Сказание о Прибамбассе

Александр Левшин (2024)

Эта история о неожиданных и ярких событиях, произошедших в очень давние времена, когда не было религий, конституций и других общественных известных нам инструментов. Попытка построить наш мир заново.

Любовь и Людоеды

Вдруг сотня вооруженных всадников, прорезая толпу гуляющих, вскочила на площадь и понеслась, словно хирургический скальпель прямо к крыльцу дворца. Закрутилась такая суматоха, — крики, оры! — Людоеды, караул! Нас хотят сожрать! Атас! Война! Спасайся, кто может… Премьер-министр крикнул в рупор, отпихнув Бамбассу за себя, — Стража! В ружье! Опциол поднял вверх свою ритуальную большую пыпырку, оберег все-таки. Стражники сомкнулись в каре и подняли пики. Народ расступился. Всадники подъехали к ощетинившимся стражникам. Остановились и один огромный детина на большом коне, подняв белый флаг, приблизился к старшему стражнику. Они пошептались. Каннибал передал старшине большую грамоту с вензелями и отъехал к своим. Среди прибывших, выделялся в центре группы всадник в красивом сером кожаном плаще с подбоями из меховых вставок. Серая в яблоках, украшенная дорогой сбруей лошадь, также смотрелась безукоризненно. Было понятно, этот всадник главный. Старшина стражников поднялся на балкон и почтительно передал грамоту премьер-министру. Дюшес подошел к царице, раскрыл грамоту перед очи Бамбассы. — Читай — приказала царица. Площадь притихла, хотя вдребезги пьяные муржилки

недоумевали, почему музыка, куда-то делась, не порядок, мол.… В грамоте этой, декламировал с волнением Дюшес, указывалось, что прибыл с почтением и всемерным уважением наследный принц Липердоль, сын самого грозного царя каннибальского Конь Небала. Что мол, весть о славе и красоте великой Бамбассы разлетелась по всей земле южного междуозерья. И что мол, визит этот, самый уважительный на свете, и что принц, оглушенный красотой и мудростью царицы, по уши влюбился в образ распрекрасной Бамбассы. Царица, услыша все это, начала краснеть, прям с низу и до самых щек и ушей. Ее шикарная грудь во всех смыслах, начала как-то неровно вздыматься и покрылась предательскими красными пупырышками. — Вот оно… — ёкнуло в сердце изголодавшейся женщины. Сглотнув, чтобы смочить речевой аппарат, царица в рупор решительно произнесла. — Сегодня на празднике любви и счастья любой желающий может провести этот день с душой и весело. Мой народ! К нам приехал именитый гость Заозерский принц Каннибалии Липердоль, собственной персоной! Я прошу Вас, Ваше Высочество подняться ко мне на балкон. А войско Ваше пусть квартируется и гуляет, конечно, по нашим пищевым законам. Итак, народ мой верный! Праздник продолжается, и отдаю приказ палить из пушек и выпить по чарке нашего ритуального варева из пыпырок и да умножится наша держава! Ура! — Народ так заорал, что казалось, где-то взорвалось. Музыка загрохотала вновь. Пушки лягнули воздух с такой силой, что лошади, стоящие на площади, подпрыгнули от неожиданности. Принц Липердоль спешился и со старым ведуном направился на балкон. На телегах с чанами здоровенные муржилки принялись разливать большими ковшами варево в миски. И во что ни попадя, целясь в тянущиеся руки народа. А из первой телеги, повариха Берда налила в золотой кувшин напиток и торжественно с охраной понесла на царское крыльцо для именитых гостей Бамбассы. Странное дело, но сколько времени варили пыпырки в царстве, а Бамбасса ни разу не пробовала сей полезный продукт. Ну, во-первых, не надо, ведь жила одна, в смысле не замужем. Для любовников этого не нужно. Стимулов у этих самых любовников был и огромный. Близко к власти, да и тщеславие, от того, что сверлишь богиню… ну понятно. Эти и без допинга, вспоминала царица, работали не покладая. Надеялись, ха ха, да рожей не вышли, ха ха…. А так, ничего, приятно вспомнить. Всякие мадригалы писали, картины разные, ну ладно. Надо бы как-то особенно поприветствовать принца. Все-таки царская кровь. Это не шутки. Ровня, так сказать.

Надо сказать несколько слов о Дюшесе. Да, это трагический момент в его жизни. Он жаждал взглянуть в наглые очи старого товарища и пройдоху ведуна. Вот ведь гад, думал он, как же использовали мою доверительность и наивность! Короче, переживал полнейшее политическое фиаско. А меж тем, старая лиса, поднявшись с Липердолем, увидя Дюшеса, дружески подмигнул, тот опешил, но поспешил представить по этикету принца царице. А Опциол, на всякий случай как бы окаменел и превратился в слух. Премьер-министр громко, как положено при дворе, провозгласил — Ваше Величество! На торжественный праздник в честь Вашего Величества прибыл наследный принц Царства каннибальского

