Хроники Неронии. Конец эпохи «Благоденствия». Книга I

Александр Владыкин (2024)

На континенте Нерония завершилась эпоха "Благоденствия". После столетий относительно мирного сосуществования пяти королевств людей, а также эльфов, гномов, орков и таинственного "Закрытого королевства" магов происходят события, которые положат конец мирной жизни и откроют эпоху войн, интриг в борьбе за власть и любовных приключений. Раскроются тайны, а древнее зло выйдет на свободу.

Глава 1. Утро дня конца эпохи"Благоденствия"

В небольшой, аскетичной и довольно слабо освещаемой проникающим из узкого окна-бойницы светом спальне наследного принца королевства Наймюр царили горе, переходящее в отчаяние, и ощущение грядущих больших бед. Принц широко раскинулся на своей жесткой, больше подходящей для ночлегов в палатке во время похода кровати и был… мертв.

Его родные — отец и король Гэльфас, мать и королева Эдана, три сестры — Норма, Гората и Кора, а также главный советник королевства, член Совета Мудрых Бурвальд вот уже более часа молча стояли вокруг.

— Что и как мы объявим подданным? — наконец, смог вернуться к реальности король.

Королева от звука его голоса вздрогнула всем телом и, уже не сдерживая рыданий, опустилась на колени у изголовья ложа своего еще вчера такого живого сына.

— Правду говорить нельзя ни в коем случае, — ответил Бурвальд. — Это может, да что там может, наверняка посеет панику. Предлагаю, Гэльфас, сообщить, что Анатор вчера вечером внезапно плохо себя почувствовал и после скоротечной горячки ночью отошел в иной мир. Эту же версию оставим и для наших соседей из четырех королевств, а также для эльфов и гном с орками. Впрочем, последним причины смерти принца безразличны. А вот в Совет Мудрых я сегодня же тайнописью отправлю все подробности случившегося. Хотя их почти нет, да и истолковать их до конца я пока не могу.

Причиной обсуждения того, как сообщить о смерти наследника, наследника не просто всеми любимого за открытость, прямоту и храбрость, но и к великому несчастью королевства Наймюр единственного, были таинственные обстоятельства его безвременной кончины. Из груди принца торчала рукоять кинжала. Но даже не это просто невозможное дело, учитывая многочисленную охрану и на стенах королевского замка, и в коридорах замка, и даже перед самой дверью в спальню убитого, вселяло в находившихся в комнате предчувствия какой-то большой и близкой беды. Наибольший ужас вызывал у собравшихся кинжал. От его рукояти исходила туманная сероватая дымка, а сам он был неосязаем. При попытках сначала короля, а потом и его советника извлечь орудие убийства из груди принца их руки просто проходили сквозь рукоять. И тем не менее, несмотря на свою призрачность, именно этот кинжал и был несомненно причиной смерти юного Анатора.

— Пойдем в мои покои, нам нужно многое обсудить, Бурвальд. И срочно, — произнес король и, оторвав свой взгляд от тела мертвого сына, резко развернулся и вышел в коридор.

— Призрачный клинок? — едва закрыв, не прибегая к помощи слуги, дверь за советником, вопросил Гэльфас.

— Несомненно. В наших архивах в башне Совета есть описание подобного оружия. Или, если тебе угодно поверить в существование Теней, теневых клинков, — ответил Мудрый. — Да, мы, никто из ныне живущих и когда-либо живших во всех пяти королевствах, не видели ни Теней, ни их оружия. Но наши исследователи древних преданий всегда утверждали, что они существуют, что это не просто страшная сказка. И вот сейчас нам с тобой предъявлено доказательство. Убийственно печальное доказательство. Но сейчас нам нужно думать не об этом, мой король.

— А о чем, Мудрейший? — с плохо скрываемым раздражением спросил Гэльфас. — У меня убит сын, единственный наследник. Убит клинком, которого не может быть в нашем мире. Убит в собственной кровати, в комнате, куда ни через дверь, возле которой дежурит охрана, ни через окно, которое слишком узкое даже для ребенка, да и еще и защищено кованой решеткой, проникнуть невозможно. О чем мне посоветуешь думать, советник?

