Сакральная жертва

Александр Тамоников, 2015

Секретарь посольства США в России Стив Джонс и полковник ЦРУ Барри Лаугер планируют серьезно дестабилизировать обстановку в России. Первое, что они намерены сделать, – это ликвидировать лидера оппозиции Градоверова и известного правозащитника Штерлиха. По мнению провокаторов, убийства известных персон поднимут волну возмущения среди населения. Кроме того, на «десерт» они задумали совершить теракт на железной дороге. Однако о планах заморских «партнеров» стало известно офицеру спецназа капитану Николаю Белову. К сожалению, информация крайне скудная и противоречивая, а до начала кровавой бойни остались считаные часы. И все же капитан Белов решает воспользоваться последним шансом, чтобы сорвать провокацию, и идет ва-банк…

Глава 3

В пятницу, 15 августа, в 19.00 «Бьюик» секретаря посольства США в России Стива Джонса въехал в Александрию, пригород Вашингтона. На окраине, возле одноэтажного дома, перед которым раскинулась ухоженная зеленая лужайка, Джонс остановил свой «Бьюик» и прошел к зданию.

На входе его встретил коротко стриженный молодой мужчина крепкого телосложения.

— Здравствуйте, мистер Джонс! — поприветствовал он дипломата и по совместительству офицера ЦРУ.

— Добрый вечер, Фил! — сказал Джонс, улыбнулся и ослабил галстук. — Что-то сегодня жарковато.

— Да, но уже не так, как час назад. Днем же вообще было пекло, температура поднималась до сорока градусов. Сейчас около двадцати восьми.

— Полковник у себя?

— Да, сэр, он ждет вас.

— В кабинете?

— В гостиной. Вы оставьте ключи, я загоню автомобиль на внутреннюю стоянку.

— Не стоит, Фил, я ненадолго.

— Хорошо. Прошу за мной.

Фил являлся личным охранником полковника ЦРУ Барри Лаугера, куратора Джонса по линии отдельных секретных мероприятий, осуществлявшихся за пределами США.

Пройдя прихожую, Джонс оказался в большой гостиной. Лаугер пил виски и слушал доклад Голди Брин, тридцатилетней женщины с весьма привлекательной внешностью и фигурой. После непродолжительного брака она развелась и вернула себе девичью фамилию. Джонс догадывался, что Брин была не только секретаршей полковника, но доказательств интимной связи куратора и молодой женщины не имел, да и не стремился получить. У каждого своя личная жизнь.

Полковник был женат уже лет тридцать. Он имел троих сыновей и репутацию образцового семьянина. Впрочем, все это не создавало препятствий для связи с Брин.

Увидев майора, полковник улыбнулся.

— Приветствую тебя, Стив! Как перелет из Москвы?

— Здравствуйте, мистер Лаугер! Перелет прошел без проблем.

Брин кивнула майору и сказала:

— Добрый вечер! — Она взглянула на Лаугера. — У меня все, сэр.

— Тогда можешь быть свободна.

— Может быть, заказать вам ужин?

Лаугер посмотрел на Джонса и спросил:

— Ты ужинал, Стив?

— Обедал. Поужинаю позже, в Вашингтоне.

— Хорошо. Голди! — обратился он к секретарше. — Ты отдыхай. Завтра у нас окончательное чтение отчета.

— Да, сэр. До завтра.

Брин вышла из гостиной. За ней последовал личный охранник Лаугера.

Полковник и майор остались одни.

— Выпьешь, Стив?

— Я ж за рулем, сэр.

— Когда это мешало тебе принять порцию-другую спиртного?

Джонс усмехнулся.

— Вы правы, но сейчас не буду.

— Россия плохо на тебя действует.

— Она, по-моему, сейчас всем создает проблемы, причем весьма серьезные.

— Вот об этом и поговорим, но не здесь.

