Институт эмоций. Второй семестр

Александра Глазкина

Учиться в городе у моря… Что может быть романтичнее? Вот только море зимой – серое и холодное. Город рушится на глазах. Таинственный злодей выкачивает из людей эмоции, используя знания, полученные в институте. Нужно вычислить преступника и вернуть в город былую гармонию. Но захотят ли герои рисковать своими чувствами и хрупким счастьем во имя призрачной цели? И не окажется ли долгожданная любовь главной ловушкой, из которой так сложно выбраться?

3. МАРЕК

Мы встретились во дворе, засыпанном снегом. Дорожки никто не чистил — все равно каникулы. Аурика куталась в шубку, хотя денек выдался на удивление тихий и солнечный. Что-то не на пользу ей пошло замужество, хотя на свадьбе она выглядела цветущей и счастливой. А сейчас — какой-то уставшей и будто бы виноватой.

— Юблеч? — переспросил я, когда она озвучила свою просьбу. — С чего вдруг?

— Я помню, ты сам говорил, что тебе осталось только защитить диплом. Кто тебе мешает писать его дистанционно? Я знаю, так многие делают. А занятия в институте ведутся и там, ты же все равно ни с кем из наших близко не общаешься. И потом, разве не ты мечтал уехать? Тебе дают такую возможность. Город у моря. Служебная квартира. Сессию автоматом поставят.

— Это меня и смущает. Слишком много бесплатных печенек. А потом выяснится, что под красивой оберткой таится подвох. И потом, твой-то интерес в чем?

— Марек, ты сделаешь мне большое одолжение, если согласишься. Если честно, то переезд предлагали мне, но я… не могу.

— Почему?

Халле подняла на меня свои глазищи, которые на исхудавшем личике казались огромными, как у инопланетной принцессы в фильмах.

— По состоянию здоровья.

Черт, значит, и впрямь бледность неспроста!

— Заболела?

Она улыбнулась робко:

— Ну, не совсем, но в моем положении менять климат и обстановку не хотелось бы.

В ее положении? До меня не сразу дошло. А когда я понял, в чем дело, то стало как-то неловко.

— Да ты что? Поздравляю! И теперь я окажусь последней скотиной, если откажу беременной женщине?

— Вот именно, — уже широко улыбнулась она. — Ну же, Марек, соглашайся! Я замерзла, устала и хочу домой. А они ждут.

Мы оба оглянулись на окна, где маячил чей-то силуэт. Когда Ау объявила, что меня ждет важное и срочное дело, я обрадовался. Сессию у себя я уже сдал, к друзьям, по понятным причинам, наведываться не решался, и последние две недели в огромной чужой квартире стали совершенно невыносимыми. Оказалось, неприятное это дело — оставаться один на один с собой. Слишком много всплывает неприятных мыслей и воспоминаний, так, что потом в зеркало на себя смотреть противно.

В принципе, само по себе и неплохо. В Юблече мне бывать не приходилось, но какая разница, один город или другой. Там не будет ни одного знакомого лица, а главное, от счастливой семейной идиллии отца и Санны меня будет отделять добрые семьсот километров. Чем не довод?

И все же внутреннее упрямство не позволяло мне согласиться сразу, даже если тем самым я оказал бы услугу Халле, которая, если уж честно, за время работы над проектом вытянула меня из дерьма, в которое я себя загнал по уши.

— А они согласятся? Неравноценная замена-то.

— Марек, знаешь, у каждого из студентов замеряют эмоциональный потенциал. Мы с тобой лидируем… Впрочем, они лучше все объяснят, мое дело — убедить тебя выслушать их.

— Что ж, считай, что свою миссию ты успешно выполнила.

— Так ты согласен?

— Пока — только выслушать. А ты, Халле, бегом домой, тебе теперь беречься надо.

Тьфу, прозвучало пафосно и неискренне, формальная забота, как и положено в подобных случаях, хотя если и есть в этом мире человек, к которому я питал искреннее расположение, так это Аурика. Она порывисто обняла меня:

— Спасибо, спасибо! Если что, я всегда на связи.

Я повел плечами, осторожно высвобождаясь из ее объятий. Если уж меня обняла хорошенькая девушка, то я хотел, чтобы ею двигало не чувство благодарности, а нечто большее. Но, похоже, судьба у меня такая, что лучшие представительницы рода человеческого проскальзывали мимо, оставляя на душе муторное чувство сожаления и острой утраты чего-то светлого, теплого, что мне не дано испытать.

— Ладно, Халле, посмотрим, во что я впутываюсь по твоей милости!

На кафедре меня встретили взъерошенный и суетливый профессор, приветливая Леслава и Левандовский, как всегда, безупречно одетый и прилизанный до отвращения. Пижон! Впрочем, я постарался спрятать глухое раздражение, которое он у меня вызывал, ведь со слов Аурики выходило, что именно с ними мне предстоит больше всех общаться в том деле, которое мне решили поручить.

Речь профессора была не совсем внятной. С его слов выходило, что недавно в Юблече начались странности. И, как подозревал профессор, в этих происшествиях был замешан некто, имеющий отношение к институту. Мол, пользовался он методами и способностями, которым учили только здесь. Вычислить его пока не удалось. За выпускниками и сотрудниками, попавшими в список подозреваемых, следили профессор и Левандовский, мне же предложили проверить студентов нового курса.

— Марек, прошу еще раз обратить ваше внимание, что мы открываем вам строго конфиденциальную информацию, и я надеюсь, вы ответственно воспримите свою роль в нашем деле. Если бы не особое положение пани Халле, мы бы…

— Я понял, понял, давайте все же к делу.

