Шахматная шкатулка в «Снежинке»

Алексей Ратушный

Технология преподавания шахмат в детском саду №10 «Снежинка» в городе Урае, Ханты-Мансийского автономного округа – Югры. Впервые максимально полно выложен 60-летний опыт автора.

ЧТО ТАКОЕ ПОТОК?

Поток — это самый важный элемент педагогической технологии.

В реальной, а не выдуманной педагогике, преподаватель работает не с одним ребёнком, а с потоком.

В этом смысле мне в своё время сказочно повезло.

Иван Васильевич Звягин поставил меня работать именно «на поток».

У меня уроки были шесть дней в неделю по шесть уроков.

В каждой группе ко мне приходило в среднем 16—18 девочек.

То есть мне пришлось обучать 576 — минимум! — девочек в возрасте от 7 до 13 лет.

Далеко не всем преподавателям везёт так, как повезло мне.

Мне довелось преподавать историю и обществоведение в различных школах ДО своего первого полноформатного шахматного потока.

В учебниках и статьях можно встретить массу приколов об индивидуальном воздействии преподавателя на ребенка, о глубокой проработке поурочных планов и прочую ень.

В реальности предлагаю сравнить положение историка и математика в школе, имеющих «нормальную» нагрузку в 24 урока в неделю.

Казалось бы условия — равнее не придумаешь!

И математик готовится к 24-м урокам и историк готовится к 24-м урокам.

Отгадайте: в чем кардинальное различие?

Правильно!

В числе детишек!

У школьника в учебном плане на историю отводится 2 (два прописью!) урока в неделю.

А на математику? Правильно! Шесть! Шесть уроков в неделю!

Таким образом, преподаватель математики готовится к четырём классам!

А преподаватель истории — к двенадцати классам!

Четыре класса в одной параллели в одной школе — не редкость!

В крайнем случае, это две возрастных группы, не сильно отличающиеся одна от другой.

А вот историк в самом лучшем случае перемещался по трем возрастным группам, но обычно по четырём, а то и пяти. В сельской школе мне довелось вести уроки в таком режиме: четвёртый класс, седьмой класс, десятый класс, шестой класс — и это в один день!

Таким образом, каждый день мне требовалось учитывать до ста различных индивидуальностей детей совершенно разного возраста — и мы пока ничего не говорим о других, значительно более важных параметрах.

Однако именно здесь мы немного задержимся на этих моментах.

В реальности преподаватель школы начисто лишён сущностной информации о ребёнке.

Естественно, ему или ей преподавали и психологию и основы семейной жизни.

Но на уровне физической реальности от преподавателя скрыты: большая часть жизни школьника, которая протекает вне школы,

Особенности протекания жизни школьника в дошкольном периоде также тайна за семью печатями.

Ничего не знает педагог и о том, как именно и с кем именно встречается и общается школьник вне школы.

Идиотов, утверждающих, что якобы они «знают» «своих» детей я насмотрелся за жизнь с избытком.

Это, как правило, наивные и абсолютно безответственные люди, которые берут на себя то, что брать на себя им не следовало бы ни при каких обстоятельствах.

Однажды я обратился с вопросом к одному из нынешних «лидеров» в системе отечественного образования с простым вопросом: «почему вы не работаете с уровнем завучей школ?». Ответ тогдашнего кандидата — ныне он уже зрелый доктор наук — меня потряс до глубины души:

— А никто в этом рьме копаться не хочет.

Завучи — это цвет отечественной школы, это её зерно.

Это — лучшие из лучших.

Самые надежные.

Самые образованные.

И если им дана такая убийственная характеристика, то, что можно подумать об остальном педагогическом корпусе?

Вот, кстати, вам и пример «неизвестного» и «не проговариваемого» о школе.

Но вернёмся к «личностно ориентированной» парадигме рассмотрения вопроса. Из 168 часов реальной жизни ребенка в неделе преподаватель истории имеет только полтора часа реального воздействия на его психику и информированность в условиях группы, регламента, не им составляемого расписания занятий, массы внешних воздействий, каковые он просто не может никак учитывать.

Тема урока: «Куликовская битва».

Четвёртый класс.

Восемнадцатый урок по «Программе».

Предположим двадцать три мальчика и девочки.

У вас 45 минут.

А теперь давайте поразмышляем, какие именно «индивидуальные особенности» мы можем на этом уроке учесть.

Предположим у нас 14 девочек и 9 мальчиков.

Перед нами развёрнутый «поурочный план».

В руках у присутствующего завуча секундомер.

Да-да! Мой милый Читатель!

В 1984-ом году, ведя открытый урок на сборах в Вилегодском районе, учитель истории бодро вёл занятия и чётко фиксировал каждый элемент занятия с секундомером!!!