Допив виски, Лаугер провел гостя в кабинет и предложил присесть в мягкое кожаное кресло, стоявшее рядом со стеклянным столиком. Сам устроился напротив и поинтересовался:

— Ты, Стив, хочешь рассказать мне, как провалилась операция «Протест» в Губинске?

— Вы все и без рассказа знаете. К сожалению, я переоценил возможности господина Таева. Хотя полностью проваленной операцию в Губинске назвать нельзя. Народ удалось поднять на протестные манифестации, был проведен захват губернатора и местного дома правительства, снайперы отработали задачу. А у ночного клуба вообще все было сделано по сценарию.

— Но каков конечный результат, Стив? Русские смогли быстро нейтрализовать группу захвата, взяли живым Таева и еще двух участников группы. Те признались в провокации и убийствах. В итоге власть сумела удержать город в повиновении, что предопределило судьбу акций в других местах. Они были отменены. Это плохой результат, Стив. Вдобавок мы практически потеряли радикальную партию Градоверова, которая на днях будет запрещена, и подставили организацию «Инициатива», через которую имели возможность влиять на представителей российской оппозиции.

— Но, сэр, против «Инициативы» у ФСБ ничего нет. Градоверов вовремя скрылся, Штерлих же крепко держит позиции. Да, на него пытался надавить сам генерал Володарский, но бесполезно. ФСБ не смогло получить улики против «Инициативы».

— Пока не смогло, — проговорил Лаугер. — Володарский профессионал высочайшего уровня. Еще в Афганистане он немало попил нашей кровушки. Именно его подчиненные разгромили в Пандшере склад с переносными зенитно-ракетными комплексами «Стингер». Только моджахеды начали успешную борьбу с авиацией русских, как тут же последовал ответный удар. Мы потеряли тогда не только несколько миллионов долларов, что, в конце концов, не являлось трагедией, но и лишились ПЗРК, основного средства ПВО повстанцев. Русская авиация вновь вернула себе господство в воздухе. Именно Володарский реализовывал план по перехвату основных караванов, доставлявших оружие и боеприпасы из Пакистана. А сейчас боевая группа, подчиненная ему, нейтрализовала людей Таева. Спокойно, быстро и весьма результативно.

— Но, сэр, глупо было бы рассчитывать, что ФСБ среагирует на акции в Губинске не столь агрессивно.

— Да все было бы неплохо, если бы русские не взяли живым Таева, которого именно ты предложил вместо Бородинского.

— Бородинский вообще ничего не сделал бы. Выбирать было не из кого.

Лаугер поднялся, прошелся по кабинету.

— Ладно, Стив, не ошибается тот, кто ничего не делает. Тебе известно, где сейчас находится Градоверов?

— Да.

— Прошу подробнее.

— Штерлих отправил его в филиал организации, в Ростов.

— Таких городов в России два. В какой именно?

— Ростов-на-Дону, сэр.

— Ты считаешь, что там он будет недосягаем для ФСБ?

— В Ростове риск ареста Градоверова сводится к минимуму. Не более того.

— ФСБ его ищет?

— Да. Но Градоверов успел уйти вовремя. Я не могу понять одно. Почему вы решили оставить его в живых после неудачи в Губинске?

— Потому и решил, что он еще нужен нам.

— Не могу понять, зачем?

— Объясню. За этим я и пригласил тебя. — Лаугер подошел к бару, достал бутылку виски, наполнил бокал темно-коричневой жидкостью, сделал глоток, вернулся на прежнее место. — Неудачей в Губинске наша работа по дестабилизации обстановки в России не закончена. Не удалось поднять народ прямыми акциями массового террора, следовательно, требуется изменить тактику, добиться решения поставленной задачи другими средствами и методами.

— Что вы подразумеваете под этим?

— Кардинальные действия российской власти против оппозиционно настроенных политиков в совокупности с крупным террористическим актом. Такова будет ответная реакция радикально настроенной оппозиции.

