Строк вуду. Стих отворяющие

Александр Сменович

В этой книге много стихов и не много поэзии. На пользу мне и на радость критикам. Справедливо и обратное. Она, Поэзия, – стих отворяющая. И мне это было удивительно и достаточно. Ведь там оказались «Герда» и «Сберегающие грех», «Анитра» и «Черный квадрат», «Оракулы» и «Богиня», «Спас» и «Отбесятина».Что называется, всё «Так просто». Как «Выпь-душа». Вперед, читатель, на «Рубиновое дно», где ждут «Иссердечья камеи», «Бесцвет» и «Человечинка».

Рубиновое дно

Стих отворяющие

Откровенно… Венно, пульсар подушки,

дежурным часом кровать к себе,

не исповедно; лежа… и ходьбе-

судьбе; усталость мыслящей игрушки.

Накопишь жар, кроишь пожар

терзаний странных; головешки,

горящие немые пешки

ненужных таинств; лишний дар?

До челобитья… рок-уроки

с домашним за-… учителя…

сонм пишу-, ищущих не ля

зги видны иже стоки.

Груженье по-, дум лабиринты,

скольженьем лыбок у-, глазниц,

лиц, исповедующих блиц.

Стихотворяющего принты.

Не отпускающих… сумел (а)?

Грехи безгрешные… стороночкой бредут,

не райский сад, и яблоки крадут,

соблазн привычный, в общем-то, для дела.

Вот вторить?.. по уму или найдет

в телесной полутьме обетованье,

Скрижально. Просится. Священное преданье

приданьем опыта свершившегося чёт.

И нечет… торного разлада,

болтающихся на пустом кресте,

хвосте виляющем тщеславненько, листе

так и не созданного истинного града.

Ведь есть, я знаю, точно есть… тот голос,

(изыди!)

демонической строкой,

таинственной невидимой рукой

несуществующего прорастает колос.

Так цепи рвут… наружу дух

(приспособляемость толкового момента,

прекрасно выживаемого лента),

но слово классное… отверз! И прах, и слух.

Впотьмах… лишь грань рожденья

умершего (тянущаяся блажь,

у суеты, у времени бездарных краж

себя). Кому-то похожденья,

привычных подвигов… поверхностных побед

(ведь носится душа характером хмельным, не пресным,

утешена порой дыханием чудесным),

но вместо масла всё в кувшинах тех по сорок бед.

Юла-вертушка… танец твой обман?

томимая, живая… ты не ложь,

счета? Noli me tangere? Не трожь?

А из двоих кто избран, а кто зван.

Звон

Мне всегда это нравилось,

Истины влёт,

С кем-то жизнь позабавилась,

Врёт.

Мне всегда это нравилось,

Тихая речь,

Боль огнем, исцеляющим светом оплавилась

Свеч.

Мне всегда в это верилось,

Притчевый слог,

Много от-, но любовь же посеялась,

Бог.

Мне всегда не казалось, и так ведь,

Слово есть Он,

Не пустой, нет, не должен быть (заповедь)

Звон.

Рубиновое дно

Присяду вечером, налью бокал вина,

А пить не буду, вредно, ни к чему,

Но в глубине рубинового дна,

Я знаю, есть и что, и почему.

Я знаю, есть ответы на любовь,

На счастье, на предательство, печаль,

На чью-то не рубиновую кровь,

Век девятнадцатый… сказал бы про вуаль.

Вопрос вопросов… пить или не пить,

Хайям перевернулся бы в гробу…

Чем понапрасну измышлизмы лить,

Скорей бокал к губам, а лед ко лбу.

Или не пить… рубиновый настой,

Вкусишь соблазн, как в нем не утонуть,

Хмель только с виду вроде бы простой,

А чувства топит, трезвость не вернуть.

Зато на дне свободы аромат,

В падении полезного греха

И терпкий изумрудный виноград,

И горький вкус любовного стиха.

Любовь, любовь… порой и смех и грех,

Беда поэтов, горе простаков,

К ней бонусом рубиновых утех

Бокал без дна и дно без берегов.

Творящая Любовь

Разобранность дета-… мир-одиночка

лей не получится… прерывистость цепи

повествовательной… вопрос, кавычки, точка,

в них хочешь быт, а хочешь бытие топи.