Я просто угорал от увиденного!

Академик Бабанский — автор концепции «оптимизации учебного процесса» наверняка был бы счастлив.

О том, что этот тип «движения» сильно смахивал на представление детей в качестве биологических роботов, мы скромно умолчим!

Ведь это надо же!

На седьмой минуте, а точнее в 6.25 ученик встает и бодро отвечает строго по плану урока «про Козельск»!

Здесь необходимо отметить еще и такой момент.

Учитель математики опирается на науку математику.

Это века!

Это безупречно проработанные системы аксиом и теорем.

Это отшлифованные поколениями наиталантливейших математиков положения.

То же самое рискну сказать и о физике.

И химия всё больше и больше превращается именно в такую науку.

А история?

Можно петь песни о социологических школах и экономических теориях.

А вот что на самом деле необходимо «давать» школьнику?

В СССР вопрос в целом решался однозначно: партия давала ясные недвусмысленные чёткие ориентиры: что, кому и сколько.

Если говорить, к примеру, об истории России, то мы можем смело опираться на идею гениального Тарле, который мечтал написать трилогию: вторжение шведов, вторжение французов, вторжение немцев. Так сказать Карл 12-ый, Наполеон и Гитлер. Вот три великие угрозы и три величайшие победы русского оружия.

Но это — общая, так сказать, «хронология».

А вот, уже разбирая поурочные раскладки, мы сталкиваемся с огромными проблемами.

Это вам не бином Ньютона!

Не теорема Вейерштрассе.

Так чем может отличиться Катя Сушинкова от Матвея Кондакова?

Как учесть их индивидуальные особенности на уроке про Куликовскую битву?

Вам понятно, о чём талдычит автор?

Ведь к каждому уроку он не просто готовится.

Он продумывает.

Он вникает!

А Катя на уроке не появилась.

Приболела Катюша!

И что делать с предусмотренной к ней просьбой «показать на карте» подслеповатому — он в толстенных очках! — Матвею расположение русского войска?

Эх! Катюша любит выходить к доске и показывать указкой стрелочки на картах!

Я не теоретик.

Я практик.

С чудовищным количеством практик.

В невероятных условиях и в совершенно жутких режимах.

Точнее — я теоретик вооруженный собственными практиками.

Из теоретиков, с которыми мне довелось общаться, я не встретил в среде педагогов и психологов никого, кто выдерживал бы мои невероятно простые вопросы.

Порой меня просто готовы были порвать на куски.

И рвали.

И приговаривали.

Вот за это самое.

За вопросы.

Мне даже довелось не единожды цитировать Георгия Димитрова:

«Вы боитесь моих вопросов, господин председатель?»

Сейчас мы ненадолго оторвёмся от наших «пред поточных» дел.

Есть теории и самые разнообразные книги, в которых сии труды излагаются.

Например, Выготский, прожив примерно столько же, сколько и Пушкин, оставил богатое наследие, в котором излагаются самые разнообразные ценные сведения о психологии, о педагогике, о зонах ближайшего развития. В общем, все его очень любят цитировать, как и Пушкина.

Пушкин Выготского не читал.

Так случилось.

Так выпало.

Но всё же изрёк про психологию и педагогику нечто сущностное:

«Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь».

Прошло без малого двести лет — а ведь все «теории» не сдвинулись ни на йоту!

Иногда я с ужасом думаю о том времени, когда у фрактальных существ, открывших свою собственную фрактальность, как единственный субстрат всех своих поэм и мелодий, картин и ощущений, страстей и привязанностей, откроется вся пустотность их бытия в «ничто» и ничтожность в «бытии».

Что ждёт их? Как прекрасна жизнь в иллюзиях и заблуждениях!

Как чудесна она, когда будущее невычислимо и непредсказуемо при всей его вычислимости и предсказуемости для того, кто разобрался с водородными связями и научился складывать слова из четырёх букв этого неземного алфавита.

Государство очень заботится о том, чтобы конкретный преподаватель не имел значительного влияния на ученика. Даже самый влиятельный педагог — учитель начальных классов, не имеет реального решающего влияния на ученика. Рассмотрим параметры его «доступа к телу».

Учебный план даже для школы продлённого дня — 8 часов в день.

Пусть шестидневка.

Это 48 астрономических часов в неделю.

При 168 исходных часах.

Но ведь таких недель в году только тридцать четыре.

Число магическое, не спорю.

Но в году их пятьдесят две.

Произведём сложные математические расчёты.

168 х 52 = 8736 +24 = 8760

48 х 34 = 1632

1632/8760 = 18,63%

Таким образом, даже столь значительная фигура имеет влияние в течение менее чем одна пятая времени школьника.