Джонс покачал головой и заметил:

— Слишком мудрено вы говорите, сэр!

— Это общий план.

— А почему вы решили, что верховная российская власть предпримет какие-либо кардинальные действия против оппозиции? Ей это совершенно не нужно. Сейчас ситуация в России такова, что даже план по дискриминации региональных властей, предложенный ранее, по большому счету, являлся авантюрой, практически не имевшей особых перспектив. Русские поддерживают своего президента как никогда раньше. Вы знаете, я предупреждал о том, что акции, подобные губинской, может, и подняли бы народ в некоторых областях, но лишь против региональных лидеров, а не Кремля, да и то ненадолго. На данном этапе свалить президента России практически невозможно.

— Я полностью согласен с тобой, Стив. Пусть свалить президента России нам не удастся, но выставить его перед мировым, да и российским сообществом диктатором, кровавым тираном, достигающим своих целей преступным путем, мы вполне можем. По крайней мере, так считают в Белом доме. Да, Кремль не пойдет на какие-либо кардинальные меры против оппозиции. Она не представляет серьезной угрозы Кремлю. Но если вдруг в России один за другим будут уничтожены политики, общественные деятели, выступавшие против авторитарного правления президента России, если произойдет крупная катастрофа в результате террористического акта, вызванного протестными настроениями в стане оппозиции, то власть Кремля пошатнется. Ведь если бы в том же Губинске спецназ не взял живым руководителя захвата дома правительства, то ситуация там сейчас развивалась бы по-иному. Губернатор не остался бы на своем месте, толпы людей ринулись бы на полицейские участки, и властям пришлось бы усмирять волнения силой. Им удалось бы это сделать. Но вспыхнули бы другие города. Власть успокоила бы ситуацию и там, но какой ценой? Только силовым методом. А это жертвы. После таких событий русские по-прежнему доверяли бы своему президенту и поддерживали бы его точно так же, как и сейчас? Сумела бы на этом фоне правящая партия получить большинство на региональных выборах? Это вопрос.

Джонс вздохнул и осведомился:

— А есть ли смысл говорить о том, что не произошло?

— И опять я с тобой согласен. История не терпит сослагательного наклонения. Поэтому мы переходим к новому плану по дестабилизации обстановки в России. Не исключено, что все наши усилия окажутся напрасными, но и бездействовать мы не можем. Хотя бы из-за реальной угрозы лишиться того, что имеем. Приказ отдан, нам предстоит его выполнять.

Джонс кивнул и спросил:

— Значит, охота на оппозиционных деятелей и крупный террористический акт? С первым я еще согласился бы, но вот второе…

— Заметь, Стив, террор будет выглядеть как ответ радикальной оппозиции.

— В России нет такой оппозиции, которая прибегла бы к массовым убийствам.

— Но есть отдельные личности, которые выброшены нынешним режимом из политической жизни и вынуждены скрываться от российского правосудия за границей. Есть организации, активно критикующие агрессивную политику России в отношении Украины. Да мало ли тех русских, которые ради свержения нынешнего диктаторского режима готовы на любую кровь?

— Мало, сэр. К сожалению, таковых единицы.

— А мы сделаем так, что их станет больше. В общем, на рабочем столе план конкретных действий на ближайший период. Посмотри его. Сам понимаешь, передать тебе этот документ для изучения в другом месте я не могу, так что займись им здесь. Думаю, часа хватит. Потом мы конкретизируем отдельные пункты, а после работы можем поужинать вместе. Здесь прекрасные рестораны! Я же пойду в бассейн. Режим, Стив!.. Надо держать себя в форме.

Джонс улыбнулся и добавил:

— Особенно имея при себе молодую секретаршу.

— Да, и для этого тоже. Но мне неприятен данный разговор. Впредь прошу не поднимать этой темы!

— Конечно, сэр!