Я успел заметить, как дернулся Левандовский. Ох, не по душе ему моя бесцеремонность, но пусть уж терпит! В конце концов, они во мне нуждались больше, чем я.

— Чуть позже вы изучите, что каждый человек обладает определенным эмоциональным потенциалом, используя который он может оказывать воздействие на окружающих. Помните, вы спрашивали про манипуляцию? К сожалению, это воздействие может быть разрушительным, причем на буквальном физическом уровне. Если совсем уж упрощать, то появился человек, который забирает энергию у окружающих, из-за чего с ними происходят всякие неприятные вещи. Ссоры, конфликты, стрессы — явление, которое можно успешно регулировать, обладая определенным уровнем знаний и умений, но здесь… В городе участились несчастные случаи.

Я перевел взгляд на Левандовского, который все это время молчал, лишь пометки в блокноте делал. У меня создалось четкое ощущение, что мне полчаса усердно пудрили мозги, призывая искать мифического злодея, который, видите ли, испортил отдых туристам! Ладно, допустим, жить в городе, в котором происшествия случаются крайне редко, неплохо! Погостив в столице у своего друга детства, я успел убедиться, что в Валновице — просто рай. За неделю в столице я насмотрелся столько аварий, драк, скандалов, что почувствовал себя героем криминальной сводки. И, вернувшись, облегченно перевел дух.

К хорошему привыкаешь быстро. Если Юблеч похож на Валновице, то понятно, почему его жители всполошились. И все же. Семь человек за полгода…

— Первый пострадавший упал с лестницы, отделавшись ушибами, — вдруг произнес профессор, словно подслушав мои мысли, — последний — прыгнул с моста. Сейчас он в коме.

До меня не сразу дошло.

— Что значит: прыгнул?

— То и значит, Марек, он совершил попытку самоубийства. Пока неудачную, но никто не даст гарантий, что он ее не повторит. Если выживет, конечно.

— То есть…

— То есть… — подхватил Левандовский, которому, похоже, мои сомнения надоели, — есть некто, после общения с которым с людьми что-то случается. И это «что-то» от случая к случаю становится все серьезнее: от пары синяков к критическому состоянию. Увеличивается также и частота. Сначала происшествия фиксировались раз в месяц. Последние три случая — уже за только за январь. Он наглеет…

— Он? Или она?

— Или она, — кивает Левандовский. — Мы не знаем, кто это. Но чем быстрее узнаем, тем больше шансов предотвратить катастрофу. И именно вы сможете нам помочь.

Меня охватил азарт. Кем бы он ни был, таинственный злодей, я ему позавидовал. Обладать такой властью над людьми! Интересно, а как он расходует ту энергию, которую выкачал из жертв? Выбирал ли он их случайно или мстил кому? На мгновение мелькнула соблазнительная мысль, что знай я, какими методами он пользовался, то рискнул бы вернуться домой. Дорого бы отдал за возможность надавить на невидимый рычаг и насладиться тем, как отец с Санной ссорятся! С лестниц падать необязательно, но вот рассорить их… Потом до меня дошло…

— А вы ведь с самого начала не собирались привлекать Халле к этому расследованию? — во мне стал закипать знакомый гнев. — Вы предложили ей, зная, что она откажется и предложит мою кандидатуру. Если не сами мягко подтолкнули ее к этой мысли. Знали, что если попросит она, а не вы, я точно соглашусь! Вам нужен не просто студент. Вам нужен человек, схожий по реакциям с пресловутым злодеем, которого вы ищете, так? Халле — умница, но она светлая, она людей мирит и помогает им. А я легко пойму логику злодея, потому что и сам такой!

Профессор принял мою вспышку на удивление спокойно: терпеливо дождался, пока я иссякну, а потом сказал:

— Зря вы негодуете, Марек. Так уж вышло, что ваш эмоциональный потенциал имеет знак «минус». Условно, конечно. Но, как вы сможете убедиться, дело не в самих способностях, а в том, на что они будут направлены. Если вы поймете логику преступника, а именно таковым мы его считаем, это же не значит, что вы последуете по его пути. Что в том зазорного? Вековая традиция: охотники вживались в образ преследуемого зверя, сыщики стремились отождествить себя с преступниками.

Он сказал это так уверенно, что вся моя злость мгновенно улетучилась.

— Смогу убедиться? О чем вы?

— Несмотря на оказанное вам доверие, вы были и остаетесь всего лишь студентом-первокурсником. Вы многое не знаете о себе, Марек, но раскрытие собственных возможностей будете постигать на этот раз, так сказать, в полевых условиях. Я всегда был теоретиком, но не могу недооценивать эффективность практики. Итак, вы согласны?

Я смолчал. В общем-то, я уже готов был согласиться, но мне хотелось еще посмотреть, как они поувиваются вокруг меня.

— Что же касается пани Халле, — добавил профессор, — то вы преувеличиваете нашу осведомленность. О своем интересном положении она сообщила нам буквально час назад, так что, поверьте, никто не просчитывал стратегию вашего привлечения к делу в обход Аурики.

Я заметил, как при словах о беременности Ау дернулся Левандовский. Так-так, а ему-то не все равно! При мысли, что он рассчитывал, что в Юблеч с ним поедет Ау, а получит в спутники меня, мне стало смешно, и именно желание позлить Левандовского оказалось решающим аргументом. Да, я согласился и в конце января, когда на побережье зверствуют шторма, очутился в Юблече.