгрызающиеся в него клинки.

Все замолкают и под влиянием моей молчаливой угрозы делают несколько шагов назад. Лахлан медленно разжимает пальцы на моем горле. Я надавливаю на него, и он пятится, чтобы лезвия не вонзились в него еще глубже. Под клинком, который я прижимаю к его шее, проступает кровавый след, но ни единой частичке меня нет до этого дела.

— Не знаю, в чем твоя проблема, но если ты еще хоть раз поднимешь на меня руки, я, черт возьми, прикончу тебя, — шиплю на него, еще сильнее оттесняя его назад.

— Винна, ты не понимаешь…

— Мне плевать! — кричу я тому, кто пытается защитить этого засранца. — Держите этого гребаного психа подальше от меня!

Чьи-то руки берут Лахлана за плечи и оттягивают подальше. Я не мешаю, но твердо держу оружие, с вызовом глядя на всех присутствующих.

Ко мне движется Сильва, и я принимаю защитную стойку. Он миролюбиво поднимает руки и замирает.

— Я не причиню тебе вреда. Я просто хочу спросить, знаешь ли ты, где Эден, или Вон, или Лэнс?

Голос Сильвы срывается из-за эмоций, когда он называет имя Эдена. Я смотрю на него в полной растерянности.

— Я не знаю, о ком ты говоришь! — выкрикиваю я.

Сильва закрывает глаза, явно чувствуя боль от моих слов. Я замечаю, как Киган прижимает голову Лахлана к своему плечу и шепотом что-то говорит. Лахлан тоже испытывает боль, но мне нет дела до того, чтобы выяснять причину. Нужно убираться отсюда. Пячусь, прокладывая себе путь к ближайшим дверям, ведущим на выход.

— Винна, стой, — просит Айдин. — Я сожалею о том, что сейчас случилось, но, пожалуйста, дай нам объясниться.

Я колеблюсь между необходимостью сбежать из этого кошмара и потребностью понять, что, черт возьми, происходит. Делаю шаг из комнаты.

— Винна, пожалуйста! — умоляет Сильва, и я замираю.

Стою наполовину в комнате и наполовину снаружи, не уверенная, куда двинуться. Киган подводит Лахлана к каменной чаше и начинает читать заклинание. Лахлан что-то бормочет и проводит пальцем по ладони, на которой появляется разрез. Он сжимает руку в кулак, поднося к чаше, и туда стекает кровь.

Киган еще какое-то время колдует, и содержимое чаши снова вспыхивает. Лахлан с облегчением выдыхает, и на меня вдруг накатывает ощущение спокойствия. Не знаю, откуда взялось это чувство, но уж точно оно не принадлежит мне.

— Винна, иди сюда, садись, и мы все объясним, — говорит Киган.

Я мотаю головой, не имея ни малейшего желания находиться рядом с этими паладинами, или кастерами, или кто они там. Мой максимум — это облокотиться на дверную раму.

— Я твоя родственница? — спрашиваю, глядя на Лахлана так, будто он — говно у меня на ботинке.

Он мрачно кивает, явно радуясь этому откровению не больше меня.

— Ты знал это с того самого момента, когда я в машине назвала свое имя, да?

— Мы все это подозревали, но не могли быть уверены без заклинания, — объясняет Киган.

Я смотрю на Лахлана пристальнее, чем до этого. У него такие же темные волосы, как у меня, и они уложены в лучших традициях Дерека Шепарда из сериала «Анатомия страсти». В сравнении с моими почти бирюзовыми глазами его — более темные, ближе к изумрудному. У нас одинаковые высокие скулы и овальное лицо; его — словно мужская версия моего собственного. У него точеный подбородок и мужественная челюсть, покрытая едва заметной щетиной. От внезапной мысли я закашливаюсь.

— Ты мой отец? — хрипло выдаю я, чувствуя, как ускоряется и сбивается дыхание.

— Нет, я твой дядя.