— Занимайся, майор. Через час я вернусь. Если что-то будет надо, вызовешь Фила по внутреннему телефону.

— Думаю, что обойдусь и без помощи вашего охранника.

— Вот и хорошо! — Лаугер вышел из кабинета.

Бассейн находился напротив окна служебного помещения. Через несколько минут секретарь посольства США в России увидел, как его босс, образцовый семьянин, плещется в воде вместе с молоденькой секретаршей. Они были совершенно голыми.

Джонс задернул шторы, сел за стол, открыл черную картонную папку. В ней было всего четыре листа. Он взял в руки первый из них и углубился в чтение.

Лаугер вернулся ровно через час.

Джонс уже отстранил от себя бумаги, курил и размышлял.

— Ну и что, Стив? Как тебе план? — спросил полковник.

— Признаюсь, я даже предположить ничего подобного не мог.

Лаугер усмехнулся и заявил:

— Если даже ты не мог, то для русских это станет еще большим и весьма неприятным сюрпризом.

— С Градоверовым все понятно. Он, в принципе, сам виноват в том, что акция в Губинске провалилась. После нескольких громких заявлений этого господина против действующей власти его устранение вызовет какой-то резонанс в обществе. Особенно на фоне запрещения партии. Ну и черт с ним. Его все равно пришлось бы вывозить из страны, что дорого и совершенно бесполезно, либо устранять. Но Штерлих и террористический акт на железной дороге?..

Лаугер подошел к Джонсу и заявил:

— Не стоит недооценивать господина Штерлиха, Стив. Он сейчас позиционирует себя как одного из самых ярких общественных деятелей, занимающихся проблемами прав человека в России. В СМИ просочилась информация о том, что сразу же после событий в Губинске под пресс ФСБ в Москве первыми попали радикальная партия Градоверова и неправительственная организация Штерлиха. Уважаемый Владимир Карлович, человек аналитического ума, тут же сообразил, как интерес службы безопасности к его персоне перевести в нашу пользу. В Интернете полно сообщений о том давлении, которое верховная власть оказывает на правозащитные организации в России. И тут вдруг убийства Градоверова и Штерлиха. Это уже серьезно. Очень похоже на расправу.

— То же самое объяснение дадут и власти. Да, расправа, но как результат провокаций западных спецслужб. Народ в это поверит.

— Большинство, конечно, поверит Кремлю, но кто-то и призадумается, а лидеры оппозиционных движений попросту испугаются.

— И постараются убраться из России. Тогда о каком акте возмездия может идти речь? Деморализованная оппозиция тщательно спланировала террористический акт. Нет, это неправдоподобно.

Лаугер присел в кресло, задумался и через пару минут проговорил:

— Здесь ты, Стив, пожалуй, прав. Повесить террористическую акцию на внутреннюю оппозицию не удастся. Но у России много внешних врагов.

— Вы еще представьте террористами украинцев.

— Нет! Украина не наше направление. Акции террора — оружие исламистов. Россия всегда выступала против радикальных мусульманских движений, нанесла им значительный урон. Именно Россия является одной из тех немногих стран, которые в состоянии устранить эту угрозу как внутри государства, так и за его пределами. Но ведь каждое действие вызывает противодействие. Почему теракты должны проходить только в Западной Европе? Террористы могут ударить и по России, как это уже было не раз.

— Замечу, мистер Лаугер, что сейчас Северный Кавказ достаточно укреплен русскими.

— Но речь идет вовсе не о Кавказе. В плане указывается акция в Центральном регионе.

— Если к ней привязать исламистов, то какой-то смысл в ней есть. Но никак не оппозицию.

— Согласен. Я внесу в план коррективы.

Джонс поднялся из кресла, подошел к огромному аквариуму, занимавшему полстены, где плавали декоративные рыбки всех расцветок.

— Значит, Градоверов и Штерлих? — уточнил он.

