Перстень Царицы Тийе

Александр Кандия

Спустя лишь несколько лет, после своего возвращения из первого путешествия в эпоху минойского Крита, Василий Кочеров отправляется в новое путешествие. В этот раз он попадает в эпоху микенского Крита.Какая связь была между фараонами Египта и правителями микенского Крита? Как жили люди в те давние времена на острове?Об этом Вы узнаете из книги.Как и в прошлый раз, его ждут интересные приключения, Василий раскроет тайну золотого кольца, найденного на Крите во время раскопок в наше время.

Глава 3

От всего этого голова могла пойти кругом. Конечно же, отправляясь сюда Кочеров ожидал увидеть что-то похожее, но попасть к ахейцам, он не ожидал.

Пока он размышлял, Туэта громко крикнул приказным голосом, и через несколько минут двери зала распахнулись. Появился то ли слуга, то ли раб и жестами пригласил всех следовать за ним. Первым пошел сановник, а затем уже Василий с Илосом.

Спустившись по лестнице вниз, они вышли во двор, казавшимся с высоты балюстрады меньше, чем был на самом деле. Тут уже стояло две повозки, запряженные норовистыми гнедыми конями, с коротко подстриженной гривой. Повозки были больше похожи на обычные телеги с тентом и скамьями, на двух осях с большими деревянными колесами, оббитыми медными полосками.

— Сегодня мы обойдемся без САПАКАТЕРИИ — принесем бескровную жертву — дары наших полей — вино, и фрукты, красивую глиняную посуду жрецам. — Сказал Василию Илос.

— А кого вы обычно приносите в жертву? — Спросил его Кочеров в ответ.

— Часто петухов, ягнят, козлят, реже — телят и быков. Но они стоят дорого, поэтому в основном петухов или дары природы. Как правило, кровь мы проливаем во время какого-то праздника, или когда надо предсказать будущее.

— До нас дошли глиняные таблички, где были описаны дары разным храмам и богам — были и быки, и козы, и даже женщины. — Произнес Василий.

— Ну у нас каждый дарит, что хочет храмам, но это не значит, что быков убивают сразу на алтаре. В каждом храме есть свои стада животных, свои слуги и рабы. Человек совершает дар храму — дому бога, а как там им распорядятся жрецы — это уже их дело — или принесут в жертву этого быка или выпустят его в стадо, с тем, чтобы он пасся и давал жизнь телятам. — ответил Илос.

Пока они разговаривали, к Туэте из покоев, вышла статная и красивая женщина. На ней было роскошное платье и великое множество золотых украшений — на шее, в ушах, на руках и даже золотые нити были вплетены в волосы. Туэта подвел ее к Василию:

— Васили, это моя ГИНЕКА (ахейск. жена). МЕНОЭЙЯ — «украшенная полумесяцем». А это, Меноэйя, тот человек, о котором нам рассказывал Илос. Его зовут Васили. Мэноэйя — является главной жрицей Потнии в храме нашего поселения Арханы.

Жена местного гуасилеуса была невысокого роста, с черными, как смоль волосами, красиво уложенными колечками, черными глазами, подведенными на египетский манер и молочно-белой кожей. Это была красивая и статная женщина. Она с интересом взглянула на Василия, в знак приветствия взмахнула густыми ресницами, улыбнулась и пошла к повозке.

Как только все заняли свои места в повозках, возничие хлестко щелкнули кнутами и лошади бойко направились к воротам, которые уже были открыты.

В одной повозке ехал местный сановник Туэта со своей женой, Василий со жрецом. В другой — ехали слуги и везли какие-то кувшины, корзины.

Повозки выехали на мощенную дорогу, идущую вдоль поселения по берегу реки, и направились в сторону горы Юхтас, которая и сейчас является неотъемлемой частью деревушки Арханес.

Сегодняшний вид на руины храма. Гора Юхтас.

С этой горой много было связано легенд, преданий, мифов. Местные жители охотно рассказывали эти истории Василию, да еще с таким пафосом и убеждением, что было тяжело отличить где правда, а где вымысел. Ну как, например, можно было поверить в то, что существует некий подземный туннель, который берет начало в глубине этой горы и проходит через весь остров Крит, на юг и выходит на диком побережье?

