Стрела Габинчи

Алекс Орлов, 2010

Иногда мечты воплощаются, правда, не всегда так, как о том мечталось. Это испытали на себе два шестнадцатилетних жителя средневекового города, затерянного то ли в прошлом, то ли в чьем-то будущем. Увлеченные рассказами о дальних странствиях и путешествиях, они неожиданно оказались обвиненными в преступлениях, которых не совершали. Прачкин сын — Клаус и кухаркин сын — Ригард бегут из ставшего вдруг враждебным города в не менее враждебный и трудный для выживания окружающий мир. Теперь им предстоит кормиться лишь своими трудами и защищаться своими силами, продолжая бесконечное путешествие поневоле.

2

Первым, как обычно, на место встречи пришел Ригард. Оглядевшись, он не нашел никого из друзей, широко зевнул и сел на бревно, отполированное штанами за много лет посиделок.

В животе Ригард чувствовал тяжесть: пожалуй, последняя дюжина пирожков была лишней. Он вспомнил, как видел на празднике Ядвигу и не решился заговорить с ней. Правда, Клаусу, чтобы позлить этого зазнайку, рассказать об этом следовало иначе.

Со стороны Старого города послышался скрип уключин, вверх по течению поднималась плоскодонная барка. Ригард встал с бревна, ему стало любопытно, что это за судно — оно выглядело куда крупнее, чем большинство судов на Варбице.

Вскоре он сумел рассмотреть на мачте флаг, это были гости из Торнзейской земли, оттуда в город Денвер возили пушнину, воск и серебро. Торнзейские леса славились своими богатствами.

Барка была двадцативесельной, и гребцы на ней сидели привычные. Ни криком, ни кашлем, ни громкими возгласами они не выдавали свою усталость, и весла ложились на воду мягко, без лишних брызг.

Когда барка поравнялась с Ригардом, к борту подошел хозяин, бородатый черноволосый купец в кафтане из красного сукна.

— Эй, парень, далеко ли до пристани? — крикнул он басом.

— С полмили будет, — ответил Ригард и, подумав, добавил: — Ну, может, чуть побольше…

Барка прошла мимо. Ригард огляделся и увидел спешащего к месту встречи Клауса, который тоже провожал уходящее судно взглядом.

— Давно сидишь? — спросил он.

— Какое-то время, — ответил Ригард, ослабляя пояс. — Душно сегодня.

— Нажрался небось харчей с чужого стола, вот и жарит тебя, — не без зависти проворчал Клаус и сел на бревно.

— Батраки-то придут сегодня? — спросил Ригард, не желая продолжать эту тему.

— Покончат с работой — придут, — ответил Клаус и, привставая, добавил: — А вон и они!

Дирк и Эдгар двигались степенно, как и подобало сельским работникам. Хотя оба и жили в городе, работа на хозяина им нравилась, к тому же помимо заработка они имели готовый стол и никогда не оставались голодными.

— Здорово, деревня! — с усмешкой произнес Клаус, когда Дирк и Эдгар подошли ближе.

— И тебе здоровьичка, вша городская, — ответил добродушный Дирк.

А Эдгар и вовсе ничего не сказал, только почесал пониже поясницы и уселся на бревно.

— А я на празднике Ядвигу видел, — сказал Ригард.

— Ну так и что же, — пожал плечами Дирк, — за погляд денег не берут.

— Небось из-за угла любовался, — прошипел Клаус.

— Ну как же, мы даже парой словечек перекинулись.

— Ну и что, далеко послала? — поинтересовался Эдгар и широко зевнул.

— Эх, рожа ты коровья, — отмахнулся Ригард. — К тебе-то девки и на милю не подходят, потому как навозом разит.

— В отличие от других честно работаем, объедков со столов не сшибаем.

Дирк засмеялся, а обиженный Ригард отвернулся и стал смотреть на Старый город.

— А ты когда работу найдешь, Клаус? — спросил Эдгар. — Долго еще шалопанить будешь?

— А тебе какая вожжа под хвост попала? То на Румяного набросился, теперь ко мне лезешь!

— Да он тебе работенку хочет подбросить, — сказал Дирк, который, насидевшись на дойке пятнадцати коров, теперь с удовольствием отдыхал стоя.

— Да мне работы хватает, вон руки чуть не до земли оттянул — воду таскал… А что там за работа?

— У соседа хозяина нашего, пасечника Римаса, шершни два улья вычистили. Он теперь месть великую задумал, дупло, где шершни живут, разведал. В роще оно в тополиной, там, где дерево, молнией разбитое, стоит.

— Ну а работа-то в чем?

— Римас не молодой уже, а там лезть футов двадцать. Он его уже и сжечь хотел, да лесничий грозится лорду донести. Вот он и думает, где бы охотника найти на такое, чтоб не побоялся.

— Дерево, что ли, сжечь?

— Да какое дерево? Экий ты непонятливый, — вмешался Эдгар. — Дерево жечь нельзя, лесничий не велит. Их надо как-то выманить или водой залить. Пасечник за работу четыре медные деньги обещает.

— Нашел дурака — за четыре деньги шершням подставляться, скажи, пусть восемь дает, тогда мы подумаем. Небось пчелки подороже стоят.

— Ты что же, и нас хочешь в это дело затянуть? — спросил отошедший от обиды Ригард.

— Одному там делать нечего, сколько бы ни платили. А так у нас и на выпивку, и на закуску деньги будут. Если к Кусману в «Пьяную елку» пойти, и сытые будем, и еще сдачи останется.

— Пьянствовать нехорошо, — с наставительной интонацией заметил Ригард.

— А ты и не будешь, просто рядом посидишь.

— Мы можем в субботу, — сказал Эдгар, поднимаясь с бревна. — Только придумай, как шершней гонять будешь.

— До субботы что-нибудь придумаю.

— Ну что, пошли до пристани? — предложил Дирк. — А там разойдемся, нам с Эдгаром завтра в пять утра вставать.

— Пошли. Заодно я вам заводь новую покажу, там, где в прошлом году песок для дороги брали, — пообещал Клаус.

— Хорошая заводь?

— Вьюны водятся, много. Ночью с фонарем даже руками ловить можно.