— Да, — подтвердил Лаугер. — Тебе сложно будет контролировать ситуацию, поэтому в Ростов под видом туристов я отправлю своих людей.

— Я должен знать, кто они.

— Об этом я сообщу тебе перед отлетом в Россию.

— То есть завтра.

— Ты так быстро намерен вернуться в Москву?

— Да. Я же не только офицер ЦРУ, но и дипломат. Впрочем, вылет у меня поздно вечером. При желании мы можем встретиться завтра.

— Да, так и поступим.

— Но не позже девятнадцати часов.

— В шестнадцать.

— Это вполне подойдет.

— Тогда ужинаем, Стив?

— Благодарю, я все же сделаю это в Вашингтоне.

— Жаль, что не посидим вместе просто так, без разговоров о работе. Но задерживать не смею. Я провожу тебя.

Лаугер прошел с Джонсом до стоянки. Там они и попрощались.

Стив Джонс проснулся в 7 часов утра субботы 16 августа. Первым делом он принял душ, а потом подтвердил заказ на билет до Москвы. Вылетать ему предстояло в 22.30 по местному времени. Полет до Шереметьева продолжался девять часов тридцать минут. Следовательно, он будет в столице России в 17.30 по московскому времени.

Многие тяжело переносят этот перелет, но Джонс уже привык. Ему приходилось проводить в пути и более двух суток подряд, пересекать практически все часовые пояса.

До встречи с Лаугером оставалось достаточно времени.

Позавтракав, майор сложил в чемодан чистое белье. Ношеное он затолкал в мусорный пакет и выставил его перед домом. Не стоит сдавать трусы, носки и майки в прачечную, тем более стирать их самому. Проще купить все новое. Так он и сделал, а затем выехал в город.

Обедать Джонс не стал. Он решил сделать это у Лаугера и в 16.00, как и было договорено, подъехал к его дому. Встречал майора все тот же охранник Фил.

Сотрудники ЦРУ расположились в кабинете, и Лаугер сказал:

— Коррективы в план внесены и утверждены. Теракт на железной дороге проводится вне связки с акцией по политикам.

Тут ожил телефон внутренней связи.

Лаугер поднял трубку.

— Да, Голди!.. Прекрасно, пусть Фил проводит их в кабинет. Нет, ты не будешь нужна. — Полковник положил трубку, взглянул на Джонса и пояснил: — Подъехали наши туристы.

В кабинет тут же вошли мужчина и женщина лет сорока.

Лаугер поприветствовал их и познакомил:

— Чета Добринских, Дмитрий Иосифович и Екатерина Анатольевна. А это Стив Джонс, секретарь посольства США в России, ваш непосредственный куратор.

— Вы русские? — спросил Джонс, разглядывая супружескую пару.

Добринский усмехнулся и ответил:

— Мы, пожалуй, уже нет, но наши родители — выходцы из России.

— Вы хорошо владеете русским языком?

— Можете проверить.

Лаугер заговорил по-русски. Муж и жена Добринские вполне уверенно поддержали диалог.

Джонс кивнул и заявил:

— Акцент, конечно, заметен, но в общем для туриста очень даже неплохо.

Лаугер усадил чету в кресла, взглянул на Джонса и пояснил:

— Перед тобой, Стив, не просто граждане США, выходцы из России, но и агенты ЦРУ. Дмитрий — профессиональный диверсант, ликвидатор, если угодно, превосходный киллер, работу которого высоко ценят в Лэнгли. Кэт, или Екатерина, — отличный программист. С компьютером и всякими прочими электронными штучками она обращается так же профессионально, как Дмитрий с пистолетом. Кэт отлично осуществляет слежение за объектом охоты Дмитрия и наводит его на цель. Они всегда работают в паре. Особенно хорошо супруги проявили себя в бывшей Югославии. Они имеют и опыт работы на Кавказе. Где конкретно, раскрывать я, разумеется, не имею права.

Конец ознакомительного фрагмента.