Неверный сказ, но однопут-… дорога

на «я», на «ты» уже другим,

у ежедневного мгновенного порога

то мнишь, то мнишься… точно не благим.

Желания грешны? Но естества посулы

обманчиво-связующая нит-

ка тканная посуточ-… караулы,

но как истаскан их с годами вид.

Кирпичиками гор… ок, всё ведь нескладёха,

то ровно, линией, а то гори огнём,

за тык и вытяну! тост! и… снова «плёхо»

в себе, вокруг, в ней или, может, в нём.

Перекати-душа… не хочет ведь с опаской,

с запаской начерно… а с белого листа

размазать! расплеск-… неподдельной краской,

ать! Кем-то снова заняты места.

Устроенность покоя, «просьба» бури,

надутость одиноких парусов

сродни несчастной человечной дури

и проеданью человеческих часов.

Живая боль… а может быть иначе?

Творящая Любовь… в истрепетной тиши-

не повторяющая сонм молитв тем паче

и льющей свет во глубине души.

Черный палач

Есть что-то, что выше стихов, выше любви,

Яркий мир, который ты не проживешь,

Как угодно…

Судьбой, невезеньем года назови,

Будто выкрали жизнь и её никогда не вернешь.

Несвершённое… в мыслях, движеньях, мечтах,

Лёгшее где и когда на коварную плаху судьбы,

Чёрный палач с невозможной корой на устах

Милует жизнь для убогой и праздной гульбы.

Этот сон наяву, эта явь от и до,

Неживое в живущем бреду,

Недолю-, недоска-, недопето-… недо-

В недовстреченном… месте, ряду.

И такое же рядом…

Как много вокруг

Табунов, стай, колонн, косяков,

Мыльной пены, взрывающей взмыленный круг

Неприжившихся.

Homo off.

Неприкаянный свет догорающих свеч

Словно тихий молитвенный плач,

Дрожь поникших, опущенных, сгорбленных плеч,

За которыми — черный палач.

Бес

Свинцовые тучи

Колючи, тягучи,

Нависли клубами небес,

Конечно же, небо болезненно пучит,

Конечно же, бесится бес.

Облако чистое,

Небо пречистое

Смыло свинцовую грязь,

Льётся цветистое, нежно-лучистое,

Ангелы светят, светясь.

Не отпускают,

Не поминают

Злого беспутства небес,

Тихо витают и поверяют…

Ангелы рядом. И Бес.

Строка

Певучая строка… певунья-говорунья,

Из скольких выплываешь ты глубин,

Тайн непреложных мудрая вещунья,

Чувств неизведанных…

Невиданных марин.

Ты рассекаешь миражи и очертанья

Душевных волн, катя девятый вал,

Свидетельствуя донные стенанья

Или признанья…

Режущий нарвал.

Вы, словно ростры, остры и могучи,

Вздымаетесь на гребни тяжких строф,

Сметая прозаические тучи,

Сметая речи…

Жалких катастроф.

Вы остров бытия… немногосложны,

Когда зажаты истиной погод,

Лазурью счастья просто невозможны

Или несчастья…

Ненавистный свод.

Стрелой несущейся… временная вечность,

Стремящаяся удивить века,

Порой бесцельная, бездумная увечность

Обычных букв…

Бездарная строка.

Но чаще вы сердечной муки

Врачующая светлая печаль,

Преобразующая трепетные стуки

В небесно-поэтический Версаль.

Вы край души… её любовь и лица,

Кораблик посреди житейских волн,

Который в даль неведомую мчится,

Попутным и непутным ветром полн.