— Именно об этом и советую думать, Гэльфас, — тоже с легким раздражением в голосе ответил тот. — Я был советником твоего деда, потом твоего отца, учил тебя, учил твоего сына, которого любил всем сердцем, но не забывай, что я член Совета Мудрых, один из старейших в нем, и по уставу нашего Совета должен думать не только о благе твоего королевства, но и о процветании или хотя бы выживании всей Неронии и всех населяющих ее людей. И поэтому я даже не прошу тебя, а требую, чтобы ты забыл на время свое горе и задумался о том, как нам выйти из опаснейшей ситуации, в которую мы все попали из-за случившейся трагедии.

— Что ты имеешь в виду? — придя в себя от такой жесткой и давно уже забытой со времен своего обучения в юности у советника отповеди, нахмурился король.

— Что ж, давай рассмотрим ситуацию со всех сторон. Первое, — по своей старой привычке загнул палец, советник. — У тебя и Эданы больше не может быть детей. Ты это помнишь, надеюсь?

При этих словах властитель самого большого, богатого и сильного королевства на континенте, болезненно поморщился. Конечно, он помнил, что после рождения его младшей дочери Коры, лекари поставили грустный диагноз — больше у него и его любимой жены детей не будет.

— Второе, — продолжил советник и его второй палец прижался к ладони. — У тебя остались три дочери. Но ни одна из них по нашим законам и традициям не может наследовать твой трон. А значит что? Значит, твой трон унаследует муж одной из твоих дочерей, ну, или твой внук от одной из них, если ты сумеешь столь надолго задержаться в этом мире, чтобы пережить и своих дочерей и их избранников.

Король мрачно кивнул. То, что смена династии теперь неизбежна он понимал хорошо. И понимал с самого утра. К его стыду мысль о том, что со смертью сына многовековой род королей Наймюра по сути уже прервался, пришла ему в голову, еще когда он стоял над телом своего наследника. И эта мысль, а также осознание того, что она на какой-то момент оказалась сильнее, чем постигшее его горе, причиняли ему дополнительное мучение.

— Но и это не столь страшно, — продолжил добивать своего властелина, советник. — Самое плохое то, что все, подчеркиваю, все мужья твоих дочерей, а также их дети будут иметь абсолютно одинаковые права на престол. Это ты понимаешь? Нет у нас правил и никогда в истории не было прецедентов подобных ситуаций. Любая из твоих дочерей в равной степени не имеет прав на трон Наймюра. Следовательно, любой из их мужей и, повторюсь, их детей будут иметь одинаковые права сесть на него. А это означает?

— Это означает войну, — вздохнул Гэльфас, ощущая, как у него под ногами разверстывается пропасть, в которую практически неминуемо рухнет его королевство.

— Нет, Гэльфас. Не просто войну. А войну всех против всех. Войну, в которой люди будут уничтожать друг друга, как это было 500 лет назад. А если еще вмешаются эльфы и гномы, которые, уверяю тебя, не забыли обид, нанесенных им во время 100-летнего противостояния, да еще ситуацией воспользуются орки, то даже мне страшно представить, что будет. И да, скорее всего в этой бойне двум из твоих трех дочерей предстоит погибнуть или быть насильно отправленными в Орден Милосердных, — закончил свой невеселый анализ советник.

Король, всегда отличавшийся величавым спокойствием, ни в одном сражении не покидавшим его от рождения бледного, породистого лица, после этих слов своего старого и верного советника начал наливаться гневным румянцем. Но сказать он ничего не успел.

Дверь в покои с треском распахнулась, и в зал буквально влетел стражник. Дико оглядевшись по сторонам и увидев у окна короля, стражник, не поклонившись, прокричал: «Государь, у ворот сгущается багровый туман!».

— Поднять мост, закрыть ворота! — немедленно отреагировал Бурвальд.

А король, оттолкнув в сторону стражника, и выхватывая на ходу меч, кинулся к выходу во двор замка.

Поднимать мост смысла не имело. Облако багрового тумана на глазах образовывалось на замковой стороне рва, непосредственно перед въездом в арку под центральной башней.

— Закрыть внутренние ворота! — отдал команду король. — Копейщики ко мне!

