Мой невыносимый сводный дракон

Александра Каспари (2025)

Моя мать вышла за аристократа из Линхольда — края гордых своевольных драконов. И всё бы ничего, я совершеннолетняя и могла бы жить отдельно, но не оставлять же в беде младшую сестрёнку, которой приходится уживаться с тремя совершенно невыносимыми сводными братьями! А нет, с четырьмя. Эллиот — самый старший из них. Самый наглый. Самый упёртый. И самый невыносимый. Между нами возможна только вражда — и ничего больше. Эй, а кто это назвал нас идеальной парой?!

Глава 2. Так это ты с сегодняшнего дня называешься моим сводным братом?

Точно гигантские кучевые облака, над Линхольдом висели осколки земли разной величины — самые большие, на мой взгляд, равнялись нескольким гектарам, но при этом вовсе не выглядели тяжеловесными. Мелкие островки крепились к большим нитями корней, и все они были покрыты яркой зеленью и россыпью алых, жёлтых и белых цветов. Ландшафты отдельных островов отличались изысканной ухоженностью, и среди подстриженных кустарников и деревьев можно было разглядеть фонтаны и великолепные дворцы с тонущими в жемчужных облаках башнями. Между островами летали стаи драконов, выписывая в воздухе такие отчаянные трюки, что каждый раз у меня замирало сердце — то ли от страха, то ли от восторга.

А внизу, на земле, кипела своя жизнь. Здесь раскинулся город Линхольд, основанный, если верить путеводителю, более двух тысяч лет назад, но старинные кварталы весьма живописно смотрелись на фоне новых. Неширокие улицы с уютными двухэтажными домами под соломенными крышами плавно переходили в современные проспекты с несколькими полосами для движения, а покосившиеся пабы соседствовали со стеклянными многоэтажками. Из окна автобуса мне удалось рассмотреть и тенистые парки, и белокаменные дворцы, и бронзовые памятники выдающимся деятелям политики и искусства, и перекинутые через реки мосты, и витрины магазинов, и потоки автомобилей, и счастливых обитателей Линхольда — настоящего города контрастов.

В кармане запищал коммуникатор и я оторвалась от созерцания светящегося фонтана. Так и есть — новое сообщение от Виви: «Тори! Где ты? Церемония началась! Ты пропустишь мой номер, если не поторопишься!»

Я вздохнула. Конечно, я могла бы сэкономить время и долететь до Линхольда своими силами, но один несчастный случай, произошедший ещё до знакомства с Итаном, надолго отбил у меня охоту летать самой. К тому же, когда я выезжала из Даллингара, шёл дождь, а я никогда не летаю в непогоду. Точнее, уже не летаю.

Я быстро набрала ответ: «Подъезжаем к вокзалу», — и зависла, снова и снова перечитывая сообщения Виви.

«Ты бы их видела, Тори! Самовлюблённые, нахальные, высокомерные! Надутые от чувства собственной важности, как индюки. Мы возненавидели друг друга с самой первой встречи. А что они творят в небе!.. Настоящий летающий кошмар! Мало того, что они не соблюдают элементарных правил воздушного движения, так ещё этот мерзкий Эйдан подпалил мне крылья и чешую и не отставал, пока я не приземлилась. А когда я превратилась, одежда тут и там зияла подпалинами, представляешь, каково мне было? А этот негодяй хохотал так, что чуть не лопнул! Ненавижу!»

«Эйб — это самая мелкая заноза — прямо у меня на глазах выбросил из окна мою каменную розу, которую я выхаживала целых три недели! Я чуть не выбросила его следом, но мерзкий уродец Эймар грубо меня оттащил. Я за это расцарапала ему физиономию».

«Позже Эллиот отчитал меня за этот поступок, и я имею в виду не отметины на щеках у Эймара (они изумительно ему идут, между прочим), а мелюзгу Эйба. Но что сделается дракону, если его вытолкнут из окна? Расправит крылья и полетит — и всего-то, но Эл раздул из мухи слона, а когда я пожаловалась на его мерзких отсталых братцев, отмахнулся и сказал, что больше не желает слушать мой детский лепет. Каков наглец, а? Эл — это самый старший, он студент местной академии и живёт отдельно. И да, ты всё правильно поняла. Имена у всех моих недобратьев начинаются на «Э». Их родители, наверное, просто не догадались перевернуть страницу в справочнике имён».