Понятно, что все остальные его школьные преподаватели и внешкольные тренеры имеют ещё меньший вес.

А ведь самое интересное впереди.

Допустим в классе 16 детей.

Обычно их поболе будет.

Но нам достаточно и этого числа.

Ведь преподаватель обязан поровну поделить свой ресурс на эту группу.

У тренеров и преподавателей старших классов и вузов ресурс влияния ещё меньше!

Подсказать вам, кто имеет более значимый ресурс времени?

Понятно, что родители, бабушки и дедушки.

Но… основное время бодрствования — это время, которое делится нередко со «своей компанией».

Именно своя компания — основной конкурент и родителям и учителю начальной школы.

И вот этого фактора, как правило, совершенно не видит преподаватель конкретного школьного предмета. А в нынешней ситуации всё большее влияние на ребёнка приобретает гаджет и связанный с ним «интернет».

У него нет ресурса на исследования этой сферы.

Теперь несколько слов о том, кто становится учителем, и о том, кто учителем нашей школы не становится ни при каких обстоятельствах.

В школьные учителя идут дети, которые в целом имеют положительное воспитание.

Не без шероховатостей, но в целом по союзу.

А вот не становятся учителями дети нередко с «уличной» историей взросления.

И как первые могут понимать влияние вторых?

На практике — никак!

Мы пока ни слова не сказали о различении женщин и мужчин в педагогике, хотя в других местах я в своё время уделил место этой интереснейшей теме.

Но теперь мы уже готовы вернуться на поток.

На потоке педагог имеет дело именно с потоком тел и душ.

С рекой жизни.

Со стремительной лентой времени.

Дети изредка обращают на него внимание.

Но не потому, что он — педагог — им интересен.

О, нет!

Они в основном обращают внимание потому, что он им опасен.

Почему ученик или ученица хорошо сидит за партой?

Не вертится.

Не вскакивает.

Не убегает?

Версия первая: ей или ему безумно интересно то, что сообщает преподаватель.

Преподаватель не смущается!

Он без обиняков сообщает, что сегодня мы рассматриваем модальные глаголы can, may, must.

Уверен, что и вам, драгоценный мой Читатель, заявленная тема безусловно интересна, интригующа, захватывающа.

Прямо чувствую — Вы очарованы и глаз оторвать не в силах!

Ещё бы!

Что может быть интереснее герундия и модальных глаголов?

Что?

Что, я вас спрашиваю!

А если тема сегодня «жи, ши пиши с буквой и»?

Думаете, огонёк интереса в глазах школьницы не превратится в пылающий костёр?

Версия вторая: ребёнок опасается наказания за непослушание.

Понятно, что наши дети — самые лучшие дети в мире.

И ничего они не боятся!

Ничего и никогда!

Наши дети прекрасно воспитаны!

А воспитание их заключалось в том, что папы и мамы подавали им блестящие примеры, замечательные образцы безукоризненного поведения.

Да тут и спорить не о чем.

Есть ли ещё версии?

К сожалению, есть, но мы пока их разбирать не станем.

Просто не станем и всё.

Перейдём к сути педагогической технологии и потока.

Первая педагогическая технология была на удивление проста: смотри и делай как я!

В родительской школе она основная.

Дочка смотрит на маму и постепенно пооперационно включается во все процессы: стирки, уборки, приготовления пищи, самообслуживания, обслуживания детей.

Вторая педагогическая технология тоже проста: повторение — мать учения.

И родом она тоже из семейного воспитания.

Позднее переходит в систему «правил» в религиозных школах, например в монастырях.

В чем суть именно технологии?

Она отвечает на вопрос «как?»

И она применима на потоке.

То есть ей безразлично «содержание человеческого материала».

Любой ребёнок триста раз видевший, как педагог моет руки, начинает мыть руки, подражая педагогу.

Любой ребенок, повторяя сто раз текст «Добрый дядя добрый слон как порой забавен он» через сто повторений легко воспроизводит этот текст уже без подсказок.

Неважно, девочка это или мальчик, семи лет или двенадцати.

Подчеркну — я говорю о простых массовидных вещах, не занимаясь излишней детализацией или глубоким анализом.

И зазубривание, и естественное подражательство — простые, примитивные, распространённые ответы на вопросы о том, «как достичь результата?»

Поэтому необходимо в первую очередь рассматривать поток, как объект исследований и работы.

Рассмотрим это на примере теоретического детского сада на 300 детей или 12 групп.

Предположим мы пришли к выводу о двух занятиях в неделю.

Предположим, что у нас всеобуч.

И предположим совершенно невероятное — все родители готовы платить по минимуму за это всеобщее обучение по смехотворно низким расценкам.

