Малышка и Карлссон

Александр Мазин, 2005

Ее зовут Катя. Ей – семнадцать. Она приехала в Питер из Пскова – поступать в университет. Его зовут Карлссон. Его возраст неизвестен. Он ловит руками голубей, знает староанглийский язык и умеет лазать по вертикальным стенам. Сначала она думает: он – киллер… Потом: он – сотрудник некоей секретной службы… Действительность оказывается намного страшнее. И намного интереснее…

Глава седьмая

О Кеннете Маклауде и трудностях перевода

Люди суетятся, умножая количество дел, затем, стараясь закончить их побыстрее, терпят неудачу.

Тролль же свободен от неуспеха в делах. Ибо мудр: добыв с великим трудом нечто, не ставит добытое высоко, а положив на удобную поверхность, не отходит от добытого, пока не съест.

Троллиная мудрость

На следующее утро Катя, не привыкшая терять времени зря, отправилась в институт (благо от ее жилья до Герцена — пятнадцать минут пешком) и записалась на платные подготовительные курсы. А записавшись, обнаружила, что до начала занятий у нее есть еще месяца полтора совершенно свободного времени. Этим временем надлежало распорядиться с толком. В частности — срочно обеспечить себя средствами к существованию, чтобы родители, узнав о ее провале на экзаменах (когда-то ведь надо будет им признаться), сразу поняли: она и сама в состоянии о себе позаботиться. И не стали требовать, чтобы она вернулась домой.

Катя купила газету «Работа для вас» и, вернувшись домой, принялась изучать вакансии.

Вакансии ее разочаровали. В огромных количествах требовались всяческие агенты («коммуникабельность, активность, бесплатное обучение, возможность роста») с ненормированным рабочим днем и эфемерным процентом с продаж, либо неквалифицированная рабочая сила — кондукторы, вахтеры, грузчики, продавцы и т. д. — оплата весьма скромная, и «от звонка до звонка». И то и другое Катю абсолютно не устраивало. Можно было попробовать пойти куда-нибудь секретаршей со знанием английского, но везде требовалась петербургская прописка, кроме того, в сентябре, когда начнутся занятия на курсах, Катя не сможет работать полный день. Изучив газету вдоль и поперек, Катя наткнулась на слово «переводчик» и решила, что это именно то, что ей надо. Из требований — только английский язык и наличие компьютера, рабочий день себе определяешь сам. Плата сдельная: сколько напереводил — столько и получил, все по-честному. Обведя в рамочку все немногочисленные объявления на эту тему, Катя принялась звонить работодателям.

Сначала дело не заладилось. Одни говорили, что переводчик уже не нужен. Другим требовалось знание технической терминологии в области тяжелого машиностроения или лакокрасочного производства. Третьи хотели знание не только английского, но и финского, причем оба языка — в разговорном варианте… В конце концов Катя отложила бесполезную газету, взяла затрепанный справочник «Желтые страницы», нашла рубрику «Издательства» и начала звонить всем подряд. Идея оказалась удачной. Через час Катя, торжествуя и слегка нервничая, уже направлялась на собеседование в издательский дом «Омега-плюс», которому срочно требовались редакторы, корректоры, переводчики, верстальщики, уборщики и еще куча народу.

Издательский дом занимал два этажа облезлого дома в получасе ходьбы от Невского проспекта. Из предметов роскоши Катя заметила только новую железную дверь, распахнутую настежь. Все остальное терялось в хаосе. Возникало ощущение, что издательский дом находится в состоянии одновременно пожара, ремонта и переезда.

Катя беспрепятственно проникла внутрь и долго бродила по темным коридорам, заглядывая в загроможденные компьютерами и стеллажами комнаты и допытываясь, не здесь ли хотят переводчиков. В одной из комнат ее встретил недовольный взгляд поверх монитора. Взгляд принадлежал толстой очкастой тетке, умело задрапированной в стильный клетчатый балахон.

— Машка! — крикнула она, адресуясь к кому-то в другом конце комнаты. — Я же просила школьников ко мне не присылать!

— Вы же сами все время стонете, Людмила Петровна, что вам срочно нужны переводчики, — отозвалась из-за стеллажей невидимая Машка. — У меня список вакансий, люди все время звонят, мне же надо что-то им отвечать…

— Я не школьница, — с достоинством сказала Катя. — Я студентка. Между прочим, иняза.

