Плененная поневоле

Алекса Аверина (2024)

Она: Мой самый важный день, самый радостный, день моего 18-ти летия, закончился тем, что отец отдал меня чудовищу. Кровь в венах стынет, от его планов на меня. Выживу ли я? Справлюсь ли? Он: Враг моей семьи, который надругался и убил мою сестру, должен заплатить по счетам. Теперь я должен сделать с его дочерью тоже самое. Только еще хуже, еще изощренней. Я втопчу ее в грязь, уничтожу, убью, и отправлю видео ее отцу. Таков план, только вот… В тексте есть: Очень жестокий герой Очень нежная, ранимая героиня. Во всем ищет что-то светлое и доброе. Но найдет ли в этот раз? Большая разница в возрасте Насилие физическое и моральное Нецензурная лексика Строго 18+

Глава 2

— Мне правда пора, меня ждут. Откройте пожалуйста дверь?

Он начинает медленно и спокойно идти в мою сторону, и я тоже медленно отхожу в противоположную сторону от него. Чувствую опасность, на сквозь страх пробирает.

— Раздевайся. И запомни, я не люблю повторять. Это было в последний раз. — Боже, мне не показалось. Он все ближе и ближе подходит ко мне, и мне некуда больше отступать, в кровать упираюсь. Руки вытягиваю вперед, в попытке остановить его.

— Вы… Вы меня наверно с кем-то спутали. — надвигается как скала, все собой закрывая. Дышать нечем становится. Все тело сковывает от страха. Сажусь на кровать и начинаю отползать. Но он хватает меня и на себя тянет, сверху наваливается, вжимая меня в кровать.

— Что Вы делаете? Отпустите меня, прошу. — глаза слезами наполняются, брыкаюсь, в попытке вырваться. Он руки мои хватает и за голову заводит, сжимает очень сильно, до боли. Отвернулась от него, по вискам слезы катятся. Пугает меня до смерти, дрожу вся под ним.

— На меня смотри. — меньше всего хочу разозлить его, поэтому поворачиваю голову. Смотрим глаза в глаза, так близко, так опасно. Они кажутся еще чернее, как у зверя дикого, который поймал свою добычу. — Не знал, что у Фадеева, такая дочь сладкая. — у меня глаза расширились, они знакомы? Папа знал, к кому меня отправляет?

— Отпустите, прошу. К Вам же скоро придут? — перехватывает мои руки в одну свою, второй по лицу моему проводит, слезы вытирает. Затем, по губам ведет большим пальцем.

— Не переживай, успеем. Ты уже трахалась? — от этого вопроса, вся краска к лицу прилила. Я и слов то таких не слышала в живую.

— Нет, я не хочу. Вы пугаете меня. Можно я уйду? — отпускает руки и встает. Немного успокаиваюсь. Отпустил.

Наблюдаю за ним. Он подходит к столику и выпивает еще бокал. Закуривает сигарету и кладет ее в пепельницу. Потом, достает камеру и штатив из своего чемодана, устанавливает на против кровати. Вскакиваю и бегу к двери, дергаю, стучу.

— Помогите, папааа… — кричу, что есть силы. Мне страшно, очень страшно. Что хочет этот человек? Понятно, что ничего хорошего. Поворачиваюсь к нему медленно, плачу, руками себя обнимаю. Меня знобить начинает очень сильно, напрягаюсь вся. Он снова ко мне идет, а я вжимаюсь в дверь.

— Значит так. Твой отец, жестоко изнасиловал и убил мою сестру. Пришло время платить по счетам. — подходит совсем близко и начинает гладить меня по волосам, затем подхватывает на руки. От неожиданности вскрикиваю и хватаюсь за его плечи.

— Что Вы такое говорите? Это не правда! Мой папа самый добрый, он и мухи не обидит. — дрожу вся у него на руках. — Это какая-то ошибка. Я ни когда в это не поверю! Пойдемте, спросим у него?

— План такой… — несет меня к креслу, садится, а меня на колени свои сажает и в глаза смотрит. — Я буду трахать тебя во все щели, а потом будут трахать мои друзья. И только тогда, когда нам надоест, я убью тебя. Придушу, как это сделал твой отец с моей сестрой. Все это, буду снимать на камеру, и видео покажу твоему доброму папочке. Или нет… Может его самого сюда пригласим? Пусть смотрит? Как думаешь? — так спокойно об этом говорит, гладит меня при этом по лицу. А мне дышать нечем становиться, задыхаться начинаю, слезы по щекам текут. Он ведь шутит? Пугает? Он не сделает этого?

— Зачем Вы меня так пугаете? Вы правда хотите это сделать? — говорю дрожащим голосом.

— Похоже, что я шутник? — смотрит очень серьезно на меня.

— Как Вы жить потом будете после всего этого? Вам правда будет легче? — сжимаюсь вся, в глазах страх неимоверный. Он же сейчас скажет, что пошутил? Так ведь? Потому что все, что он говорит, это полный абсурд, это не может быть правдой.