Я невольно улыбнулась при мысли, что и наши с Ви родители, видно, придерживались той же традиции давать детям имена, начинающиеся на одну букву алфавита. Раньше считалось, что таким образом между братьями и сёстрами закрепляются особые магические связи, но на деле эта практика вызывала большие сомнения.

— Конечная остановка! Автобус дальше не едет, — объявил водитель.

Дождавшись, пока все пассажиры выйдут, я спросила у водителя:

— Подскажите, как мне добраться до замка Хансард?

— Возьмите такси, если сами не летаете, — посоветовал он, — отсюда далеко, не дойдёте.

Так я и сделала. Таксист попался разговорчивый, от него я узнала много интересной информации о городе и нравах его жителей, об особенностях местной погоды и ценах на жильё и продукты. Помимо прочего, мне рассказали, что острова держатся над землёй благодаря магнитному полю и мигрируют вокруг Линхольда со скоростью около ста двадцати миль в год в зависимости от силы ветра. Скорость эта настолько незначительная, что обычным глазом движения и не заметишь. Всего над Линхольдом парит двадцать пять крупных обитаемых островов и с полсотни мелких, не считая островков-спутников, мигрирующих вместе с крупными.

— Острова издавна принадлежат аристократам, — говорил таксист, — и один такой остров стоит столько же, сколько несколько таких городов, как Линхольд, вместе взятых. Но лет пять назад старый лорд Нортинген разорился и продал свой остров столичному бизнесмену, теперь живёт себе припеваючи в Килкейте. Вы были в Килкейте, мисс? Говорят, это лучший курорт в Королевстве.

— Может быть, — рассеянно отозвалась я, наблюдая за драконами, бесстрашно рассекающими воздушное пространство под парящими островами и едва не задевая крыльями крыши земных пятиэтажек.

— А вот и замок Хансард, мисс, — сказал таксист, пересекая широкую площадь с огромной клумбой посередине, — говорят, лорд Уэстмит снова женится.

— Правильно говорят, — ответила я, не вдаваясь в подробности.

Я немного переживала о том, как поднимусь на остров, но и тут мои опасения не подтвердились. Огромный остров был притянут толстыми металлическими цепями к земле и к нему вела устланная красной ковровой дорожкой широкая мраморная лестница. На острове, будто на лесистом склоне холма, возвышался красивый замок из светло-серого кирпича со множеством причудливых башенок.

Расплатившись с таксистом, я подхватила сумки и ступила на лестницу. И с каждой пройденной ступенькой моему взору открывалось всё больше красоты: фонтаны выпускали высоко в небо подсвеченные струи воды, в ветвях деревьев блестели разноцветные фонарики, вымощенную жёлтым кирпичом дорожку усыпали яркие ленты и конфетти, тут и там возвышались пёстрые палатки с развлечениями и закусками. У палаток и фонтанов толпились празднично одетые горожане, средь листвы порхали птицы и бабочки, на флагштоках трепетали флаги, из окон замка спускались цветочные гирлянды. Играла весёлая музыка. Видно, что здесь долго и тщательно готовились к празднику. Жаль, мне поучаствовать в этом не удалось.

Дорожка привела меня к парадному крыльцу. С минуту я раздумывала, не войти ли с чёрного хода, чтобы успеть привести себя в порядок и переодеться перед тем, как быть представленной отчиму и братьям, и невольно залюбовалась фасадом. Это было четырёхэтажное здание с ассиметричными лестничными башнями по углам, украшенное фресками и балконами. В расставленных на крыльце вазонах благоухали перевязанные золотистыми лентами молочно-белые розы. Над обитой железом дверью висели свадебные колокольчики, а фронтон венчала фигура огнедышащего дракона с расправленными крыльями. Пока я рассматривала детали, колокольчики звякнули и дверь распахнулась. В уши ударили звуки музыки и разнотональные голоса, а выскочившая на крыльцо парочка едва меня не снесла.