Или как можно было поверить и в то, что в пещерах этой горы совсем до недавнего времени жили какие-то дикие люди, которые воровали девушек, идущих к реке за водой и уводили их за собой в пещеры и больше их никто не видел?

Руины храма на вершине горы Юхтас.

Судя по всему, эта гора так же играла очень важную роль как во времена древних критян, так и в более поздие эпохи. Археологи здесь обнаружили остратки 4 храмов разных эпох, плюс местные жители в древности еще приносили дары.

— Туэта, а куда мы направляемся? На эту гору? — спросил Василий сановника, указывая ему на Юхтас.

— Да мы отправляемся именно туда! На горе есть несколько храмов. Мы их называем ДО-ДЕ. Самый видный и богатый храм, стоит на самой вершине. Он посвящен нашей великой матери Потнии. Владычице земли, воздуха, воды. Именно там и есть ее место! Храм стоит на месте, которое постоянно овевается ветрами. Он стоит на скале, а под храмом находится глубокая пещера, идущая глубоко вниз и там течет подземная река с черной водой, идущая в царство АИДЭ (повелителя подземного мира). Поэтому и Потния там обитает, на месте слияния трех стихий — ветра, камня и воды. Пепел после жертвоприношений, мы сбрасываем в эту пещеру и им питается наша богиня. Она общается с нами через АНЕМОИЕРЕЯ — жреца ветров.

Часто после жертвоприношения или молитвы, когда люди задают вопросы богам, из пещеры они нам отвечают. Иногда мы слышим мужской голос, иногда женский — но всегда их речь переводит жрец.

Помимо этого храма там стоит еще храм ПАСИ ТЕИ — всех богов. Но он немного в стороне.

Слушая рассказ сановника, Василий с интересом разглядывал пейзажи, которые проплывали мимо него. Они направлялись на север от поселения. Центром его был дворец. Судя по улочкам и проулочкам, вокруг дворца находились дома тоже знатных людей, но чем дальше кортеж удалялся от центра, тем беднее были лачужки жителей. Часто это были домики, построенные из глины и соломы, под соломенной крышей. Иногда на полях виднелись люди, вид которых показывал, что они далеко не всегда хорошо едят. Женщин, попадающихся на глаза, можно смело было назвать истощенными. Худые, изможденные они работали либо на поле, либо у себя во дворе, и тогда возле них бегали и играли их маленькие дети, которых надо сказать тоже было большое количество. Старшие дети помогали уже по хозяйству, а младшие сами смотрели друг за другом.

Вообще нельзя было сказать, что мимо повозки проплывали сцены из счастливой деревенской жизни.

— Туэта, вот мы едем сейчас, и я смотрю на людей, которые работают на полях или что-то делают у себя дома. Все они худые и изможденные. У них много детей, а некоторые дети бегают почти что голые. Почему так? Ведь если твой работник устает — он плохо работает, может им давать надо отдых? — Наивно задал вопрос Василий чиновнику.

— Сразу видно, Василий, что ты не понимаешь нашей жизни. — Усмехнулся тот.

Услышав перевод, Меноэйя, его жена, удивленно взглянула на гостя. А тот продолжил:

— Боги управляют миром, боги управляют нашей жизнью. Боги назначают, кто будет рабом, кто будет сановником, кто жрецом, а кто будет работать на поле всю свою жизнь.

Если ты родился рабом — сановником не станешь! Человек, который родился землепашцем, в своей жизни ничего изменить не сможет, ему остается лишь в смирении прожить быстро свою жизнь, с тем, чтобы после смерти отправиться на отдых. Боги наказали его душу и сущность за какой-то проступок, и он несет наказание здесь! Землепашец не только должен кормить свою семью, но так же платить дань, мне, своему повелителю, Ванаксу, верховному правителю, приносить дары жрецам, а когда идем в поход — то еще платить военный налог. Если он не оплачивает — то у него забирают землю, выгоняют из дома и он становится АКОТОНО — безземельным. Ему остается идти работать за копейки или продать себя или своих детей в рабство. Поэтому мои землепашцы сами не едят — но налоги платят! А то, что у них много детей, так это хорошо! Пока они маленькие — смотрят друг за другом, а когда вырастут — вместе будут работать и себе и мне на пользу! У нас очень мудрое и справедливое общество!

