Непридуманное путешествие на Банда Нейру

Алена Архипова (2024)

История путешествия на Банда Нейра начинается с того, что крайне самостоятельная Марина едва не застревает в аэропорту Джакарты на неопределенный срок. Впрочем, из этой ситуации ей удается выпутаться и отправится не без приключений на далекий остров, где она столкнется с нестандартными предложениями на вершине вулкана, встретит акул и влюбится в ее спасителя, начнет учить бахаса и отправится на местную свадьбу, а под конец сбежит, едва не разрушив мусульманскую семью. Боги покарают ее на следующем острове. День станет ночью и пепел посыпется с неба, но именно эти условия позволят ей открыть себя с новой стороны и покажут, кому она дорога на самом деле

The teacher

День перед походом на вулкан выдался суетным. С утра мне предстояло купить билеты обратно в Амбон — делать это было благоразумно заранее из-за высокого спроса и нерегулярности рейсов. Можно было найти Билла и попросить об этой услуге (тогда еще в заклинании"tidak — мудак"не было необходимости — он казался просто дружелюбным парнем, с которым иногда даже можно выпить бутылочку пива), но для покупки требовался паспорт. Идея отдавать документы малознакомому мужику доверия не внушала.

— Ладно, сама приехала, сама и уеду. До рейса парома еще есть пара недель. Найду выход, — рассудила я, поворачивая с дороги к обозначенному на карте квадрату с надписью Pelni.

Офис-киоск паромной компании, напоминавший старую автобусную остановку с торговой точкой Роспечати, был закрыт. Мимо на скутерах проезжали банданезийцы, периодически заглядывая в окна ларька. Спешить было некуда, и я присела на лавку под пристроенным к зданию навесом. Рядом разместился молодой индонезиец и тоже, как мне казалось, ждал возможности покупки билетов, уставившись в смартфон.

Через полчаса к офису подъехал сотрудник паромной компании и вместе с моим соседом молча отпер двери киоска, разделенного на две маленькие комнатки. Фигуры мужчин скрылись за дверью ларька. Послышался звук печатной машинки. Подумать только, они еще используются! К окошку продажи билетов никто не подходил.

— Мистер-мистер, не могли бы вы мне помочь? Мне нужен билет до Амбона, — я заглянула в дверной проем, устав ждать, что на меня обратят внимание.

— Пятнадцать минут. Подождите, — указал мне обратно на место мужчина в униформе.

Но ни через пятнадцать, ни через двадцать минут ситуация не изменилась.

— Может быть, вы продадите мне билет до Амбона, — сунулась я к его коллеге, паявшемуся в окне ларька.

— Конечно, вы можете его купить, оплата только банковской картой. Желательно, индонезийского банка.

Сервис работал подозрительно однобоко. Проблем с приобретением билетов за наличные в Амбоне не возникало, а сайт Pelni не обозначал каких-либо ограничений при расчетах кэшем. Однако торговаться с банданезийцами не имело смысла. Я сделала лицо, как говаривала моя матушка,"всей боли еврейского народа", к которому не имела никакого отношения:

— Не может ли любезный мистер заплатить своей визой, а я ему наличными отдам?

–Не могу, потому что на моей визе денег нет.

— Но как же я смогу уехать? У меня только наличные. Карты российских банков здесь не работают. Мне никто не может помочь, я здесь совсем одна, — упорно давила на жалость.

Парень пошел показательно спрашивать коллегу о возможностях оплаты и через пару минут пригласил меня к окошку киоска. Как выяснилось, сцена с унижениями была нужна, чтобы выпросить с меня комиссию в один доллар и оплатить офисной визой. Интересно, они со всеми туристами такой номер прокручивают? Банкомат на острове один и тот периодически сломан.

Транспортный вопрос с появлением брони был решен, и я двинулась вглубь острова. Периодически спотыкаясь о разбросанные древние пушки, выполнявшие тут роль лежачих полицейских, вскоре набрела на небольшой крашенный белой краской дом с высоким крыльцом и несколькими туристами у входа. Здание, по всей вероятности, простоявшее тут не меньше пары веков, в настоящее время не использовалось как жилое, но тщательно поддерживалось в достойном состоянии. В 30-е годы XX века здесь, находясь в ссылке, жил первый вице-президент Индонейзии Мoхаммад Хатта, не без больших усилий которого страна, наконец, получила независимость от Голландии после более чем трех веков колонизации.

Собственно и сами голландцы, отдавшие англичанам в середине XVII века за безраздельный контроль над островами Банда нынешний Манхеттен, с распространением плантаций мускатного ореха далеко за пределы Индонейзии постепенно утрачивали экономический интерес к архипелагу. Однако на заре колонизации бизнес тут был крайне выгоден и вполне мог дать фору сегодняшним вложениям в биткоин или выдаче микрозаймов под сумасшедший процент в кредитных конторах. Цена муската в Европе по сравнению с закупочной вырастала в сотни раз, что с лихвой окупало расходы на перевозку.