— Смотри, куда прёшь! — фыркнула девушка.

— Вход для обслуживающего персонала с другой стороны, — бросил парень и меня будто ледяной водой окатило.

— Я не прислуга! — возразила я.

Парень задержал на мне взгляд и мне ничего не оставалось, как рассмотреть его в ответ. Он высокий. Настолько, что приходится задирать голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Светлые пряди волос ниспадают до самых бровей. Нос прямой, аристократический. Твёрдая и, я бы сказала, упрямая линия подбородка. Ресницы очень густые и длинные. А губы будто вылеплены гениальным скульптором — красивые, чувственные, соблазнительные… Стоп, о чём я думаю? Краем глаза отметила, что незнакомец одет в чёрный смокинг, значит, он один из гостей. И снова вернулась к глазам. Зрачок в них из круглого человеческого вытянулся вдруг в вертикальный драконий и затем, резко расширившись и поглотив сине-зелёную радужку, вспыхнул пламенем. Я почти физически ощутила, как мои зрачки повторили тот же фокус, а сердце забилось быстро-быстро, разгоняя загустевшую кровь по венам. Мне стало просто невыносимо жарко, словно кровь превратилась в лаву и подожгла меня изнутри. Но вместе с тем я застыла, не в силах ни пошевелиться, ни слова сказать, ни моргнуть даже. Окружающий мир начал вращаться, с каждым витком набирая всё большую скорость, пока небеса не разверзлись и не поразили меня мощным электрическим ударом — я почувствовала, как адская боль разливается по старому шраму и впитывается жгучим ядом под кожу.

— Только не говори, что ты старшая дочь новоявленной леди Уэстмит, — выпалил парень, окидывая меня неприязненным взглядом и вкладывая в свой тон столько ненависти и презрения, что наваждение улетучилось, будто его и не было вовсе.

— А я скажу, — тряхнула головой я, — меня назвали Викторией Грант, и я не стыжусь своего имени, как и того факта, что сегодня моя мать выходит замуж за лорда Уэстмита.

— Подожди меня в доме, Лайла, — велел нахал, обращаясь, видно, к своей девушке, но при этом продолжая сверлить взглядом меня.

Я не успела в полной мере ощутить стыд за свой примятый костюм и отсутствие макияжа, как парень, между прочим, так и не представившись, вдруг шагнул почти вплотную ко мне, наклонился и, продолжая казнить меня взглядом, одним рывком отобрал все мои пожитки.

— Ах, — только и успела выдохнуть я.

— Что ты делаешь, дорогой? — капризным тоном вопросила Лайла. — Мы спешим, ты забыл?

— Успеем, — отозвался «дорогой» и, каким-то непостижимым образом отворив явно тяжёлую дверь, скрылся в глубине холла вместе с моими сумками.

— Да что ты о себе возомнила, выскочка? — брезгливо скривила губы Лайла.

Мне хватило секунды, чтобы её рассмотреть. Кукольное личико обрамляли светлые завитки волос, сильно декольтированное платье открывало слепящие белизной плечи и грудь, на шее и запястьях сверкали драгоценные камни. Помолвочного кольца нет, но мне до этого нет никакого дела, верно?

— По-моему, выскакиваешь на ни о чём не подозревающих людей здесь только ты, — парировала я и юркнула следом за её парнем.

В холле оказалось полно людей, с любопытством разглядывающих развешанные на стенах картины и коллекцию старинного оружия. Тут же стояли столы с канапе, фруктами и сладостями, а услужливые официанты предлагали гостям содовую и шампанское.

— Лорд Уэстмит не пожалел денег на праздник, — донеслось до моего слуха.

— Ну ещё бы, денег у него фазаны не клюют! — был ответ.

— А невеста хоть того стоит? Я слышала, она далеко не первой свежести и имеет детей от предыдущих браков.

— Говорят, она чёрная вдова и похоронила уже семерых мужей, а нашего лорда Уэстмита приворожила! И дочери у неё ведьмы! Держите своих внуков от них как можно дальше!