Стражники с перекошенными от страха лицами бросились исполнять приказ своего сюзерена. Ворота со скрипом закрылись, а место засова заняла дубовая балка чуть ли не в полтора обхвата. Все с напряжением ждали, что будет дальше.

Багровый туман. Его боялись все, хотя видели только единицы. Им пугали детей, да и взрослые не всегда могли удержаться, чтобы не оградить себя знаком Единого при его упоминании. Появлялся этот туман всегда непредсказуемо. Сначала легкая дымка, которая постепенно приобретала багровый оттенок и за считанные минуты сгущалась до полной непрозрачности. А потом из нее появлялся всадник на огромном вороном коне, в высоких сапогах, кожаных доспехах и плаще с капюшоном, из-под которого прожигающе горели зеленые глаза, заставляя всех замирать в полном оцепенении. Обведя своим взглядом окружающих, всадник по каким-то тоже никому не ведомым признакам выбирал свою жертву, чаще всего юношу или девушку в возрасте от 15 до 20 лет, хватал ее словно котенка за шею и, забросив, как мешок, перед собой на коня, скрывался в тумане. После этого туман рассеивался, а люди получали новую порцию страшных историй для пересказов. И туман, и всадники считались одними в народе, да и среди благородных, посланниками Закрытого королевства, возле которого багровый туман впервые и появился, другие — Черные скалы на далеком севере, где обитают Тени, безжалостно убивающие всякого, кто зайдет на их территорию. Справедливости ради, надо сказать, что последних было значительно меньше, так как никто и никогда до Черных скал не добирался и страшных Теней, естественно, не видел. Но древние придания утверждали, что и Черные скалы, и Тени существуют, а преданиям хотя и можно не верить, но совсем отметать их не стоит.

И вот теперь этот багровый туман сгустился перед замком короля Гэльфаса, во дворе которого сам король и 10 стражников с копьями напряженно ждали, что будет дальше.

Сначала в проходе под центральной башней раздался цокот копыт, а потом последовал сильнейший удар в створ внутренних ворот и раздался крик:

— Немедленно открыть ворота, если хотите жить!

Если бы не общее напряжение стоявших во дворе замка и не ярость, отчетливо слышимая в интонации, то всех, без сомнения, поразило бы то, что голос был женским и даже мелодичным, но в данном случае осознать до конца этот факт, никто не смог.

Как и двинуться с места.

— Что же. Как знаете, — прозвучал снова голос из-за ворот, после чего их сотряс удар такой силы, что засов сломался пополам, одна из створок окованных железом ворот слетела с петель, а вторая жалобно заскрипела, только каким-то чудом не последовав за первой.

— Дорогу, быстро, — уже почти спокойно произнесла наездница из-под плаща, когда ее вороной жеребец, бешено кося глазами на наконечники копий стражников, вступил во двор.

Дорогу, впрочем, незваной и нежеланной гостье никто не уступил. Но не потому, что пытались ее остановить. Нет, и стражники, и никогда не считавшийся обделенным храбростью король застыли, как изваяния, не в силах оторвать свои взгляды от горевших зеленым светом глаз приехавшей.

— Ну, Гэльфас, ты чего застыл, — погасив зеленый свет, исходивший из ее глаз, и изящно соскочив у входа в донжон со своего огромного коня, спросила с ироничной и даже немного издевательской интонацией девушка и хлопнула короля по плечу, приводя его в себя.

Девушка? Да, красивая, высокая, стройная с аристократично бледным лицом и густыми волосами цвета воронового крыла, лишь слегка за двадцать лет возрастом, если судить по внешнему виду. Девушка. Только ее глаза, в которые теперь король смог посмотреть, не замирая на месте, говорили о том, что на самом деле ей намного и очень даже намного больше лет.

Между тем гостья без паузы продолжила:

— Кто посмел, кто смог взять в руки теневой кинжал? Я это чувствую! Я тебя спрашиваю, Гэльфас, отвечай быстро! — требовательно спросила она. — Да, измельчал род королей Наймюра, — добавила приехавшая, так и не получив ответа на свой вопрос. — Срочно собери в малом зале приемов всех, кто заходил или мог заходить в спальню наследника после его смерти. Время уходит, король! — буквально приказала она Гэльфасу, при этом последнее слово «король» в ее устах прозвучало, как насмешка.