Человечинка

Сплетенье двух, на три не тянет

Сердечная… влеченье

Вянет

Годами тёртая труха

Понятностей…

Стиха,

Что ново, живо… почему

Необустроенность… извива,

Ни к чему

Не приводящим… ласке вод

Меж пальцев… чаще

Ход

Привычек, мыслей… бытово́к,

Совок нетребностей… и клей,

Поток

Цепляющего сусла… кофеен,

Покурить… подтускло,

Веян

Неимоверностью… хлебов ума

Несобранного… злачных

Тьма

Одна… терзает, гложет

Не прояснениями дна

Из кожи

Глаз, видений рук,

Проникновений… сглаз,

Из мук

Необретённость… та же пыль

Не звёздная… сметённость,

Быль…

Какая бледная поганка,

Не тронешь… к месту расцвела,

Путанка

Дней, событий, лет

Похожих… с ней

Билет

Односторонний… ошпаленного полотна

Обитость ног… не без ироний,

И пятна

В воспоминаниях недетских,

Потом достойно… и в ролях

Простецких,

Сильных, жалких, вредных,

Покрывших техникой слепых

И бедных

Знаньем, что навечно,

Конечно… и всебанальнейшим признаньем-трёпом

Бе-зу-преч-но

Потоком слышанных основ,

Тонов уверенным уроком,

Слов,

Которых много ль надо,

Приевшегося шоколада жмых

Из взгляда,

Взглядов… просьб, касаний

(Прегадких звуками) лица… отрядов

Маний,

Натужностей закланий тельных,

Телокотельных, часом нужных,

Неподдельных (и тем порою запредельных),

Витая близость… тела, душ

Кричащих после неумело,

Куш

Сорван… вопиющий глас

Пустынен… челюстью оборван

Враз

Жующей страсти и слова

Любви… дюймовочкой снующей

Ква-

— савица с чудовищем на лапках…

Всем хорош? Раз нравится

И в тапках

Мука… его не первый же полёт,

И правдой врёт… рутинового скука,

Счёт

Всекалендарного мучения извод

(Тойсть доходяга, сон-бродяга),

Мертвящих «ценностей» немых

Бодяга

Тошного нутра сосед

По трёпу, клёпу… сразу прошлого

Насед

Давиловки наркоза быта,

Конечно, бабкино корыто!…и уравниловки

Копыта

В подковах или, может, без,

Замес бездушного в оковах

Пресс…

Несимметричная душа… кина

Не будет? Вечна Я.

И на!

Я. Буду, будишь чувством,

Искусством, осенившим Будду,

Устном,

Глаголящем «виной» Христа,

Слова мучительно паролящим,

У животворного Креста,

Исторгнутых… там на попранье,

Но оживляющих сердца… у согнутых

Даянье

Внутреннего «Я»…движенье

Истин… не тая

В, казалось бы, дурном паденье

Отчаянья и пустоты,

Версты щемящего признанья,

Ты…

Живой и терпкой вкусноты

Мечты по ненадкошенной травой,

Ты…

Не встреченной, не реченной,

Да просто незамеченной,

Ты…

Сполох вечерний, отзвук, миг

Лесного эха… тихий вздох,

Ты…

Весь этот мир… рождающейся красоты,

Всех нощ и дней один кумир,

Ты.

Какой истоптанный порог… судебных корок,

Заскорузь… любимый ворог

Морок.

И хоч… и кол… неутомим

Мим неприятий… был сокол

Им,

Кажется. Оглубинись высь,

И скажешь, оглянись

Жизнь.

Не обессудь… я понимаю толк

Прок… и наносного суть,

Ок.

Конечно же, не надо ничего… лишь

(на три не тянет), двух

Тишь.

Прогулка

Скошу стихов я полосу

И рифм сниму поляну,

Под мыслей острую косу

Поглубже в чащи гляну

Душевных просек, где просвет

Ещё пускает солнце,

И забреду туда, где нет

Открытого оконца.

Опушки детства… вы легки

Беспечными шажками,

Их ловят прямо у реки

Удачными сачками.

Взбегает юность на простор

Бескрайнего разлива,

Надежд звенящий птичий хор

Младая слышит нива.

А вот тропою зрелых лет

Бежит полями змейка,

Тут чёткий, а здесь слабый след,

А там вон и семейка

Печатей стоптанного дня

С рожденья до кончины

Спелёнутого мохом пня

У высохшей лучины.

Фу кляр

Жизнь… продолжается помимо,

Ей малоинтересен экземпляр,

Под маской выживаемого грима…

Ну да, без разницы… разнообразен кляр.

Футляр… сказал писатель Чехов,

Актёр… сказал поэт Шекспир,

Коростами поверхностных успехов

Рождается материальный мир.

