Дневник профессора Гаросса

Александр Белка

Благодаря интриге своего дяди профессор Гаросс улетает на другую планету. Но всё было сделано так, что он сам принял решение участвовать в экспедиции. Готовясь к полёту, он случайно узнал чудовищный замысел руководителей Космического Общества. Так судьбы двух планет стали зависеть от одного человека. Чтобы спасти их, ему нужно вернуться назад и остаться в живых…

18

— Это сделали неспроста, сэр, — после некоторого раздумья сказал Лони, включая зажигание; мощный мотор утробно заурчал. — Может, нам лучше отменить прогулку и вернуться домой?

Тревога всё-таки пробила алкогольный заслон и просочилась в моё серое вещество. Я почувствовал, что начинаю трезветь, а значит, и здраво рассуждать. На ум почему-то сразу пришёл Хаддар, и меня охватило беспокойство. Он был слишком пьян, чтобы управлять автомобилем. В таком состоянии можно запросто попасть в аварию. Надо попробовать помешать этому. Без сомнения, за то время, что мы потеряли, Хаддар на своём спорткаре успел уже далеко уехать. Но Лони отлично знал город и мог попасть на Верд-Ходда раньше его — тот не мог не миновать магистраль, если, конечно, направлялся к себе домой, — и это был наш шанс.

— Позже, — ответил я, — а сейчас попробуй догнать Хаддара. Боюсь, как бы с ним что-нибудь не произошло. Если он поехал домой, ты сможешь догнать?

— Если повезёт, мы сможем перехватить его у перекрёстка на Хайд-Парк, — ответил Лони. — Я знаю короткую дорогу. Плюс нарушение скоростного режима.

— Едем! — скомандовал я. — Нарушения я беру на себя.

Выехав из стоянки, мы свернули на Корл-Ходда. Последствия тумана — маслянистые пятна — были уже ликвидированы специальными уборочными машинами, и шоссе теперь блестело, отражая огни фонарей и реклам.

— Я вот что думаю, сэр, — сказал он, набирая скорость, — как они открыли «броник»?

— Не отвлекайся, — посоветовал я, — и давай быстрее.

Лони прибавил газу. А я приспустил стекло, позволив прохладе выветривать из меня хмель, и, тупо уставившись на спинку переднего сидения, попытался заставить свой мозг работать. Кто-то снял клемму с аккумулятора. Но чтобы открыть капот, нужно попасть в салон. А как он это сделал? Завод-изготовитель уверял, что сигнализация изготовлена в единственном экземпляре, специально для моего «Джигуди», и что вскрыть её — это один шанс из миллиона. Кто же это такой ловкий? Красный «Алекса — спорт»? Тогда что ему от нас нужно? Для чего он это сделал? Но попытки ответить на эти вопросы были тщетны: мозг воевал с алкоголем, и ему было не до моих проблем.

Мы мчались по каким-то улочкам, иногда по тем местам, где вообще не разрешалось ездить, делая крутые повороты на немыслимой скорости. Потом миновали квартал, имевший дурную славу места сборищ всякого преступного сброда, и вот, наконец, выехали на Верд-Ходда. Широкая магистраль, всегда оживлённая днём, в столь поздний час была почти свободна, и мы быстро добрались до нужного перекрёстка. Но только собрались свернуть на Хайд-Парк, как нас остановил полицейский и вежливо объяснил, что дорога временно перекрыта, и нам придётся проехать в объезд.

Невдалеке в свете фар виднелось несколько полицейских «Бульдогов» и машина «Скорой помощи». А чуть поодаль от них — несколько легковушек, сбившихся у тротуара. Я почему-то не сомневался, что Хаддар остался позади, и чтобы помешать ему сделать какую-нибудь глупость, решил подождать его здесь. Опустив тонированное бронированное стекло пониже, я подозвал полицейского.

— Что случилось, офицер? — поинтересовался я у него.

— Авария, сэр, — будничным тоном ответил тот. — Один слишком быстро гнал, а другой был слишком уверен в себе, раз проехал перекрёсток на красный свет. К тому же, малый, что катил на «Туруссе», был в стельку пьян. Бедняга, он не выдержал такого поцелуя.

«То же самое может случиться и с Хаддаром, если его вовремя не остановить», — подумал я машинально, и тут меня словно током ударило.

— Как вы сказали? — словно безумный закричал я. — «Турусс»?