— Студентка? — тетка с сомнением взглянула на Катю. — Еще хуже. Знаем мы, как студенты работают. До первой сессии. Никакой ответственности.

— Я не такая…

— Или роман заводят — и всё, в голове розовый туман, а мы тут сидим и по полгода ждем перевод. А там, глядишь, замужество, ранняя беременность, академический отпуск… Машка, отметь у себя, что студенток тоже не надо!

Катя забеспокоилась:

— Я свободно владею английским. И замуж в ближайшие десять лет не собираюсь.

— Знаем мы ваше «свободно», — проворчала тетка. — Откуда у тебя может быть нормальный язык после нашей школы? Ты ведь не в Англии училась?

Катя призналась, что не в Англии. О Пскове она на всякий случай не заикалась.

— Ну вот, видишь. Опыта работы, конечно, нет?

— Конечно, есть! — соврала Катя. — Я, между прочим, даже стихи переводила!

Стихи — вернее, одно стихотворение — она действительно перевела, в девятом классе, на городской языковой олимпиаде. Стихотворение было из английской поэзии девятнадцатого века, высокопарное и нравоучительное. По мнению одноклассниц, у Кати получилось весьма неплохо. «О что есть жизнь, когда в забот потоке скором нет времени у нас ее окинуть взором?!» — припомнила Катя первые строки.

За стеклами очков Людмилы Петровны неожиданно промелькнул интерес:

— Говорите, стихи?

«…Нет времени у нас пройтись тенистым бором, взглянуть на белок, занятых орехов сбором!»

— Английская классика, — небрежно сказала Катя. — Девятнадцатый век.

Толстуха почти любезно сказала: «Присядьте, девушка», вылезла из-за компьютера и куда-то ушла. Вскоре она появилась с красивой книгой в руках.

— Что это? — с любопытством спросила Катя, глядя на обложку.

— Фэнтези. Название вам ничего не скажет.

— Я люблю фэнтези, — сообщила Катя.

— Я за вас очень рада. Но эта книга уже в работе. В смысле, ее уже переводят. Наша проблема в том, что в тексте попадаются стихи…

Людмила Петровна отксерила несколько страниц из красивой книги.

— На эту небольшую балладу у вас три дня срока, — заявила она. — Если меня устроит результат, будем с вами работать.

Катя схватила ксерокопии:

— Спасибо!

Тетка в ответ только поморщилась.

— Три дня! — строго сказала она. — На четвертый можете даже не звонить. И никаких оправданий по поводу сессии мы не принимаем.

Катя вдруг вспомнила об очень важной вещи.

— А… оплата?

— Пробник не оплачивается. А дальше, если у нас все сложится…

Тетка назвала несколько цифр. Сумма, обещанная за авторский лист перевода, показалась Кате более чем приемлемой. Она рассчитывала на меньшее.

Домой Катя вернулась почти бегом. Ее одолевало желание немедленно взяться за перевод и не вставать с места, пока он не будет сделан. Катя не радовалась так, даже найдя себе жилье. Вот настоящая работа — достойная, интеллектуальная, высокооплачиваемая. Это вам не на подхвате у Босса, подай-принеси-покарауль. Теперь Катя сможет легко существовать сама, безо всякой родительской помощи, и к тому же заниматься несложным интересным делом. Жизнь налаживается!

Катя забралась с ногами в кресло, взяла привезенный из Пскова словарь, включила компьютер и принялась за дело.

Теткина баллада была не так уж мала. Называлась она лаконично и непонятно: Kenneth. Катя с полминуты поломала голову над загадочным словом и, решив отложить его на потом, обратилась к тексту.

I weird, I weird, hard-hearted lord,

thy fa' shall soon be seen!

Proud was the lilly of the morn,

the cald frost nipt or een…

Прочитав первые четыре строчки, Катя поняла, что над ней злобно подшутили. Этого языка она не знала. Если это и был английский, то Катя учила какой-то другой его вариант. Отдельные слова и даже обороты были ей знакомы, но как только среди строчек начинал брезжить смысл, глаз спотыкался о какое-нибудь непроизносимое буквосочетание, и все безнадежно разваливалось. Англо-русский словарь на пятьдесят тысяч слов тоже оказался бессильным. Катя беспомощно смотрела на текст и чувствовала, как ее мечты о легком и крупном заработке превращаются в дым.