«Очень мудрое! — Про себя усмехнулся Василий. — Надо же — всего несколько веков отделяет идиллическую цивилизацию древних критян от ахейцев и какая большая разница! Там рабство было только лишь как наказание за преступления, здесь — норма жизни. Там я не видел угнетенных и голодных — здесь чуть ли не все крестьяне такие! А ведь я еще только первый день тут. То ли еще будет!»

За поселением, лошади вышли на грунтовую дорогу и пошли быстрее. Вскоре они подъехали к подножию горы, где была большая площадка и отсюда вела тропа наверх.

Похожая тропа была и теперь, в наше время. Василий иногда по ней поднимался на гору со своими собаками. Подъем занимал чуть более получаса. По крутым камням, под жарким солнцем надо было подниматься на высоту около 300 метров.

На площадке стояло несколько повозок, а высоко на тропе была видна группа людей, которая спускалась вниз. Видать они уже совершили свои моления.

Туэта со своими сопровождающими и слугами, которые несли дары богам, начали подниматься по тропе вверх. За ними последовал и Кочеров. На удивление, подъем был довольно легок. Сейчас, с тем, чтоб подняться по этой тропе, надо было бы делать несколько остановок для восстановления дыхания, а тут Василий шел вверх и даже не сбил свое дыхание. Может дело было в том, что гора покрыта густым хвойным лесом и аромат хвои благотворно влиял на организм человека?

Где-то посередине тропы, группа Туэты встретилась с группой, которая уже спускалась. Туэта и его жена поздоровались с каждым, и те в свою очередь с уважением приветствовали местного сановника. Василий заметил, что это были довольно сухощавые мужчины, одетые в белые одежды и среди них был очень занимательный мальчик, идущий в центре. Хоть мужчины его и прикрывали собой от постороннего взгляда, но Василий успел его разглядеть. На вид это был худой мальчик лет 10—12, с наголо обритой головой. Кожа его была очень смуглой, и ее цвет оттеняла ярко-белая набедренная повязка, поддерживаемая кожаным поясом, за который был заткнут красивый кинжал. На шее у него был очень интересный амулет, явно египетский. Но что привлекало внимание в этом мальчике — так это его форма черепа — он был удлиненный! Как будто бы кто-то специально его вытягивал назад.

Удлинённый череп. Найденный во время арх. раскопок.

Такие черепа, Василий видел лишь в Египте. Ни на Крите, ни в других странах он не встречал такую форму. Мальчик на секунду поднял глаза от тропы, по которой спускался, проходя рядом с Василием и взглянул на него с удивлением, улыбнулся. За всю свою жизнь, Кочеров ни разу не видел у ребенка такого умного, а с другой стороны волевого взгляда. Это был взгляд не мальчика, это был взгляд взрослого человека, который привык, что ему повинуются! Их взгляды пересеклись на доли секунды, но этого хватило, чтобы Василий почувствовал себя не очень уютно. Он даже споткнулся о камень, потеряв душевное равновесие. Группа быстро проследовала вниз, унося за собой странного ребенка.

Кто был этот мальчик? Этот вопрос его занимал все то время, что он поднимался в гору. Несколько раз он оглядывался вниз, на площадку, где стояли повозки, с тем чтобы увидеть, как группа жрецов или сановников с мальчиком будут отъезжать, но к своей досаде, он прозевал этот момент. Поднявшись наверх, подошел к Туэте, который остановился с тем, чтобы подождать отстающих. Его жена не отставала от него не на шаг. Надо отдать должное — они поднялись довольно быстро и практически не запыхались.

— Туэта, я видел, как ты поздоровался с людьми, которые спускались с горы. Ты их знаешь? — Спросил его Василий, переведя дух.