Липердоль! С официальным визитом, Ваше Величество! — Принц подошел и сделал глубокий и чувственный книксен — поклон то есть. — Однако — подумала Бамбасса, — Не плох, даже напротив. И кожа хороша. Что-то на людоеда не похож. — Как дорога, принц? Не беспокоил кто великого гостя? — Уверяя Вас, Ваше Величество! Нет — приятным баритоном ответил Липердоль и отвесил снова поклон. — Благодарю за беспокойство. — А вежлив и приятен, — подумала царица. — Ну, как Вам праздник наш простецкий? — лукаво по-доброму вскинула на гостя свои блестящие глаза. Липердоль немного смутился. — Вы прекрасны, Ваше Величество и соответственно и праздник в Вашу честь тоже великолепен. — А умен — проскочило в голове, — Располагайтесь рядом, Ваше Высочество, — будем смотреть, наслаждаться. И, неожиданно, тихим голосом, взглянув прямо в глаза, произнесла — Беседовать будем… — Не часто царских кровей компания. — Принц сдержанно поклонился и откинув плащ, присел рядом на креслах. Слуги тут же бросились подносить красивые золотые подносы с яствами, фруктами и напитками. Увидев, какое изобилие на столе, принц улыбнулся и взял кубок с портвейном. — Ваше Величество! Ваша красота и мудрость светит далеко за пределы Вашей страны. И эти лучи света настигли и меня. И вот я здесь! И поднимаю этот кубок с душистым вином в Вашу честь! — А хорош! — бросилось в голову, одновременно с приятным приливом крови. Честно говоря, Бамбассе не с кем было так общаться. Единственный потомственный аристократ и то Дюшес. А он зануда, глядит, не мигая и что противно, будто следит или запоминает. Ну не почешешься, лифчик не поправишь. А этот помоложе будет и деликатен весьма. Интересно, волосы свои или красит? Все это и многое другое пронеслось в голове у женщины, начинающей млеть. — Ну, спасибо тебе, принц, за слова твои мудрые и во всех смыслах приятные. Прошу откушать с дороги. Здесь у меня вкусно абсолютно все. Липердоль действительно хотел есть, ведь в дороге еда не лезла в горло. ОН ловко красивым кинжалом, украшенным каменьями и вензелями, надрезал на блюде фрукты разные и с аппетитом, подцепляя их ножом, стал вкусно и азартно поедать и запивать портвейном. Во время еды он улыбался и блестящими глазами иногда поглядывал на Бамбассу. — А ведь и кушает красиво. Не чавкает, не сопит. — Принц. — Обратите внимание на рябчиков всяких, вальдшнепов. Есть носорог копченный, — задняя часть. Считается деликатес. — Ваше Величество, я мяса не ем. Веготорианец я. — Бамбасса пришла в изумление. — Мне не изменяет память? Принц!? Ты ж из самой, что ни на есть мясного государства! Или лукавишь? — Нет. Ваше Величество. Мяса не ем. Только фрукты и овощи, ну сыр, рыбу могу. — А пьешь крепенького? — совсем изумившись, спросила царица. — За встречу нашу выпью от чистого сердца! — Ну, удивил, так удивил принц. — А скажи, вот, а страна батюшки твоего, вроде каннибальская? — Да, Ваше Величество. Но эти традиции испокон веков живут. Только мне думается, уходят все эти людоедские помыслы обратно в века. А жить надо любовью. — Сказал Липердоль и от такого длинного монолога немного покраснел. — Действительно, дела твои не виданы, — поразилась Бамбасса. Мужик как мужик, а думает про любовь. Поразительно! — Но тут все отвлеклись. На площади натянули канаты и далеко в высоте пошли канатоходцы.