Оставалось только убедить в выгоде сотрудничества доверчивых банданейзицев, вряд ли понимавших при подписании средневековых соглашений весь смысл, закладываемый европейскими «партнерами» в слово «монополия». В знак глубочайшей заботы о последней голландцы сперва возвели крепость-форт Нассау, от которой до наших дней дошли только внешние стены. К одной из них индонезийцы умудрились пристроить сувенирную лавку.

Я заглянула внутрь. Как и в большинстве подобных мест, ассортимент не отличался разнообразием: магнитики, открытки, мускатный орех и для особо щедрых клиентов — уменьшенная 70-сантиметровая металлическая копия голландской пушки, при виде у которой у таможенников наверняка бы возникли вопросы.

Голландские пушки, но уже в натуральную величину концентрировались в расположившейся по соседству на холме главной местной достопримечательности — крепости «Бельгика». Она была вторым и единственным хорошо сохранившимся здесь крупным военным укреплением. Для индонезийцев «Бельгика» была одновременно местом историческим и траурным — европейцы, увидев в мускате золотую жилу, нещадно вырезали островитян, сократив их численность на порядок.

Группы туристов регулярно посещали это место, и я двинулась вслед за ними. Построенное в форме пятигранника укрепление с широким внутренним двором и смотровыми башнями по углам на первом этаже представляло ряд темных аскетичных комнат, под высокими сводами которых селились стайки летучих мышей, готовые выпорхнуть на прохожих при свете фонаря или вспышке камеры. В некоторых помещениях на земле лежали оставленные колонизаторами пушки, подернувшиеся ржавым налетом от переизбытка влажности. Большая их часть, как и должно, размещалась на крыше «Бельгики» и была направлена на пролив с вулканом Апи и в сторону соседнего острова Банда Бесар. Здесь же постоянно толпились поднявшиеся по лестницам смотровых башен посетители.

— Мисс, мисс, — меня в очередной раз звали фотографироваться, словно приравнивая к одному из исторических экспонатов.

— А с нами можно тоже фото?…

Пару компаний индонезийцев сменила группа китайцев с фотоаппаратами, которым, как оказалось, также любопытна белая женщина. К ним присоединилась парочка студентов, за которой уже занимали очередь на место в кадре новые претенденты. Отказывать в совместном фото казалось невежливо, хотя к этому моменту я успела почувствовать сведение скул от постоянного растягивания улыбки.

«Они такие милые, но когда же это закончится?», — невольно пронеслось в голове.

Туристы с камерами подходили один за другим, и вскоре стало понятно, что уйти от интереса посетителей крепости можно только бегством.

Ближе к вечеру я спустилась с холма к дороге, упиравшейся в протестантскую церковь к неклассическом стиле с массивными колоннами перед входом и крупными темными часами под самой крышей.

Силы покидали, сгоревшая кожа ныла, хотелось есть и пить одновременно. Лавки с едой, к моему удивлению, были закрыты то ли из-за очередной мусульманской молитвы, то ли по иным островным правилам. Я сидела на бетонной оградке вдоль улицы в надежде, что через 20-30 минут они откроются и местные боги позволят взять жареный рыбий хвост и горсточку риса.

Боги решил иначе. Ко мне подъехал пожилой мужчина на скутере и начал наскоро объяснять, что может помочь купить билеты на паром, самолет, скоростную лодку. Очевидно, он был одним из свидетелей моих утренних унижений у офиса Pelni.

— Билеты — не проблема. Я знаю, где и как купить. У меня работает виза и есть friendв офисе. Он поможет взять билет в каюту.

Вежливо отказала, так как билет уже имелся, но сэр продолжил диалог. Как и все местные, выяснив, откуда я, в каком гостевом доме живу и кто его хозяин, представился:

— My name is Man, — что в переводе на суровый русский звучало как"зови меня просто: Мужик". — Я учитель, преподаю английский здесь в университете студентам.

— Очень приятно, Марина.

— Ты была в крепости? Наверное, хочешь есть?, — угадал он, а желудок уже поднывал. — Я приглашаю тебя в гости.

— Твой дом далеко?

— Нет, мы быстро доедем.

Незнакомый Мужик продолжил рассыпаться в любезностях, уверяя в благопристойности своих намерений. Странным образом к интеллигентному мужчине просыпалось доверие, несвойственное мне, случись подобное знакомство в России.

Лавки с едой, где можно было бы продолжить беседу, не открывались, а пустующее нутро сводило все сильнее. Никогда не подумаешь, на что голод может толкнуть человека. И о чем я только думала? Смеркалось…

Я уселась на его скутер, прикрыв ноги платком — все — таки затемно в незнакомый мусульманский район в мини-юбке. Белая женщина, are you crazy? Мы покатили по темным улицам мимо мечетей и жителей, с любопытством разглядывающих белую пассажирку.