Я оглянулась, пытаясь понять, кому принадлежала последняя фраза. Кажется, вон той престарелой леди с ярко накрашенными губами и шляпкой с драными перьями. Конечно, я подозревала, что маме и нам с Виви перемоют кости все кумушки Линхольда и заодно припишут то, чего не было и быть не могло, но всё равно обидно.

Отвлёкшись, я потеряла из виду широкую спину в дорогом смокинге и заметалась среди гостей. Где же похититель моих сумок? Куда мне бежать? Во что переодеваться? На меня и без того уже косо смотрят, а ведь это не высокородные гости, а простые горожане, не желающие пропустить случая поглядеть на замок именитого лорда изнутри.

А вот и густая копна светлых волос! Я догнала парня Лайлы только у боковой лестницы, не без труда продравшись сквозь толпу линхольдцев.

— Позвольте ваши чемоданы, сэр, — подскочил к нему лакей.

— Отнесите в комнату старшей мисс Грант, Джон, — велел «дорогой» и передал ему ношу. Смерил меня полным презрения взглядом и процедил сквозь зубы: — Надеюсь, в Линхольде тебе понравится.

— А я надеюсь, что мы никогда больше не пересечёмся, — выпалила я, — напомни, как тебя по имени, я что-то в первый раз не расслышала?

— Поверь, тебе лучше не знать, — бросил он и шагнул прямо на меня в уверенности, что я уступлю ему дорогу.

Но я не отступила ни на дюйм, о чём в следующий миг и пожалела. Потому что парень, попытавшись увернуться в последний момент, задел меня плечом — по иронии судьбы в то самое место, где начинался злополучный шрам. Боль прострелила надплечье, лучиками расходясь ниже по телу, в глазах потемнело, я покачнулась и наверняка бы повалилась на пол, если бы меня не подхватили и не прижали к сильному телу.

— Спасибо, конечно, за помощь с сумками, — превозмогая боль, пробормотала я, — но хватать девушку, которая даже не знает твоего имени, неприлично, не находишь?

— Эллиот Уэстмит моё имя, довольна? — прорычали над ухом.

— Ах, так это ты с сегодняшнего дня называешься моим сводным братом? — Я усиленно заморгала, но темнота перед глазами уходить не спешила, и неулыбчивое лицо «братца» проглядывало будто сквозь клубы чёрного дыма. — У меня к тебе разговор. Серьёзный. Только, может быть, позже? Сейчас мне некогда.

— У меня тоже времени в обрез, но пару правил я озвучу прямо сейчас. Первое: младшего брата трогать нельзя, что бы он ни натворил. И второе: нововведения здесь не приветствуются.

— В таком случае я тоже сразу озвучу все свои требования, — смело отозвалась я и упёрлась кулаком «братцу» в грудь, ибо он отпускать меня не спешил. — Во-первых, мою сестру никому обижать нельзя, особенно твоим братьям, во-вторых, я сумею постоять и за себя, и за своих родных, а в-третьих, ты мне не указ, уяснил?

У Эллиота покраснели скулы, а в глазах снова вспыхнули огни — на сей раз опасные, злые, колючие. Ноздри раздулись и он что-то зашипел, но вовремя опомнился, понимая, что в холле мы далеко не одни. Убрал руку с моей талии, отчего мне почему-то стало холодно и одиноко.

— Поговорим не раньше, чем ты пожалеешь о своих словах, — прошептал он мне на ухо, вызвав волну мурашек по коже.

И, отвесив поклон группе местных кумушек, с любопытством вытянувших украшенные жемчугами шеи и прислушивающихся к каждому нашему слову, быстрым шагом направился к выходу, туда, где в компании бокала игристого его ждала Лайла.

А я поспешила вслед за лакеем, поднимавшимся по витой лестнице в жилое крыло.

Да уж, нехорошо получилось. Выходит, Виви не преувеличивала. Я уже успела возненавидеть самого старшего «братца», оставалось познакомиться с остальной гвардией.