— Да, сэр, — опешил полицейский и отшатнулся от меня, — модель девяносто пятого года, красного цвета…

Я выскочил из машины и поспешил, как мог, к месту аварии. У Хаддара «Турусс» тоже был красного цвета. От страшной догадки сердце бешено заколотилось, хмель почти весь улетучился, и я уже вполне сносно держался на ногах, когда подошёл к месту аварии. Но Лони, следовавший за мной, всё же на всякий случай поддерживал меня под руку. Мы остановились около группы полицейских, которые не пустили нас дальше, и стали смотреть, как несколько человек в белых халатах осторожно вытаскивали из разбитого «Турусса» окровавленное тело водителя.

Прежде я никогда не был свидетелем подобных зрелищ и с тревожным любопытством следил за их действиями. Вот они вытащили его почти наполовину. Голова бедняги запрокинулась, и… Место аварии достаточно освещалось, как придорожными фонарями, так и проблесковыми маячками полицейских машин и «Скорой», и потому я прекрасно разглядел его лицо. Это было даже не лицо, а какое-то обезображенное до неузнаваемости кровавое месиво. Меня замутило. Я отвернулся и наклонился поближе к земле. Но тошнота, подкатившая к горлу, отступила. Я лишь сглотнул слюну и опять повернулся к машине. Труп уже уложили на носилки и накрыли простыней. Когда покойника покатили к «Скорой», одна его рука неестественно свесилась.

Автомобиль, откуда извлекли тело, тоже был основательно изуродован. Вся его передняя часть, встретившись с задним мостом мощного полуприцепа, сплющилась до самого салона. Крыша вздыбилась, словно кот, увидевший перед собой собаку. Целым остался только багажник, на котором, как ни странно, по-прежнему горели габаритные огни, и освещался номер. Знакомые цифры бросились в глаза. Мне стало дурно. Обезображенным трупом, которого только что увезли, был Хаддар.

— Не может быть! — вырвалось у меня, и я почувствовал состояние, близкое к обмороку. Ноги подкосились, и я чуть было не потерял равновесие.

— Вам плохо, господин? — поддержал меня проходивший мимо сержант.

— Ничего, офицер… — замотал я головой, — сейчас пройдёт…

— Вы уверены? — недоверчиво переспросил полицейский и, приглядевшись, узнал меня, и опешил. — Господин Гаросс, сэр? Одну минуточку, у меня есть отличное средство.

— Ничего не надо, офицер, — встрял в разговор Лони, — мы уже уезжаем. Верно, сэр?

— Да, Лони, едем, — с трудом вымолвил я. — Спасибо вам, офицер.

— Я помогу вам, — предложил он свои услуги, но Лони категорически их отверг.

Он буквально дотащил меня до нашего «Джигуди», так как ноги мои стали ватными и плохо слушались, и аккуратно усадил на заднее сидение. Устроившись за рулём, он с тревогой посмотрел на меня. Потрясённый случившимся, я находился в таком состоянии, что ничего не соображал. Мне ещё никогда не было так скверно. Даже гибель матери и младшей сестрёнки в авиакатастрофе я перенёс более стойко. Но эта трагическая смерть человека, которого я любил как брата… Возможно, если бы мне сообщили о его гибели, например, в моём кабинете, то это, наверняка, не произвело бы на меня такого впечатления. А потом всё бы забылось за многочисленными делами и, только очутившись в «Белой Розе», я, может быть, как всегда бессознательно стал бы ждать своего дружищу Хаддара. Но я видел. И ощутил смерть друга так явственно, что невыносимая боль острым лезвием насквозь пронзала мою душу.

— Это был он, да, сэр? — осторожно спросил Лони, запуская двигатель.

Я ничего не ответил, лишь мотнул головой.

— Всё-таки он опередил нас…

— Поехали… — с трудом выдавил я из себя.

— Посмотрите налево, сэр.

Я нехотя повернул голову и увидел красный «Алекса — спорт». Он стоял в густой тени дерева, которую изредка прорезала полоска света от мигалки ближайшей патрульной машины. Около него, облокотившись на открытую дверку, стоял человек в чёрном и курил сигарету.

— Эту машину мы сегодня видим уже не в первый раз, — напомнил мне Лони. — Смотрите, сейчас мы поедем, и он последует за нами.