Безобразная тёртость расстроений

Трещит по всем невыеденным швам,

И корочки душевных наслоений

Взрываются ко всем чертям и рвам.

Крепить креплёное, наверное, себе дороже,

Привычка, блин… вот «мудрыя» змея,

Формализуешься… чего кричать «О боже»,

А сбросишь шкуру… с ядом от «Нея».

Похоже, лёд… он также давит воду,

Чернавку-девку держит взаперти,

Живую душеньку, сердечную природу

В эрзац-продукт, какое ассорти?

Чего-то ищет щуплое сердчишко,

Заученно-мяучно всё не роль,

Глядишь, и прав авантюрист-мальчишка,

И может, счастлива «безумная» Ассоль.

Подаянье

Ты сегодня просто улыбнулась,

Разве это мало для души

Той, которая согнулась

Подбирать последние гроши.

Для которой мира подаянье

Ранее казалось баловством

И естественные знаки невниманья

Горьколицемерным плутовством.

С человеческим и неисповедимым

Чувством ниспослания судьбы,

С сердцем, до иных времен хранимым

Для единственной и святой мольбы,

Да, проснётся спящий у порога,

Где рука дающего чиста,

Где от имени вознёсшегося Бога

Свет рекут с библейского листа,

Где улыбкой Пресвятой Мадонны

Тщится дух заветное принять,

Где благие кладези бездонны,

Где не грех и жалкий грошик взять.

Живучий

Мы с тобой не прошли сто дорог, сто морей,

А кому, кроме нас, это надо,

На кладбищах земных ни богов, ни царей,

Скорбный путь всекостлявого стада.

Позабытый приют позабытой души,

Омертвевшей и, в общем, ненужной,

В невозможной, какой-то тревожной тиши

Кормит небо в компании дружной.

Календарить лета, душегреить мечты

Позапрошлыми завтра… не в кассу,

Неужели себе еще нравишься ты,

Превращаясь в живучую массу.

Вот стаканишь печаль, вот тарелишь порог,

Что орюмишь, а что и очаешь,

Свой заросший корнями отшельник-домок,

Словно куклу больную, качаешь.

Втиснут в ходики гиблых докучных времён,

Разлагающихся неподтельно,

На урочища тлеющих дней унесён,

Чтобы сгинуть навек канительно.

Провести навсегда, не поняв ничего,

Ту черту, за которой познанье,

Почему сто дорог, сто морей отчего

Не пришедших грехов наказанье.

Зодиак

МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ

Молокопутная дорога

С годами будет как метро,

И от порога до порога

Всё будет умно и хитро.

И думаю, от сердца к сердцу

Найдут разумные пути,

Когда по вольту и по герцу

Все будут счастливо идти.

Положим, правда, тысяч массы

На приближающийся рай,

Но прогрессивные гримасы,

Бывает, что и через край.

Быть может, даже не забудут,

Но настоящее сильней,

И в изобилии пребудут,

И галактически вольней.

Грех изведут, пороки вынут,

Научат грамотно любить,

Про то кино, наверно, снимут,

И ЗОЖ, конечно. Что не пить.

И вспомнят чудо-человеки

Истории земли иной,

Как философствовали греки,

Фигово управляв страной.

Как племена, гоня скотину,

Рубились где-то под луной,

А глинобитную плотину

Крепили чуть ли не слюной.

Детей рожали по привычке,

Какое, к черту, счастье там,

И жизнь была одни кавычки,

Содом, Гоморра и Бедлам.

А интересно, Пушкин будет,

Бальзак, Платон, Сапфо, Христос,

Или в грядущем лишь осудят

За крововыстраданный воз

Или божественное завтра

Ничто сумняшеся как Бог,

И гении идут на завтрак,

А в — теке уж скрижалей блог.

Ну ладно, неисповедимы,

Известно, Божии пути,

А наши, может быть, простимы,

И как к вам… в Млечное пройти?

Слово. Стрелец

Люблю я точность. Мир основ

Не может быть примерным,

Я нахожу трясенье слов

Обманом беспримерным.

Всесуетливый человек

Продажная натура,

Любой сказавший имярек

Как камера обскура,

Расплывчат, тёмен, вяловат,

Сказ не оригинален,

И рыцарь он без крепких лат

На голом поле брани.