— Да, это жрецы из Дворца Коносо. Когда-то, с некоторыми из них, я был очень хорошо знаком. Мне было приятно их видеть здесь, хотя не могу понять, почему они совершили это путешествие. У них есть свои храмы в Коносо, есть свои алтари…

— А кто был этот мальчик, который был с ними?

— Ты тоже его заметил? Не знаю. Я первый раз его вижу, но он КСЕНОС (чужестранец). Я бы сказал, что из Египта. Ну вот, все поднялись — пошли в храм! — Сановник повернулся и направился дальше, показывая, что дальнейшие расспросы неуместны.

Когда они прошли еще несколько десятков метров и повернули по тропке, Василий увидел замечательное зрелище.

На самой вершине горы, стояло довольно большое квадратное здание, сложенное из камней в три этажа с небольшими окнами. Здание было обнесено каменной оградой с довольно массивными воротами, оббитыми ярко начищенными медными листами. Из-за этого в лучах солнца казалось, что ворота сделаны из золота. Перед воротами была небольшая площадка, где стояли чаны со свежей водой, и каждый желающий мог освежиться после подъема, а также здесь были и местные жители, которые продавали мелкую птицу, коз, ягнят.

Предназначение этих животных не вызывало сомнений.

Туэта с Илосом прошли мимо этого животного базара и пошли к воротам. Не успел он стукнуть в них, как ворота распахнулись и два жреца впустили всю процессию внутрь.

Пока они кого-то ждали, Василий успел оглядеться. Дворик был небольшим, и над ним нависало здание храма. Вблизи оно казалось еще больше. Сейчас, в наше время, от него осталось лишь несколько рядов камней, которые были раскопаны в двадцатом веке. Ученые так и не смогли описать строение храма. А оказывается, что это было великое здание!

Современный вид на руины храма.

Руины храма.

Из центрального входа в храм, вышел человек лет 50 в чистой белой одежде с золотыми браслетами на руках и ногах, с розовыми круглыми щеками и бритой головой.

— Добро пожаловать в храм Потнии, о великий Туэта! Давно тебя не было у нас, и я волновался — все ли у тебя хорошо! — Высоким голосом сказал жрец.

— Это главный жрец Потнии, — на ухо Василия прошептал Илос, — он выходит лишь когда прибывают сюда знатные гости.

— Я рад видеть тебя во здравии, помощник Потнии! — Ответил Туэта. — Как видишь я в хорошем здравии. И сегодня пришел помолиться нашей Великой матери!

— Потния ждет тебя и твоих даров! Пойдемте!

Жрец повернулся и первым вошел в храм, а за ним пошли и все остальные.

Войдя в храм, Василий увидел под противоположной стеной деревяную статую женщины высотой метра 3—4. Статуя была красиво раскрашена, но даже в темноте храма были видны ее суровые черты лица. Напротив скульптуры стояло три алтаря. На одном два жреца разделывали баранью тушу и сам алтарь был залит кровью жертвы. Видать только, что здесь принесли в жертву барана. В центре храма, в полу, Василий увидел отверстие, огражденное веревкой по кругу. Судя по всему, это и была та божественная пещера, про которую ему рассказали.

Современный вид пещеры.

Пока он рассматривал внутреннее убранство, по распоряжению Туэты слуги стали распаковывать свои корзины и достали оттуда разную утварь, бронзовые зеркала, красивые украшения, красивые кувшины.

Кочеров заметил, как у жреца зажглись глазки, при виде этих даров.

— Очень приятно, что ты пришел сюда не с пустыми руками, Туэта! Думаю, Потния будет благосклонна к тебе сегодня! — Вкрадчивым голосом произнес настоятель храма.

По его хлопку, из-за колонн появилось несколько жрецов, которые очень быстро все собрали и скрылись за колоннами со всеми дарами.

Туэта обошел алтари и подошел к скульптуре богини и замер. Пока он молился, Василий решил подойти к расщелине в полу и заглянуть туда.