И точно, только мы тронулись, как человек в чёрном выбросил сигарету и нырнул в машину. Через пару секунд «Алекса» не спеша двинулся за нами.

— В этой тачке ещё двое, — продолжил Лони. — Я видел, как они загружались. Сдаётся мне, что это парни из «Спейсера». Не понимаю только, что им от вас нужно. Может это связано с тем типом, что приходил сегодня днём?

— Не знаю, — нехотя ответил я.

Я все ещё не мог взять себя в руки, и разговор с Лони меня утомлял. Теперь-то я понимаю, что мне стоило прислушаться к своему телохранителю, чтобы избежать последующих ошибок. Но тогда я был слишком подавлен. Передо мной всё время стояло изуродованное лицо, залитое кровью. Больше я не проронил ни слова и почти не слушал Лони, сообщавшего мне о перемещении красного седана. На протяжении всего нашего пути эта машина, то исчезая, то появляясь, неотступно следовала за нами. Только когда мы стали подъезжать к дому, «Алекса» обогнал нас и скрылся в ночи.

Очнулся я, когда Лони плавно затормозил у железных ворот нашего особняка и дважды посигналил. В свете фар я заметил полицейский патруль. Ещё одна забота Орсона. Ему было мало личной охраны, и он настоял у начальника местного полицейского участка, чтобы по ночам здесь ещё дежурила патрульная машина. Медленно тянулись минуты ожидания, но ворота почему-то не открывались. Лони занервничал. Он ещё несколько раз нажал на сигнал. Затем не выдержал и вылез из машины.

— Эй, засони! — крикнул он. — Просыпайтесь, черти!

В этот момент из темноты сухо щёлкнул выстрел. Лони сразу откинулся назад, будто его ударили, и, пытаясь удержаться за дверку, сполз на асфальт. В наступившей тишине отчётливо послышались удаляющиеся шаги: кто-то бежал вдоль улицы.

Первыми опомнились полицейские. Их машина с воем пронеслась мимо. За ними в темноту бросились охранники, появившиеся из, наконец-то, открывшихся ворот. Несколько человек подбежали к нам. Они помогли мне выйти из машины и подойти к Лони, над которым уже склонились его товарищи. Лони лежал, раскинув руки, и глядел в ночное небо широко открытыми глазами, в которых застыло изумление.

— Он мёртв, сэр, — сообщил один из охранников, поднявшись при моём приближении.

— Мертвее не бывает, — мрачно подтвердил другой.

Я и сам это видел. Пуля попала в шею чуть выше пуленепробиваемого жилета. Из развороченной аорты ручьём хлестала кровь, заливая асфальт. Это была уже вторая смерть на моих глазах за последние полчаса. Но я отнёсся к ней более спокойно. Наверное, потому, что ещё не пришёл в себя от первой.

Охранники наконец-то перетянули Лони рану, чтобы остановить кровь, и потащили его в дом. В окружении телохранителей я последовал было за ними, как вдруг рядом с резким визгом остановился «Бульдог» с включённой сиреной. Из него выскочил здоровенный сержант со свирепым лицом и вытащил с заднего сидения перепуганного негра.

— Вот, сэр, — сходу стал докладывать он, — стрелял этот черномазый. Он пытался скрыться, но от нас редко кто уходил. Интересно, кто его так оснастил?

Я увидел в руках офицера крупнокалиберный карабин со странной конструкцией.

— Этот прицел ночного видения, — пояснил полицейский.

— Я… я не стрелял, сэр, — испуганно затараторил негр. — Это не правда, господин Гаросс, я здесь живу… Я возвращался домой с работы, когда…

— Молчать, скотина! — рявкнул на него сержант. — Эту сказку ты расскажешь своей бабушке, если останешься жив. С вашего разрешения, господин Гаросс, я отвезу его в наш участок. Мой напарник останется здесь и присмотрит за порядком.

Честно говоря, мне уже не было никакого дела ни до негра, который, возможно, и в самом деле был невиновен, ни до полицейских, ни до чего вокруг. Я ничего не видел, кроме двух улыбающихся лиц: Хаддара и Лони. Мне опять стало плохо: перед глазами вдруг всё поплыло, ноги подкосились. Я почувствовал, как телохранители подхватили меня под руки и понесли в дом.

Позже я не раз видел гибель людей, тех, кого я не знал, и тех, с которыми успел подружиться. Но больше это уже не вызвало у меня таких острых ощущений.