Сраженья, грозные на слух,

Порой страшнее сечи,

И стаи отзвучавших мух

Как похороны речи.

Роятся, память теребя,

Останки беспокоя

И до безумия любя

Гниение такое.

Души чреватые самцы

Изгладывают сердце,

Слова-расчет, слова-дельцы

К уму находят дверцу.

Но извращённые подчас

Летят напропалую,

Испепеляя день и час

Под злую аллилуйю,

Переиначивая ход

Привычного движенья,

Необразумившийся рот

Клевещет выраженья.

Убийца прав, и жертве рай,

Отравленные пули,

И в яблочко и в молоко и в край,

По вере и распнули,

Которую без лишних слов

Нашло предубежденье,

Порочность, ревность, древний зов

Увечного владенья…

Люблю я легкость ветерка,

Свободный мой приятель,

На светлой глади озерка

Волны смешной ваятель,

Люблю я нежность чистых слов

Из вечного обмана,

Последний безнадёжный кров

Житейского тумана.

Сократ. Лев

Он прав стократ, Сократ,

Что не уверен, не богат,

Что был гоним, но мудрецом

Зван,

Что был судим, но на века

Дан,

Бельмо элит,

Сомненьем лит,

Вот вижу… он идет на Агору,

Старик… взбираясь думами цепляющих невеж,

Роясь в премудрии внимающих и меж,

Как курица в зерне… в пустом сору.

Прозреть умом души не надо?

Кто видел злого трепача?

Среди Афинского уклада…

Всегда. И молча, и рыча.

Трепи за вихры… тела надо?

У платонических расправ

Цикутных ягод эскапада,

Кто выжал, выжил… тот и прав.

Прозреть душой… при чем здесь демон,

Полубожественный шептун,

Шелух негумненного Демо

Все порешал, кто враг и врун.

Сказать — кому,

Дерзать — чему,

Философ — вечно единица,

Не может ясно изъясниться

Средь бесконечных почему,

Злит, дразнит и противоречит,

Мечет

Икру мильонами…

Калечит полувыплявшихся цыплят…

Канонистые правил речи…

Смущает праведных ребят.

Копаться в истине дороже

Любых забот, не обессудь,

И хорошо, если по роже

За своенравистую блудь.

Вот, Человек! Законом, что ли,

Водичкой каждую дыру

Зальет в невыясненном поле,

И смерть — красава на миру.

Как у двоих (ведь мир философ),

За правду-матку всяк готов

Свою… мильон вопросов

И не жалеть иных голов.

Правее правого она,

Конечно, если холодна.

Бредет Сократ, умен, беспечен,

Тогда еще увековечен,

Сандалий каменистый хруст

И зреющей цикуты куст.

Сосуд. Водолей

Тебе легче, пусть будет так,

Двойная сущность сосуда,

Один наполнен, другой иссяк,

Призванный и Иуда.

Как будто двое живут одним

Горем и удивленьем,

Страстен, желанен, бит, гоним

Пустынью и Явленьем.

Что-то родное, твоя же кровь

Из вод неземных ала,

Переливанием вновь и вновь

Дрожью стекла стала.

Нежным касанием стенки, дна

Мертвого и Живого,

Не успокаиваешься, одна

Ищешь покой снова.

Бездна. Весы

Мне кажется, иду, а может быть, стою

Над бездной,

Я безнадежность признаю

Полезной.

Без вин вины бывает слишком

Много,

Щека не всем, как с золотишком,

Строго.

Храмовный Храм не созидаешь

Словом,

Завет от драм не удаляешь

Новым.

Уже ничем и никому

Обязан,

Край для всего… лишь потому

Связан.

Но ни волной, ни густотой

Гнева,

Нет права в истине пустой,

Лева.

Где сердце есть, да снизойти

Вере,

И судией да не войти

Мере.