Это было действительно очень интересное место. Расщелина была довольно большой с тем, чтобы туда мог упасть человек, и, судя по всему, она была очень глубокой. Из глубины веяло холодом. Вдруг, Василий услышал какой-то звук, как тихий вой, идущий из глубины пещеры. Этот вой усиливался, и теперь он заполнил весь зал храма! Это был нечеловеческий голос. Низкое урчание, переходило затем в вой, визг, свист и затем опять в урчание. Описать словами это было невозможно! Василий оглянулся на Илоса. Тот поманил его к себе.

— Это голос богов! Это Потния отвечает на молитвы Туэты! — Шепотом сказал тот.

— Ты понимаешь, что она сказала? — Спросил его Василий.

— Нет. Это понимают лишь жрецы и они скажут ответ богов лишь Туэте!

Василий в мистику особо не верил. Он получил образование физика и знал, что в большинстве случаев все загадочное можно просто объяснить. Но как объяснить те звуки, которые он только сейчас слышал?????

Специально в пещере жрецы держат животных или рабов и заставляют их издавать такие звуки? Но это были звуки неживых существ — а духов, призраков или богов!

Размышляя, он пришел лишь к одному нормальному объяснению этой загадки — гора Юхтас была сложена из осадочных пород. Внутри ее было и есть очень много пещер и гротов. Вполне возможно, расщелина, которая находится под храмом, соединяется с какими-то туннелями или пещерами, и потоки воздуха, проходя по этим туннелям, как воздух, проходящий по музыкальным трубам органа, могут создавать такие звуки. А жрецы объявили, что это голос богов!

Хотя другого объяснения, как голос богов, древние люди не могли бы придумать!

Пока он так размышлял, Туэта беседовал о чем-то с жрецом. А затем показал на Василия.

Так они разговаривали достаточно долго.

Когда подошли к остальной группе, главный жрец с интересом посмотрел на Василия и что-то его спросил.

— Туэта мне сказал, что ты посланник богов! — Перевел Илос. — Сколько я живу, я ни разу не видел людей, которые приходили оттуда сюда. Я только лишь отправлял людей туда. Я очень уважаю Туэту и люблю его как брата, и верю ему. То, что ты сейчас слышал, это был голос Потнии и Аиде. Они очень редко вместе отвечают на наши молитвы, лишь в исключительных случаях. Что они передали мне — я не скажу. Это должен знать лишь Туэта и боги! Но могу сказать одно — готовься Васили к испытаниям! Тебя они ждут. В твоих руках твоя судьба. Скоро произойдет событие, которое сильно повлияет как на нас, так и на тебя! Я сказал!

Странно было это все слышать Василию. Но он прекрасно понимал, что если он оказался здесь, то действительно, что-то должно произойти. Но вот что?

Так он размышлял всю дорогу назад. С ним никто не заговаривал и у него не было желания общаться. От раздумья он очнулся лишь уже во дворце гуасилеуса Туэты.

Когда они вошли в приемный зал, Кочеров услышал:

— Наш гость, вероятно, проголодался, и я предлагаю ему отведать нашей пищи!

Действительно, Василий проголодался и был не против перекусить.

— Прими ванну с дороги, а потом мы будем есть! — Предложил правитель.

Туэта несколько раз хлопнул в ладоши, открылись двери в одном проеме, но там никого не было видно. Илос направился туда, пригласив знаком Василия следовать за ним. Выйдя из зала, Кочеров увидел, что в коридоре стояли две худые, невысокие, смуглые девушки, одетые в короткие белые хитоны, доходившие им до колен. На шеях у них были бронзовые кольца.

Когда жрец с Василием вышли, девушки склонились и отступили в сторону. Одна пошла вперед, показывая дорогу, а вторая шла сзади.

Несмотря на то, что от девушек, приятно пахло цветами, их туники были чистыми и опрятными, Василий почувствовал в их движениях какую-то скованность и грусть. Пройдя по коридору, девушки остановились возле дверей, ведущих в покои и что-то сказали Илосу.

— Проходи к себе. Возьми чистую одежду и выходи. Сейчас пойдем в ванну. — Сказал Илос Кочерову.