Вместо шестов они использовали большие пыпырки. Народ ахал, кричал что-то ободряющее. На царском крыльце всех тоже захватило. Шутка ли сказать, на высоте метров 50-ти бегали и прыгали муржилки и кричали что в честь своей царицы. А по бокам площади через огромные ритуальные костры пьяные и веселые прибамбассы прыгали и гоготали как стая голодных и рассерженных гусей. Правда там же по краям народец, наглотавшись варева из чанов, не только прыгал, а уже вполне конкретно обнимался, обжимался, ну, в общем, начиналась основная фаза праздника. Фаза плодородия и так сказать, безотказного общения. Мда! Принц на все на это восторженно смотрел, крутил головой и радовался как дитя. Царице тоже все нравилось, и она немного свесилась с балконного парапета, чтобы получше рассмотреть. Только в азарте своем Бамбасса не заметила, что груди ее обильные, как-то незаметно для хозяйки этой красоты, освободились от платья и были таковы. Но об этом чуть попозже. Увидя что все заняты, Дюшес толкнул в бок старого ведуна и в ухо прокричал, мол, поговорить надо бы. Типа пора. Старая лиса опять подмигнул и сказал на ухо министру, что скоро все образуется и будешь доволен. Потерпи. Потом подумал и повернувшись к Опциолу приветственно поклонился. Два ведуна понимали, что война на их уровне не выгодна никому. В общем, в этот день представления были везде. За время шоу канатоходцев, прислуга пришла в движение. Кто стол обновить, кто салфетки с вензелями поставить. Старшой из роты каннибалов пришел доложить, что все в порядке. Охрана принца уже квартировала в казармах и на ужин получили бочку отличного портвейна и мясо носорога. Каннибалам носорог очень понравился. Короче, жизнь налаживалась. А Берда как раз улучила момент и внесла золотой кувшин с варевом из пыпырок на балкон и поставила на специальный столик. Пока все главные персонажи были заняты, она забазировалась неподалеку, ожидая момента угощения гостей варевом, чтобы вовремя налить пахучую жидкость в золотые кубки и вручить, так сказать в царские рученьки. А царские особы были увлечены, и ожидали, чем же закончится феерия с канатоходцами. Принц заметил в руках у артистов вместо привычных шестов длинные пыпырки и повернул голову, чтобы спросить у Бамбассы, в чем фишка, так сказать. У них в Каннибалии таких штук не росло. Голову то он повернул, да так и застыл. Бамбасса находилась в профильной проекции к принцу, глазами и всем своим темпераментом погрузилась в захватывающее действие. Артисты поражали своим виртуозным мастерством, работая на огромной высоте, и царица вся была там. Она в пылу и не заметила, что лиф ее шикарного платья опустился и.… У Липердоля от увиденного такого роскошного тела захватило весь его липердольский дух. Большие, волнующие, правильной формы царские груди висели, нет, не висели, а плыли над балконным парапетом, завораживающе мерцая от множества костров. Казалось, — вот он настоящий символ плодородия этого царства. Вместо того, что бы спросить о пыпырках — шестах канатоходцев, он замер, не сводя глаз, понимая, что это вроде, как и нехорошо, но красота вещь волшебная. Почувствовав взгляд, Бамбасса повернулась к принцу с восторженной улыбкой, вся находившаяся еще там, с

ними, наверху. В глазах молодого человека Бамбасса увидела отражение своей стати, осознала происходящее и обмерла, ощутив сильный испуг и слабость в ногах. Царица все-таки наклонилась и забылась. А платье не забыло и освободило царскую плоть на свободу. Мда… Ситуация сложилась явно не протокольная. Это даже не ситуация, а конфуз, какой-то выходил. Мгновенно поправив лиф платья, она пробормотала, что виселицы для портних заработают уже с утра и что мол, пардон, типа не обращайте внимания. Конфуз был налицо. Принц, покрывшись багровым цветом, пролепетал что-то про то, какой праздник чудный, стесняясь от неловкости, в которой он оказался, а царица просто в первый раз в жизни по-настоящему застеснялась по-женски. Сцена с взаимными бормотаниями грозила затянуться. А Берда, не слыша и не видя происходящее на первой линии, почувствовала, что это удобный момент поднести угощение царским особам. Подлетев мышкой, повариха склонилась с подносом перед их очами со словами — От всей нашей прибамбасской души значить, во славу и так далее. Царица обрадовалась вмешательству и пряча глаза, стала воодушевленно рассказывать принцу, что это ритуальный напиток, которым сильно гордится наш народ. Выращиваются плоды по названию пыпырки нашими молодцами муржилками из одного растения. И из них, соответственно, бабылки толкут порошок и употребляют в пищу для благополучного и удачного забеременения. И что это и является основой нашего нарастающего могущества. Демография — это серьезная наука и эффективная практика. Вот так. За время длинного и потому спасительного монолога, принц оправился и взглянув в глаза Бамбассе, спросил — Не эти ли пыпырки в руках у артистов? — Вот-вот, — обрадовалась Бамбасса. — Они у нас везде, практически. И вот здесь в бокалах тоже налит наш волшебный пыпырочнй эликсир. Принц взял с подноса золотой бокал с варевом и промолвил. — Ваше Величество. Предлагаю тост за все великолепие, что излучаете Вы и за Ваши деяния. Поднимаю этот кубок во славу Вас из лучших побуждений души! Словно автоматически, то есть в порыве бессознательной признательности Бамбасса взяла второй кубок в руку. Они встретились взглядами и… о Боже… они… да, да! Выпили! Выпили варево до дна! Осушили, так сказать свои кубки. Мда.… Ну думаю, началось. Глаза их пронзительно затуманились. Она задышала как-то часто и нерегулярно. Опыта у нее в употреблении данного напитка не было и не осознав, что реальность покачнулась и изменилась, Бамбасса полетела в какой-то мир ощущений, до селе неизведанный, но жутко приятный. Хотелось действий, порывов и чувств. А принц просто поплыл от нахлынувшего понимания того, что эта женщина рядом и упорно набегала смелая мысль, — надо что-то сделать и, причем немедленно. Да… Бамбасса внезапно решилась. Только непонятно на что. Уже куда то несло, и она громко и не своим голосом заявила — А не пора ли принц показать Вам мои хоромы, а то балкон, хи-хи, это еще не весь дворец. — Сопровождаю Вас с великим удовольствием — воскликнул Липердоль. Вы будете страшно смеяться, но царская кровь спешно, но с достоинством удалилась в покои дворца. А челяди приказали гулять до конца, естественно в их честь, оставаясь на балконе. Вот так. А праздник разгорался все дальше до такой силы, что уже было непонятно, есть ли институт брака в стране или уже нет.