Мои библиотеки

Мои библиотеки говорящих

на языках, наречиях. В тиши

я оживляю разговором спящих,

пришедших из томительной глуши

времен, потерь, исходов, расстояний,

неколебимых правдою листа

желтеющего, истиной терзаний

изученных; и совестью чиста

философа, поэта ли страница,

дерзавшего не повторять пути

из замкнутого круга, лица

мелькающие; но найти

неведомую новую тропинку

среди ухоженных или крикливых слов,

слова, способные песчинку

(не букв и звуков) сердца

извлечь из таинств подлинных миров,

единственных и несловообразных

обилием, но чистых и простых,

как говорят, не целесообразных,

но цельных, верных, любящих, живых.

Предчувствие. Рыбы

Зачем стихи писать об этом,

Зачем стихи писать о том,

Не проще ли не быть поэтом,

Ну так же, как не быть скотом.

Боль упаковывать красиво

Своеобразный мазохизм,

Строками меряться спесиво

Духовный public и нудизм.

От примитива до строптива,

От недержанья до воды

Потопного депозитива

От полюбившейся беды.

Смешенье слов, умов, головок,

Подопытных головоломок

Живописуемая муть

И поэтичнейших уловок

Всебесполезная занудь.

Но есть душа и есть виденья

Созвездий Рыбы иль Тельца,

Где неземные настроенья

Подобье звездного венца,

Где чист источник излученья,

Дорожек негасимый цвет,

И благотворное влеченье

Не зов изменчивых примет,

Не шепот строф неудержимый,

Не призрак дивного лица,

Но звук любви непостижимый,

Что без начала, без конца.

Имя. Близнецы

Есть имя одно на огромной планете,

Ласкает, любимое, сердце и слух,

Его не заменишь на всем белом свете,

Оно навсегда, и не может быть двух.

Ты ищешь его на морях-океанах,

Ты шепчешь его среди звездных высот,

Но даже в далеких невиданных странах

Нет тех удивительных сказочных нот.

Его бы ты сразу узнал и узнала

По первому взгляду, по терпким губам,

Как много зовущихся, имени мало,

Не мы не рабы, мы немы не рабам.

Клеймен поименно, но счастье ли это

Владеть окликая, любить имена,

Елозить фривольно потугой эстета

Затем, чтобы с именем свыклась вина.

Затем, чтобы снова ошибкой фиошной

Иниции новые перегружать,

И nomen est omen… ищейкой дотошной

Себя «повзрослевшим» умом поражать.

Пути от противного… знаем ведь цену

Незвучных, докучных, противных имен,

Уж так проиграли финальную сцену,

Что больше не надо (хоть акт не дурен).

И все же, все же, и все же, и все же,

Где имя твое, нежность букв золотых,

И под безымянной, обычной ведь кожей

Живет этот звук, что разбудит немых.

Храм. Овен

Чем ты привязана, чем ты обязана

Тело всю жизнь за собою носить,

Не обессудь, ты им просто наказана

В храме затворницей вечною жить.

Редких гостей принимать по велению

Ищущих глаз у пустого крыльца,

И поражаться телесному рвению,

Жаждущим хряпнуть святого винца.

Переболеть не благим расставанием

У постепенно стареющих стен

И наблюдать с неизбывным отчаяньем

Дряхлость своих ненатруженных вен.

Словно прибитая верная служка,

Ты содержала богатый приход,

Но опустела подателей кружка,

И не заходит прижимистый мот.

Праздно слоняешься в брошенном храме,

Что в одночасье стал сам по себе,

И в окружающем немощном сраме

С горечью плачешь по горькой судьбе.

Что не хранима была, не любима,

Как среди света тебя разглядеть,

Ты незаметна, неслышна, незрима,

Разве ты можешь ругаться и сметь.

Ты же не воля, немая девица,

Что-то от тени мерцающих свеч,

Бликами пляшут покорные лица,

Но уже поздно спасать и беречь.

Остров. Козерог

Быть… это очень и очень не просто,

Это та еще (не до небес) колея,

Крестный и необитаемый остров,

Terra incognita, обетованная, обетованных земля.

Как робинзон в берега эти дальние брошен

Душу возделывать после тяжелых забот,

И с ежедневной, же часной, же нощною ношей

Снова и снова стирать своих грешностей пот.

И без желанья подчас, но и с истовой болью,

Зная, что райских садов, может быть, не покинуть вовек,

Биться с морской, бессердечной, терзающей долью,

Сколь ни покинут, заброшен, забыт, обделен человек.