Тот толкнул деревянную дверь, на которой были изображены какие-то птицы с длинным клювом и очутился в своей комнате. На противоположной стене было несколько окон, которые хоть и были узкими, но давали достаточно света. Рядом с окнами стоял стол, скамья и под стеной стояла тяжелая кровать, или правильнее сказать ложе. Оно было застелено белыми овечьими шкурами. На скамье лежал белый хитон, коричневый широкий кожаный пояс и кожаные сандалии с высокой шнуровкой. Отдельной стопкой лежали его чистые, уже постиранные джинсы, футболка, а под скамьей стояли его сапоги, которые он оставил во дворце переодеваясь перед путешествием на гору. Недолго думая, Василий схватил одежду и вышел в коридор. Там его уже ждал Илос с девушками, которые при виде Василия, жестом рук пригласили следовать за ними.

Минойско-микенская ванна, обнаруженная во время раскопок в Кноссосе.

Спустившись по лестнице вниз, в подвал, они очутились в помещении, где стояло две глиняных ванны с горячей водой. Такие ванны были найдены во время раскопок в Кносском дворце, такие ванны выставлены и в археологическом музее. Рядом стояло несколько широких скамей. Илос сбросил быстро с себя хитон и сандалии, прыгнул в ванну и запыхтел от удовольствия, не обращая внимания на девушек. Василий почувствовал себя неловко, он не собирался раздеваться перед ними, а они, как назло, не уходили.

— Пусть хоть отвернутся! — Попросил он Илоса.

Тот что-то сказал им и служанки удивленно взглянув на Василия, отвернулись. Все то время, которое эти девушки водили Илоса и Василия по зданию, они ни разу не поднимали глаза, а тут видно от удивления, быстро взглянули на странного высокого светловолосого гостя, который их стесняется! В этом взгляде, мимолетном, Василий увидел и обреченность, и грусть, и печаль. Это был взгляд человека, у которого нет будущего, и не было прошлого. Взгляд человека, который живет только сегодняшним днем.

Как только девушки отвернулись, Кочеров быстро сбросил с себя всю свою одежду, бросил ее на скамейку и тоже прыгнул в ванну. Вода была горячей, но не обжигающей.

Девушки, услышав, что гость лег в ванну, быстро повернулись лицом и каждая из них взяла деревянную шайку, стоявшую рядом. В шайке, судя по запаху был отвар из каких-то трав. Содержимое шаек быстро было вылито в ванны и аромат распространился по всему помещению.

— Илос, кто эти девушки? — Спросил Василий.

— ДУЛИ! — Кратко ответил тот.

Василий вспомнил, что ДУЛОС — раб по-древнегречески, а также на ахейском диалекте. Но решил уточнить.

— Это их жители земли ТА КЕМИ (такое было самоназвание Египта) и их называют живыми мертвыми? — Снова задал он вопрос.

— Да! — Так же кратко ответил Илос.

Вот теперь и объяснилось все! И те измученные женщины, которых он видел во внутреннем дворике, и эти несчастные молодые девушки служанки. Василий пристально взглянул на служанок. Они стояли рядом с ванными, опустив глаза и теребя края своих хитонов, в ожидании распоряжения гостей.

— А кто они на самом деле? Откуда они? — Продолжал допытыватся Василий.

— А какая разница откуда они? Мне это не интересно. ДУЛОС — должен служить хозяину как собака. И все. Ты же не спрашиваешь у своей собаки, кто ее родители и в какой яме она родилась? Вот так и нам не интересно кто эти ДУЛИ. Хотя если хочешь я могу спросить их.

Не поворачивая головы, он что-то спросил у служанок. Одна девушка тихим приятным голосом начала отвечать. Как она закончила, вторая тоже начала говорить. У нее был более низких тембр голоса, но все равно приятный.

— Первая говорит, что она не помнит откуда. Сюда она попала вместе со своей матерью, которую захватили наши воины. Мать недавно умерла, а она работает в этом доме. Вторая говорит, что была захвачена нашими воинами на острове, где жила маленькой девочкой. Она даже не помнит название этого острова. Помнит лишь оливковую рощу на берегу моря, а рядом с их домом росло большое дерево СИКА (фиговое дерево). Что еще у них спросить?