— Этого требует моя семья. У меня нет выбора. Придется, маленькая. — начинает под свитер свои руки запускать, обжигая кожу горячими прикосновениями. Мурашки по коже бегут. — Раздевайся и на кровать. Сейчас приду. — встает вместе со мной и ставит меня на пол. Сам идет в ванную комнату.

В ступор встала. Паника захлестывает с новой силой. Что делать? Надо бежать, сейчас же. В тревоге осматриваюсь, подхожу к окну и открываю его. Морозный воздух сразу же врывается в номер. Это единственный шанс, прыгнуть и все. Всего лишь второй этаж, но все равно очень высоко. Но лучше так. Встаю на подоконник, затем перешагиваю на карниз, скользко.

Боже, помоги мне… Закрываю глаза, раз… два…

— Прыгнешь, заберу твою сестру. Решай.

Замерла. Стою, не шевелюсь. Губы дрожат, ком в горле застрял. Дрожу. Слезы текут. В голове мыслей больше никаких нет. Просто стою и смотрю как медленно падает снег. Мой последний снег. Для меня.

Как же я любила жить, каждый день с улыбкой на лице. Папа всегда говорил, что жизнерадостнее людей, он никогда не встречал. Это правда. Улыбаться начинаю сквозь слезы, в небо смотрю, запоминаю этот прекрасный момент. Воздух морозный вдыхаю полной грудью.

— Как же красиво. Правда? — поворачиваюсь к нему, к своей смерти. Все еще улыбаюсь со слезами на глазах.

Как же я рада, что прожила счастливую жизнь. Я рада, что умею любить. Аленку, я люблю больше жизни, поэтому пусть она и дальше бед не знает. Никогда я не позволяла, чтобы ее обижали и в этот раз не позволю. С этими прекрасными мыслями, мне ничего не страшно. Пусть делает, что задумал, я лишь закрою глаза и буду вспоминать снежное небо и прекрасные моменты из своей жизни.

А ком в горле так и стоит, от слез ничего не вижу уже, дрожу от холода, но улыбаюсь.

Он протягивает мне руку, а я ему свою. Какая она горячая у него.

Поднимаю ногу, чтобы перешагнуть обратно в номер, но вторая резко соскальзывает, и я падаю… Вскрикиваю. У меня вся жизнь перед глазами пронеслась. Но он подхватывает меня, держит, не дал упасть. Тянет на себя и прижимает, крепко. И я крепко прижалась. Схватилась за него и дрожу вся еще больше.

— Все хорошо… — в волосы рукой зарывается, к себе прижимает.

Ловлю себя на мысли, что мне так нравится, как он пахнет. И руки его сильные, и как он обнимает меня сейчас, гладит. Успокаиваюсь немного.

— Чудная ты. Говорю, что насиловать тебя будет толпа мужиков, что умрешь сегодня, а она снегу и гирляндам радуется.

— Пообещайте только, что сестру и папу не троньте. — поднимаю голову и снова встречаюсь с его черными глазами. Смотрит на меня прищурено.

— Не трону. — наклоняется ко мне и губами касается моих губ. Сердце замирает, отстраниться пытаюсь, но он рукой голову мою держит. Целовать начинает, губу зубами оттягивает. Впивается в меня и языком своим толкается внутрь. Ноги подкашиваются, мне страшно, но почему-то, внутри необычные ощущения возникают. Вкус алкоголя и табака не вызываю даже отвращения. Вжимает мою голову в себя сильнее, глаза закрываю. И он с такой страстью целует, покусывает, языком по губам проводит и отстраняется.

Дышу часто, сердце сейчас выскочит из груди. Глаза открываю и вижу, что он улыбается… Какой он красивый… Морщинки около глаз, ямочки на щеках. Неужели он способен на все эти жестокости, что обещает сделать? Зачем тогда обнимает меня сейчас, зачем поцеловал? Это тоже план?

— Ужасно целуешься.

— Я… Я никогда не… — прерывает меня.

— Прекращай святую из себя строить. Это не поможет. Ты в любом случае сегодня умрешь.

— Моя мама… Она тоже умерла, и я ее сегодня увижу… — От этого осознания, улыбаться начинаю ему в ответ, и губы дрожать начинают опять, глаза новыми слезами наполняются, снова дышать невозможно, вдыхаю воздух прерывисто. — Я так по ней соскучилась… — не сдерживаюсь, рыдать начинаю. Уткнулась лицом ему в грудь.

— Хватит. Хватит уже этот дешевый спектакль разыгрывать! — отталкивает меня грубо, сводит брови вместе. Пугает меня, в глазах ярость и злость, от улыбки и след простыл. — На жалость хочешь надавить? Так у меня ее нет. — на часы смотрит, затем снова идет к столу, выпивает очередной бокал и идет к камере.

Нажимает на нее и на камере загорается красная лампочка. Затем, быстрым шагом на меня идет, глаза сверкают от ярости. Силой сжимает меня за предплечье и тащит в сторону кровати.