Карлссон, появившийся, как всегда, бесшумно и внезапно, застал Катю в глубокой депрессии, уныло бормочущей: «Ай вейрд, ай вейрд, хад-хартед лорд, зай фа шелл сун би син…»

— Привет, — сказала она, одарив гостя сумрачным взглядом. — Чаю хочешь?

— Нет.

— Ну как хочешь.

Карлссон опустился на стул и замер, прикрыв глаза. Катя уже знала, что ее гость может просидеть так несколько часов.

«Странный он все-таки», — подумала Катя.

«Ай вейрд, ай вейрд… У, проклятый…» — Она с ненавистью поглядела на отксеренный текст.

«Пробник», — сказала тетка. Ничего себе пробник! У, стерва толстая!

«Ай вейрд, ай вейрд…»

На что она надеялась, тупо повторяя непонятный текст. Может, на озарение…

— Ты неправильно говоришь, — внезапно подал голос Карлссон.

— Да? — раздраженно бросила Катя. — Может, ты знаешь, как надо?

— Конечно знаю, — спокойно произнес Карлс — сон.

— Может, ты даже знаешь, что это за язык? — еще более язвительно спросила Катя.

— А ты не знаешь? — Карлссон, кажется, удивился. — Зачем тогда читаешь?

— Читаю, потому что мне надо это перевести! — буркнула Катя. — А знаю я только то, что мне вместо английского текста подсунули черт знает что!

— Черт, пожалуй, знает, — очень серьезно сказал Карлссон. — А ты неправа. Это английский. Только не тот, на котором говорят теперь, а тот, на котором говорили скотты, то есть шотландцы. Правда, давно.

Катя посмотрела на Карлссона. Внешность ее гостя ассоциировалась с боями без правил и бандитскими разборками, но уж никак не с глубокими лингвистическими познаниями.

«Прочитал небось какую-нибудь статейку в желтой прессе — и щеголяет эрудицией, — сердито подумала Катя. — А мне теперь этот шотландский английский переводить!»

— Может, ты даже знаешь, что это значит? — проворчала она.

— Дай-ка… — Карлссон ловко выдернул из Катиных пальцев листок, проворчал: — И буквы все неправильные…

— Ай вирд, ай вирд, хард-хэртид лэрд…^[1] Ага… Предрекаю тебе, жестокосердный лорд… Ну примерно так… Скоро узрим мы твое падение… Гордой была лилия утра, но стужа закрыла ее глаза… Ага, это баллада. Дальше читать?

— Читай, — тихонько, еще не веря в свою удачу, проговорила Катя.

— «…Ты презрительно смеялся над плачем бедняков, ты избивал… нет, повергал низших. Так пусть же не оплачет тебя твоя вдова, когда все твои радости сгинут…»

Затаив дыхание, Катя слушала глуховатый негромкий голос, с небрежной легкостью превращавший кошмарный шотландский диалект во вполне связные предложения на русском языке. Иногда Карлссон сбивался, подбирая подходящий русский эквивалент, но все равно, чтобы перевести на русский пять страниц кошмарной баллады, ему потребовалось не больше четверти часа.

— Ты мой спаситель! — восхищенно объявила Катя.

Нет, ну кто мог подумать, что под этим низким лбом…

— Слушай, а можешь прочитать все еще раз — я набью на компьютере?

— Могу, — сказал Карлссон. — Только учти, что это все — вранье^[2]. Я знаю эту историю. Вильям и Кеннет Маклауды. А Уолтер, который тогда на них напал, был за англичан, вернее, против Кеннета, потому что Кеннет убил его отца и двух братьев, а англичане пообещали ему воинов, но не дали. Потому Вильям и Кеннет побили его, а не наоборот, как тут написано. И еще долго правили на пограничье. А вот про пророчество всё правда. И прорицателя этого, прихвостня сидов…

Последних слов Катя не услышала, поскольку сказаны они были совсем тихо, а она в это время загружала компьютер…

* * *

Пророчу тебе, жесткосердный лорд,

Что вижу в твоих глазах:

Паденье и смерть, ты спесив и горд,

Но станешь — лишь хладный прах! —

— прочитала толстая тетка-редакторша.

