Бог, которого не было. Белая книга

Алексей Френкель (2022)

«Бог, которого не было» — это роман-исповедь. В Иерусалиме, рядом со Стеной Плача, есть почтовое отделение. Обычное почтовое отделение, но все письма, где в графе «Получатель» написано: Бог, Всевышний, Элохим, Адонай, Отец Небесный и т. д., приходят именно туда. Конверты вскрывают, а письма закладывают в расщелины Стены Плача. Считается, что так Бог быстрее узнает и скорее отреагирует. Двадцатилетний парень, приехавший из России, получает эту нехитрую работенку — вскрывать конверты с письмами Богу. Читать письма категорически запрещено, но наш парень однажды не сдержался и полюбопытствовал. А потом совсем не сдержался — и ответил. Вместо Бога. Потом ответил на еще одно, потом еще. Впервые в истории человечества у этого самого человечества было настоящее, вещественное доказательство существования Бога. Он отвечает на письма… Десять лет. Многобукаф. Три книги романа — белая, черная, красная. Исповедь Бога, которого не было. Исповедь, записанная на айфон. Наперегонки со смертью. В книге присутствует нецензурная брань!

Может, не сумел, а может, глушат. Ну или слушать нечего

Но все это — и про тараканов, и про бамбу, и про мурашки, и про Голгофы — я узнал позже, а как только мы приземлились на Земле обетованной, и я стал русским, на меня надели тфилин. Все репатрианты нашего рейса мужского пола старше тринадцати лет прошли через эту процедуру. Женщинам тфилин не положен.

Тфилин — это такой древний радиоприемник. Через коробочку, привязанную к тебе между глаз, ты можешь услышать Бога. Примерно так говорил один мудрый рав. Я попробовал. Честно. Не услышал. Может, не сумел, а может, глушат. Ну или как в древнем анекдоте: изобрел Попов радио, возрадовался. Включил — а слушать-то нечего.

Потом меня отвязали, и я выкурил свою первую сигарету на Земле обетованной. Вкус тот же. Потом позвонил Даше. Результат тот же. Я выкурил еще одну сигарету и поехал в свою новую квартиру. Иерусалим, Дорот Ришоним, 5. Ну как свою — съемную. Схирут на иврите.

По дороге я смотрел на Обетованную землю. Асфальт. Дома. На крыше каждого дома какие-то коробки. Потом я узнал, что это бойлеры. Но тогда — тогда я видел, что каждый дом надел на голову тфилин и пытается услышать Бога. Израиль пытается услышать своего Бога. Завтра наступило, вместо деревьев росли пальмы, радио бормотало на языке, которого я не понимал; казалось, что вчера не было никогда, есть завтра и дома, тянущиеся тфилинами в небо, застывшие в каком-то судорожном оцепенении. Я спрашивал у домов, и они отвечали, прикрывая глаза трисами: нет. Не услышал. Нет. Не услышал. Ничего. Ничего. Не услышал. Может, не сумел, а может, глушат. Ну или слушать нечего.