— А где они… мои… э… мои… родители? — наконец выговариваю я, параллельно пытаясь не увязнуть в гипервентиляции.

— Мы надеялись, это ты нам скажешь, — признается Сильва.

— Я ведь сказала: я всегда знала только Бет.

Кажется, я проигрываю битву вышедшему из-под контроля дыханию. Эврин вскакивает и направляется ко мне. Я сгибаюсь пополам, но все равно, завидев его приближение, выставляю вперед меч.

— Не… подходи… ко мне… — предупреждаю его между лихорадочными вдохами.

— Я просто хочу помочь, — успокаивает он.

— Мне плевать. Я хочу, чтобы никто из вас ко мне не подходил, — медленно и через силу угрожаю я.

Смотрю на Эврина, чтобы убедиться: послушался ли он, и замечаю боль на его лице. Перевожу взгляд на его грудь и наблюдаю за тем, как она поднимается и опускается в размеренном, спокойном дыхании. На этом я и фокусируюсь, пытаясь подогнать собственные вдохи и выдохи под его ритм.

Не сразу, но паника отступает, легкие равномерно раскрываются, и я возвращаю себе контроль.

— Раз ты мой дядя, то со стороны матери или со стороны отца? — спрашиваю я, глядя в пол.

— Со стороны отца.

— Как его зовут? — шепчу я, изучая узоры на ковре.

— Вон Айлин… Мы близнецы, — со скорбью говорит Лахлан, и его голос срывается.

Это откровение ошарашивает меня. Так вот как выглядит отец… Я всматриваюсь в Лахлана, вновь ища в его лице свои черты.

— Не знаю, как ты появилась, но знаю, что Вон ни за что бы не оставил своего ребенка по собственной воле, — говорит Лахлан.

Думаю, он предполагал, что его слова утешат меня, но они не вяжутся с дырами в истории моего существования. У меня фамилия отца. Значит, либо он знал обо мне, либо Бет было известно больше, чем она признавала.

— Ты знаешь, кто моя мать? — спрашиваю я Лахлана, с каждой секундой чувствуя все больше опустошения внутри.

— Нет.

— Ты уверена, что Бет была ноном? — спрашивает Сильва.

— Что, черт возьми, такое «нон»?

— Так мы называем людей или же тех, у кого нет сверхъестественных способностей, — объясняет Сильва.

— Ага, то есть, по моим прикидкам, девяносто восемь процентов населения. Ну так где… эм… Вон? — Ни малейшего шанса, что я смогу называть его отцом или папой. Слишком стремное ощущение.

— Никто не знает, — отвечает Киган. — Другой ковен паладинов запросил помощь с гнездом ламий, которое им поручили зачистить. Им требовалось больше защитной магии, поэтому старейшины послали Вона. С той миссии никто не вернулся. Весь паладинский ковен, ламии, которых они должны были уничтожить, — все исчезло.

— Прошло больше двадцати трех лет, но мы до сих пор не прекратили поиски. Мы делали все что могли в попытке найти их, но каждый раз попадали в тупик.

Киган с грустью смотрит на Лахлана.

— И вот теперь появилась ты, Винна: очередной кусочек пазла, который, кажется, невозможно собрать, — добавляет Сильва, и голос его звучит неожиданно враждебно.

Теперь многое сходится. Учитывая случившееся с их близкими людьми, стало проще понимать удушающие разочарование и грусть, наполнившие комнату. Но вот чего я не понимаю, так это направленных на меня злости и враждебности. Почему меня обвиняют в том, что случилось, когда меня еще на свете не было?

— Что такое ламии?

— Вампиры, — отвечает Айдин.

— Так, значит, клыкастые ублюдки — это ламии, — бормочу я под нос.

Все пятеро поворачиваются ко мне.

— Что ты сказала? — спрашивает Лахлан.

— Я всегда называла их клыкастыми ублюдками. Мне ни разу не удалось выбить из них то, как они называют себя сами.