Ждать не напрасно летящей к пескам каравеллы,

Труд небольшой… во спасенье, во благо души?

Той, что читала годами святые новеллы,

Той, что привычнее бури в бескрайней тиши.

То ли движенье, а то ли… твое предстоянье

Было ли плаваньем цельным, где звезд океан,

Или волной островной золотое прощанье

Лишь расставанье с собой в предрассветный ползучий туман.

Легкой лазоревой далью разлиться,

Не обещая просторам, не тратя безоблачных слов,

Створкой коралла в глубинах живых раствориться,

Где-то у пряных, почти неземных островов.

Спят усталые поэты

Спят усталые поэты,

Уронив странички на пол,

Их небесные кареты

Кто-то бронзою заляпал.

Неприкаянные души —

Словно тени в поднебесье,

И парят и куролесят

Лепестки «мудреной чуши».

Он испытывает чувства

Драгоценнее коралла,

Сердцегранное искусство

Изумруднее кристалла.

Откровение поэта

Глубиной бездонней дна,

Ему будущность видна

Ослепительнее света.

Его памятью хранимо

Лепетание травинок,

Его душенька ранима

До невидимых кровинок.

Да, Поэт особый фрукт,

Памятниковый продукт.

Он не то чтобы умён,

Но его…

Опавший клён,

Парус в море одинокий,

И в придачу век жестокий,

В гроте прячется жираф,

Он изысканный, он прав.

Ох уж эти игры в прятки,

Африканские порядки,

Нега, грация, узор,

Мрамор, волшебство… позор.

Спят усталые поэты,

Уронив странички на пол,

Их небесные кареты

В поднебесье мчатся за пол…

Ночь.

Поэт.

У бронзы ног

Пара вылощенных строк.

Туча. Рак

Смешная туча,

Клубком, коньком горбатым,

Как я…

То круча, а то ватым.

Вздувается, дымится,

Душою пьяно-тряска,

Как я…

То лица, а то маска.

Ползет улитка-время,

Оно же гонит тучу,

Как я…

То годы, а то случай.

Оттучилась, ушла

Мне непонятным зверем,

Как я…

Невелика потеря.

Звезда. Скорпион

Ты моя звезда… когда погаснешь,

Верить, что ты вечна, не хочу,

Время безнадежное напраслишь,

Зная, что расправа по плечу.

Мимоходом, не гневя, не споря,

Дай тебе одной известный знак,

И серебряной дорожке вторя,

Станем в одночасье друг и враг.

Обоймем счастливые границы

Псевдобытия, ведь ты из тех,

Кто стирает навсегда живые лица,

Для которой ничего не грех.

Не спасет ни время, ни молитва

Выплаканных, но чужих небес,

Где гремит в веках немая битва,

Где ликует вечно черный бес.

Знаки. Дева

Я разлагаю разложенье,

Отбрасывая прочь не суть,

Я избегаю предложенье,

Пытаясь точное вернуть.

Я вычитаю умноженье

Ненужных смыслов и тонов,

Предпочитая выраженье

Немногих и негромких слов.

Я разделяю и делю

На миражи и горький опыт,

Я меньше, может быть, люблю,

Но лучше слышу боль и ропот.

Душа. Телец

Не унывай… не будь печальной букой,

Все сладится, уляжется, пройдет,

Нам не угнаться за сухой наукой,

А сердце берег и само найдет.

Не оплошает, не предаст, не бросит

Его навеки колокольный звон,

Как мать дитя под чутким сердцем носит,

Так и душа любовь его и стон.

Таинственна, единственна, ранима,

Бывает, что и не обретена,

То призрачна, а то неуловима,

А то всем счастьем в счастье вплетена.

Не унывай… и будь к ней все ж поближе

И в горестях, и в радостях земных,

Не затопчи, когда нельзя уж ниже,

Не потеряй среди высот шальных.

Всегда с тобой ее немое сердце,

Но крик души похлеще рьяных бурь,

И больно бьет захлопнутая дверца,

И долго рвет надуманная дурь.

Твой вечный и сердечный собеседник,

Любовница, Любовь и Верный Друг,

Конечно, не безгрешный исповедник,

Но все случается на белом свете… вдруг?