Допустим далее, что каким-то чудом мы умеем организовать процесс так, что вся группа, посещая занятие, успешно «осваивает материал».

Тогда у нас в пять дней 24 занятия по 25 детей на каждом.

Это 600 посещений в неделю.

Это 2400 посещений в месяц.

Если мы предоставляем каждому ребенку возможность играть в шахматы за столиком, нам необходимо иметь минимум двенадцать столиков с двенадцатью досками и с двенадцатью комплектами фигур.

Рассмотрим формулу занятия чисто гипотетически.

Дети заходят в специально оборудованное помещение и занимают места на 24 стульях за двенадцатью столиками и двадцать пятый ребенок садится играть с преподавателем за тринадцатый столик.

Вот вам и первое описание специально оборудованного помещения: минимум тринадцать столиков и двадцать шесть стульев.

На столиках тринадцать шахматных досок и тринадцать комплектов шахматных фигур по 32 фигурки в каждом.

Обратите внимание: ни одного слова не сказано ни о психологии ребенков, ни о зоне ближайшего развития.

Не потому, что нечего сказать.

А потому что поток — это та реальность, с которой преподаватель имеет дело ежедневно, ежечасно, ежесекундно, пока он реально преподаёт.

В магазине я покупатель.

В душевой кабине я моющийся.

В церкви я молящийся.

А вот когда я на потоке веду занятия — я преподаватель.

На занятия приведена группа из восемнадцати детей.

Отгадайте с трёх раз, помню ли я их имена собственные, если ко мне в течении недели на занятия приходит двести шестьдесят детей?

Для тех, кто затруднился с правильным ответом подскажу технику:

Напишите от руки триста имён собственных, известных вам из истории.

Просто берёте в руки ручку или гусиное перо, даже карандашик обыкновенный, пару-тройку листочков формата А4, желательно чистых, и начинаете писать подряд всё, что придёт в голову. Например: Александр Невский, Екатерина Великая, Дмитрий Иванович Менделеев, Юрий Алексеевич Гагарин… и так далее.

Когда осилите весь перечень, вы точно правильно ответите на мой вопрос.

Поток — это удивительное явление в отечественной педагогике. Ежедневно шестьдесят детей сменяя друг друга группами по 15 — 25 входят в кабинет и занимают свои места, а затем, проведя какое-то время, отправляются далее.

Это именно поток.

Поток лиц.

Поток детских глаз.

Поток детских движений, жестов, реакций.

Преподаватель управляет этим потоком.

А поток подчиняется его воле и его плану.

Поток — это не один ребенок.

Не два.

Не десять.

Это десятки посещений ежедневно.

Это более сотни посещений еженедельно.

Это несколько сотен посещений ежемесячно.

И технология — это ответы на вопросы — как именно достигать конкретного результата в условиях работы с потоком.

Именно понятие «поток» я полагаю основным, когда мы обсуждаем проблемы всеобуча.

Каковы основные позиции на потоке.

Речь педагога:

Говорить простыми абсолютно понятными детям словами предельно кратко сопровождая каждое слово интонацией и жестом.

Логическая (вербальная, речевая, словесная) формула каждого занятия должна быть максимально короткой.

Примеры:

«Пешка. Конь. Слон. Рокировка!»

«Ладья. Конь. Слон. Король.»

«Раз, два, вбок! Раз, два, съел!»

«Пешка ходит прямо, бьёт наискосок»

Режим занятия:

На каждом занятии смена деятельностей от трёх до семи раз.

Деятельности должны быть качественно различны.

Деятельности должны адресоваться:

К ногам ребёнка.

К рукам ребёнка.

К пальцам ребёнка.

К ушам ребёнка.

К глазам ребёнка.

К голосу ребёнка.

К позвоночнику ребёнка.

К дыханию ребёнка.

Общая концепция занятия

Ребёнок должен быть безусловно успешен.

Ребёнок должен быть удивлён и очарован.

Ребёнок должен быть восхищён.

Ребёнок должен быть доволен занятием.

Общие принципы на занятии

Ничего лишнего!

Движения и задачи должны быть абсолютно доступны ребёнку.

Логическая формула — одна.

Содержание деятельностей — микроигры.

Технологическая карта занятия

Упражнения внутри модели (у нас игры на гигантской доске).

Упражнения с виртуальной моделью (игра на мониторе или планшете).

Упражнения с аналоговой моделью (виртуальное пианино)

Продолжительность занятия-погружения для дошкольников

2—3 лет — не более 10 минут

3—4 лет — не более 15 минут

4—5 лет — не более 20 минут

5—6 лет — не более 25 минут

6—7 лет — не более 30 минут