У Василия сразу пропало желание спрашивать этих несчастных про их прошлую жизнь. Не хотелось бередить их раны. Он понимал, что будущего у них нет. Но, к сожалению, не мог им ничем помочь. Василий сразу вспомнил тех двух хохотушек молодых девушек, которые ему прислуживали, когда он мылся в ванне во время своего первого путешествия к древним критянам. Тогда чувствовалось, что те девушки были веселые, молодые, вся жизнь была впереди их, а тут — была одна лишь обреченность и безысходность.

Посидев и поплескавшись в ванне, Илос что-то сказал девушкам. Те взяли какие-то белые куски, похожие на жир, и стали натирать ими жреца. Появилась пена. Это был мыльный камень, которыми раньше пользовались вместо мыла. Когда рабыни достаточно намыли Илоса, то достали бронзовые скребки и стали его скрести, снимая мыло и грязь.

Окончив свою работу, они громко крикнули и два здоровых смуглых парня внесли большой чан с горячей водой. Илос выпрямился в ванне и на него вылили весь этот чан. Судя по всему, вода была холодной. Илос, издав рык, выпрыгнул из ванны и сразу закутался в чистое льняное полотно, которое схватил со скамьи. Несмотря на то, что жрец не был воином, Василий отметил про себя, как он хорошо был сложен.

Та же операция была проделана и с Василием. Но когда на него разгоряченного ванной вылили чан ледяной воды, он не выдержал и высказался такими словами, которых Илос и не знал.

— Что ты сказал? — Спросил его жрец, — я таких слов не знаю!

— И не надо тебе их знать! — Стуча зубами от холода, зло сказал ему Василий, — это наше заклинание!

Завернувшись в полотно, Кочеров согревался и на него постепенно находило умиротворение. Контрастный душ во все времена помогал людям восстанавливать ясность мышления, кровообращение, лечил болезни. Ведь неспроста и финны, и русские распарившись в саунах и банях, ныряли потом в снег или прорубь!

Вот и сейчас, спустя несколько минут озноба, наступило то ощущение, когда просто хочется сидеть и ничего не делать. Посидев так некоторое время, Илос сбросил с себя полотно и стал одеваться. Набросил на себя хитон, подпоясался поясом, натянул сандалии.

Василий, сидя на скамье, взял хитон и стал его рассматривать. Эта распространенная одежда древности была изготовлена из тонкой шерсти. И покрой был очень прост — отверстие для головы, отверстия для рук, без рукавов — вот и все!

Отвернувшись ко всем спиной, Василий сбросил с себя полотно, и через голову натянул на себя хитон. Подпоясался удобным широким поясом и начал шнуровать сандалии. Надо сказать, что хитон сидел как будто был сшит на заказ для Василия. Теплый, удобный, свободный — единственно было плохо, что не было карманов, поэтому ножик и фонарик он решил не брать с собой и оставил в карманах джинс. А вот мобильного телефона он не нашел! Его просто не было!

«Наверное телефон выпал в туннеле» — подумал он.

— Ну вот я и готов! — Произнес он, — а куда мне положить грязную одежду?

— Не переживай, — сказал тот, — наши ДУЛИ ее постирают, высушат и оставят в твоей комнате. Когда она тебе понадобится, ты сможешь ее взять, так же, как и свою!

Затем повернувшись, пошел за девушками. За ними последовал и Василий.

Рабыни повели их наверх по коридорам и проходам. Поднимаясь по одним лестницам и спускаясь по другим. Василию показалось, что они часто проходили через одни и те же места.

«Кружат и путают. Наверное, с тем, чтобы чужак не мог запомнить расположение комнат. Ну что ж, правильно делают.» — Промелькнуло у него в голове.

Но вот они прошли последний проход и вышли в довольно большой зал, где стоял большой тяжелый кипарисовый стол. За ним сидело уже несколько человек, а во главе стола сидел сам Туэта.