— Что ж, неплохо, совсем неплохо, — признала она.

— Там, справа, подстрочник, — сказала Катя. — Я понимаю, что я не очень-то хороший поэт. Да и времени было немного…

— Да, да… — рассеянно пробормотала редакторша, продолжая читать уже про себя. Маска мрачного недовольства, которым она встретила появление Кати на следующее утро после их беседы, постепенно сменялась выражением вполне одобрительным.

— Что ж, — сказала она, закончив чтение. — Вас, вероятно, интересует мое мнение о вашей работе?

— Конечно, интересует!

— Мнение положительное. И даже ваш стихотворный перевод нас вполне устраивает. Если остальной текст будет переведен не хуже, я думаю…

— Он переведен, — Катя полезла в сумку и достала остальные листки. — Вот, пожалуйста…

Редакторша сцапала распечатку и погрузилась в чтение. Время от времени она сверялась с оригиналом. Дважды залезла в компьютер, чтобы проверить точность Катиного (точнее, Карлссонова) перевода.

На то, чтобы прочесть перевод, ей потребовалось вдвое больше времени, чем Карлссону на то, чтобы перевести.

Через полчаса она подняла взгляд на Катю, и во взгляде в этом была смесь удивления и восхищения.

— Как вас зовут? — спросила редакторша.

— Катя.

— Трудно поверить, Катя, что вы сделали это за одну ночь. Признайтесь, вам кто-то помог?

— У меня своя методика, — небрежно сказала Катя, приняв самый высокомерный вид, на который была способна. — Правда, ваш текст оказался сложнее, чем я ожидала. Я люблю архаику, но шотландский диалект английского шестнадцатого века — это не мой профиль. Впрочем, это было даже интересно… Но если я вам подхожу…

— Вы нам вполне подходите! — заверила редакторша.

–…то давайте поговорим о работе. К сожалению, я занимаюсь переводом не для развлечения, а ради заработка…

— Понимаю, понимаю! — перебила редакторша. — Обычно за текст такой сложности мы платим от тысячи до полутора — за авторский лист. Это сорок тысяч знаков, — уточнила она. — Но в данном случае, поскольку имеет место поэтический текст… Десять рублей за строчку вас устроит?

Катя хотела напомнить о том, что «пробник — бесплатно», но прикинула, что в стихотворении — строчек двести, а отказываться от двух тысяч…

— Устроит, — кивнула она.

— Но деньги только после одиннадцатого числа! — предупредила редакторша. — У нас такой порядок.

— Я понимаю.

— Нам очень нужны переводчики, способные работать со староанглийским, — проникновенно сказала редакторша. — Наш главный хочет выпустить элитную серию… Этот текст как раз оттуда… («Значит, про фэнтэзи ты мне наврала, — подумала Катя. — Ладно, учтем».) Если вы возьметесь, я обещаю вам оплату по самым высоким ставкам. Только это большая работа, имейте в виду. И сроки будут очень жесткие.

— Я возьмусь, — не раздумывая ответила Катя. — Кстати, об этой балладе… Не хотелось бы обижать автора, но он все перепутал. По моим сведениям, не Уолтер разбил Кеннета Маклауда, а совсем наоборот.

Редакторша аж засветилась.

— Ах! — воскликнула она. — Именно Маклауды! Вы знаете! Я ведь защищала кандидатскую по средневековым шотландским балладам! Это как раз моя тема! Вы абсолютно правы, Екатерина! В этих балладах столько противоречий! Вероятно, потому что складывались они разными кланами…

Расстались они лучшими подругами.

«А она не такая уж противная! — подумала Катя. — Хотя, если бы не Карлссон…»

Примечания

1

Авторы понимают, что русская «транскрипция» не в состоянии удовлетворительно передать звучание языка, но ничего с этим не могут поделать.

2

Желающие ознакомиться с текстом баллады «Кеннет» могут сделать это, например, по изданию «Английская и шотландская народная баллада», М., «Радуга», 1988. Там же имеется и перевод баллады на русский язык (пер. Игн. Ивановский), к сожалению, весьма далекий от оригинала.