Выделенная мне комната оказалась не просто большой — очень большой. Отделанная тёмным дубом, она вовсе не казалась мрачной, и света из единственного окна в эркере вполне хватало. Стоявшая на небольшом возвышении кровать, секретер, стулья, комод и туалетный столик поражали тончайшей работой по дереву. Стены покрывала ковровая живопись, иллюстрирующая сцены древних легенд о драконах.

— Когда вам что-то понадобится, мисс Грант, звоните, вас будет обслуживать горничная Мэри, — поклонившись, молвил лакей. — Вот эта дверь ведёт в вашу личную гардеробную, а эта — в ванную комнату. Позвать Мэри, чтобы она помогла вам освоиться?

— Не нужно, спасибо, Джон, — проговорила я.

Когда-то в моём распоряжении была такая же богатая комната с просторной гардеробной, а весь прошедший год приходилось ютиться в тесной комнате в общежитии в компании любопытной соседки…

Поклонившись ещё раз, Джон удалился. А я, не желая терять времени, вынула из сумки платье, которое приготовила для сегодняшнего праздника. Максимально закрытое, оно было милым и в то же время нарядным. Я умылась и стянула измятый дорожный костюм. Невольно обернувшись, с тоской оглядела себя в зеркале. От правого надплечья до поясницы тело пересекал шрам в виде ветвистого дерева как напоминание о том роковом дне, когда мы с папой попали в грозу. Удар молнии расчертил мою жизнь на «до» и «после». Если раньше я была счастливой дочерью и жизнерадостной первокурсницей, с оптимизмом глядящей в будущее, то после я захлёбывалась в безграничном чувстве вины за то, что выжила в той грозе, а отец — нет. Вскоре после его смерти бизнес развалился, маме пришлось продать фамильный особняк и переехать в съёмную квартиру, а мне устроиться на работу и научиться быть сильной. Порой было так трудно, что хотелось кричать до хрипоты, но академию я не бросала, тянула через «не могу» и привыкла обходиться четырьмя часами сна в сутки. Не подряд, а как придётся.

Итан был прав, говоря о моей гнилой натуре. Только не в переносном, а в буквальном смысле. Внутренние ожоги, повреждение органов, разрыв кровеносных сосудов, наполовину сгоревшее лёгкое, головные боли, остановка сердца, проблемы с речью и памятью… Я провела в больнице почти три месяца, речь полностью восстановилась, мигрени мучают всё реже, на провалы в памяти давно не жалуюсь, сердце в порядке, чувство вины худо-бедно проработано с психологом, а вот страх перед грозой и ужасные отметины на коже, похоже, останутся на всю жизнь.

Этот шрам — мой самый страшный стыд. Я так и не смогла заставить себя раздеться перед Итаном, хотя о наличии шрама призналась на втором свидании. Он заявил, что это не проблема, и я почти боготворила его за это. А оказывается, всё это время, пока мы готовились к свадьбе, он изменял мне с другими девушками.

Свадьба!.. Я и без того безбожно опаздывала на важное для мамы торжество, так теперь ещё и медлю, разглядывая своё уродливое тело в зеркале, над которым трудились мастера прошлых веков.

Я быстренько облачилась в платье из голубого шёлка, распустила волосы, подкрасила губы. Скинула кроссовки и надела лодочки в тон платью. Дважды проверила, не виднеется ли шрам в скромном вырезе платья. Нет, не виден. Мне, конечно, далеко до красотки Лайлы, но, если не брать во внимание шрам на спине, выглядела я очень даже неплохо. Светло-русые волосы струятся по плечам, черты лица правильные, глаза выразительные, платье ладно сидит на худощавой фигуре. Не забывать бы ещё улыбаться при этом.

Спустя несколько минут, прижимая к груди упакованный в блестящую бумагу подарок, я подошла к двери в святая святых, куда сегодня пускали только избранных. Лакеи в синих ливреях и белоснежных перчатках открыли передо мной двери, и я попала в изысканно украшенный зал, где за столиками сидели дамы в открытых платьях и джентльмены в смокингах, а на подиуме, изображающем сцену, с микрофоном в руке стояла моя красавица сестра.