Минут через пятнадцать скутер выехал во двор крашеного ярко-голубой краской дома с большими окнами, и Man пригласил меня внутрь. Широкие комнаты оказались наполнены книгами разных форматов. Они стояли в шкафах, лежали на большом круглом столе в центре гостиной, где, по-видимому, периодически шел учебный процесс. Преподаватель протянул мне пару об истории Банда Нейры. Книги, изданные не меньше 50 лет назад, были на бахаса. Плотные выгоревшие страницы с редкими оттисками рисунков, изображавших жителей разных племен, создавали ощущение какой-то древности и безусловной исторической значимости.

— Будешь чай с корицей?

— Да, конечно.

В комнате появилась миловидная женщина с загорелым лицом в длинном платье и с непокрытой головой.

— Это Лейла, моя супруга, — представил ее Man.

С чашками ароматного чая мы уселись за столом на просторной веранде дома. Дневная жара спала, и в мягкой вечерней мгле просыпались сверчки и птицы. Man продолжил рассказ о себе, поминутно сопровождаемый моими уточнениями. Он оказался учителем английского для разных уровней. Вот английского-то мне и не хватало! Имевшихся в памяти пары тысяч слов было определенно недостаточно для полценного выражения всех накопленных в русской душе чувств, а тут представлялся шанс расширить знания.

— У вас много студентов? — осведомилась я у Мэна.

— Не очень, несколько групп по 20 человек. Иногда студенты приходят ко мне домой заниматься.

— Вы даете частные уроки?

— Иногда. В основном, они сами все усваивают еще до поступления в университет. А вы, вероятно, интересуетесь историей, раз были в крепости?

— Место интересное. Не всегда удается видеть так хорошо сохранившееся здание.

— Вы думаете, оно с самого начала была таким? «Бельгику» несколько раз перестраивали, а сейчас показывают уже конечный вариант — визитную карточку для туристов. Видно, что вы у нас недавно. Кожа очень бледная, совсем без загара, — взгляд Мэна спустился с моего плеча на торчащее из-под стола колено.

— Расскажите еще о вашем университете. Что там преподают, — я уводила диалог в сторону, чтобы уклониться от уже надоевшего you are beautiful, что в присутствии его жены было совсем уж неуместно. Жена, по-видимому, привыкла к подобным реакциям на белых женщин, и вскоре пригласила нас за стол в доме.

Горсточка риса, совсем неострый куриный суп и обильно сдобренная красным перцем рыба — вот, что было послано местными богами в этот вечер. Слегка подкрепившись, мы вернулись на веранду, и Man решил преподать мне урок бахаса, без которого, по его мнению, на малых островах было обойтись достаточно сложно.

— It is free.

— Ну и прекрасно, раз бесплатно.

Selamat pagi, selamat siam, selamat malam (*доброе утро, добрый день, доброй ночи) путались местами, а значение таких фраз как"Saya berasal dari Rusia"(*я родом из России ) и вовсе не укладывалось в голове.

— Apa kabar? (*Как дела?)

— Прекрасно. Fine. То есть Saya baik.

В моей голове одновременно пытались ужиться сразу три языка. Не всегда понимая, на какой нужно переключиться, я отвечала то по-английски, то по-русски. Меня периодически хвалили, хотя казалось, что не за что. От простых фраз перешли к цифрам от 1 до 10, налив еще по чашке коричного чая.

На веранде появились две девушки в черных платках-хиджабах и спортивных костюмах — Витри и Индри — студентки преподавателя — и включились в диалог на бахаса.

–Siapa nama anda?

— Nama say Elena

–Senang bertemu anda… (*приятно познакомиться)

— Играть умеешь? — Индри поставила на стол коробку с домино.

О-о-о, игровая форма, надо же! Цифры запоминались быстрее, но на успех в игре, последний раз к которой я прикасалась в далеком детстве, это не влияло. Девчонки обыгрывали меня и, как проигравшую, мазали белой пудрой, больше похожей на зубной порошок.

В доме на противоположной стороне улицы горели огни, громко играла музыка, и мы даже начали притоптывать в такт. Периодически на скутерах и байках подъезжали жители, в соседний двор входили дамы в длинных цветных платьях по местной моде.

— Это свадьба, — объяснили девчонки.

Женился сосед Мэна.

— Мы идем на свадьбу. Пойдем с нами, там будет весело.

— В России так не делают. Эти люди не мои родственники, я их даже не знаю, — отнекивалась на смешивающемся с бахаса английском.

И что я там, в короткой юбке, на мусульманской свадьбе забыла? Ужас и позор.

Проблему внешнего вида решили быстро. В доме тут же нашелся хиджаб, длинная темнозеленая юбка и абсолютно не подходившая к ней синяя в белую полоску кофта. Закончив мое облачение, Витри, Индри и Лейла буквально втянули меня за собой в соседский двор.