7
Дав последние наставления Раулю, самому старшему и опытному своему работнику, Ламтак оставил деловито стучащий иголками цех, зашел в конторку и, схватив мешок размером и весом почти с него самого, вышел с ним наружу.
— Надолго уезжаете, хозяин? — спросил возница, который был у Ламтака в постоянном найме — доставлял кожи и развозил готовые заказы.
— Надеюсь уложиться в неделю, Джекоб, — выдохнул гном, кладя на телегу тяжелый мешок.
— Вы с вещами, стало быть?
— Нет, это там… гостинцы, — сказал Ламтак и, ухватившись за край телеги, запрыгнул на солому. Лошадь дернула, и возница натянул поводья.
— Куда ты, дура? Команды не было!..
— Все, я на месте. Можно ехать.
И они поехали. Ламтак уселся поудобнее, запретив себе оборачиваться на мастерскую, и стал просто глазеть на город. Отсюда, в свете клонящегося к закату солнца, тот казался таким красивым и таинственным.
Ветер с моря утих, и дымы с многочисленных труб поднимались почти вертикально. Дымили кухни, дымили кузни, дымили коптильни и солеварни на юго-востоке — у самого моря. Прежде Ламтак не обращал на эти красоты внимания — все его мысли занимала только мастерская.
Они спустились с пригорка, прогромыхали по засыпанному мусором оврагу, и, когда кобыла вытянула телегу на городскую дорогу, Ламтак заметил Бурраша, нагруженного солдатским мешком и мечом в ножнах на поясе.
Заметив орка, возница стал погонять лошадь, чтобы проехать быстрее, но Ламтак его придержал:
— Погоди, это мой товарищ — мы его подвезем.
— Товарищ? — поразился возница. — Так он в порту всеми бандитами заправляет!..
— Кто-то должен ими заправлять, Джекоб, так пусть лучше он.
Возница не нашелся, что ответить, но лошадь придержал. Бурраш обернулся и, увидев машущего Ламтака, запрыгнул на телегу.
Они поздоровались, и ехать стало веселее.
— Ты на кого свою фабрику бросил? — спросил Бурраш.
— На надежного работника. На неделю его умения хватит. А ты на кого ватагу кинул?
— На двух надежных работников.
— А чего на двух?
— По одному я им не доверяю. Один все разворовать может, а другой — все пропить.
Возница краем глаза покосился на Бурраша, и тот это заметил.
— Ты чего как не свой, парень? — спросил он, хлопнув возницу по плечу.
— Да того, что ваша милость третьего дня мне пинка отвесили…
— Да когда ж такое было?
— В порту возле шаланды оборванцев. У меня шкворень вывернуло, телега боком пошла и вашим дорогу перегородило. Я было хотел поправить, а меня ваша милость пинком под зад. Да еще обругали. А это не я, это шкворень! Это мне Тит-Лопоухий такой шкворень выдал. Должен был полмешка проса, а потом говорит, гвоздей дам и один шкворень! А мне гвозди без надобности, ну я взял — проса от него когда еще дождешься. А еще этот шкворень взял! А он ломаный и кузнецом сваренный! Я не виноват, а ваша милость меня под зад!..
— Ну извини, приятель. Там такая запарка с разгрузкой случилась, у шаланды течь, она оседает прямо на глазах, мои люди бегают, чтобы груз спасти, а тут ты со своей телегой…
— Это шкворень был!..
— Ну хорошо, вот тебе за незаслуженную обиду, держи, — с этими словами Бурраш подал вознице несколько медных монет, и это изменило настроение пострадавшего.
— Премного благодарен вашей милости! — объявил он и сразу забыл про свою обиду.
