Гибель левиафана

Алиса Айхенвальд (2024)

Левиафаны — огромные чудовища, которые терроризировали людей на протяжении многих лет. Но вот уже больше столетия о них почти не слышно — они были то ли полностью уничтожены орденом охотников, то ли сожрали друг друга. Но что, если они не исчезли? Что, если они изменились, стали хитрее, умнее и коварнее? И что, если однажды один охотник на левиафанов встретится с левиафаном, спустя сотню лет тишины?

Сгоревшее солнце

10 мартовица

Деревня Дэрванти готовилась к фестивалю бога плодородия Дэрвана: множество купцов из соседних деревень съезжались сюда, чтобы продать как можно больше товара; пригласили актёров, которые должны были выступить с легендой на центральной площади; из столицы приехали рыцари, которые выполняли роль стражи и следили, чтобы воришки не утащили лишнего; староста деревни даже попросил странствующего лекаря задержаться подольше, чтобы помочь местному знахарю, если вдруг случится что-нибудь во время праздника.

В других деревнях тоже устраивали праздники в честь своих «маленьких» богов — на каждое поселение приходилось по своей легенде и своей маленькой вере. Но у старосты деревни Дэрванти было достаточно влияния в округе, чтобы устраивать воистину большой фестиваль во имя их божества. Благо, что знати не было дела до сельчан: у власть имущих было достаточно забот, чтобы не мешать празднику.

— Э-хе-хей, путник, не проходи мимо! Только самые лучшие напитки! Только лучшие яства! Только лучшие девчонки! — мужчина средних лет из-за прилавка подмигнул Эмиэлю, который улыбнулся и вежливо кивнул в ответ подзывавшему.

Но он здесь не за празднеством. Он здесь для того, чтобы помочь тому, кто пропускает этот праздник — девушке по имени Мальва, которую сразила непонятная хворь. Никто из врачевателей не знал, при какой болезни у человека выступает кровавый пот, слепнут глаза и теряется дар речи. Он, в целом, тоже не знал, но мог предположить, в чём дело.

Эмиэль уже видел такие симптомы — и в первый раз у него не получилось вылечить пациента. Ни олеандр, ни чистотел, ни симптоматическое лечение. Ни даже корень валерианы. В тот первый раз самым гуманным было дать настойку, которая даст измучившемуся безболезненно заснуть вечным сном.

Но в этот раз он приложит все усилия и применит все способы, чтобы предотвратить гибель пациента — даже если в ход пойдут лекарства, которые не одобряют другие лекари. Деревенские всё равно не знают, чем именно лечит странствующий лекарь, а потому доверяли только местным слухам, что этот бледный тип вылечил уже не одну болезнь, поговаривают, даже роды принимал. Молва о нем ходила разная, и Эмиэль старался поддерживать о себе наилучшую репутацию.

Дом пациентки сильно выделялся из маленьких ветхих хат деревни: двухэтажный, крепкий, с клумбами редких цветов, с резными окнами и крепкими дверями. Только вот цветы завяли, а окна заколочены неаккуратными деревяшками. Ещё один симптом: у пациентки уже появилась светобоязнь. Как иронично, что зрение она потеряла, а света боится всё так же.

Он постучался в двери и за ними раздались шаги

— Иду-иду, — он слышит, как отпираются засовы, а в дверном проеме появляется юное девичье лицо, не старше двадцати лет на вид, — О, мы вас уже заждались.

Он заходит в услужливо открытую дверь, а ему сразу же в руки дают зажженную свечу — он чуть было не отшатнулся от неожиданности.

— Идите за мной, Мальве всё хуже и хуже, — и девушка быстрым шагом поднимается на второй этаж, показывая, куда идти.

— В прошлый мой визит спальня находилась на первом этаже, — замечает Эмиэль, держась за перила на узкой лестнице.

— Да, была… Мальва начала по ночам…как же это называется… сноходить, вот! А дверь запирается у нас только в верхней комнате, а потому пришлось её переложить — это чтобы она на улицу в ночи не вышла, — перед ним снова открывают дверь и кивают в сторону кровати, стоящей по середине комнаты.

На ней, под тремя покрывалами, лежала худая белая девушка с впалыми щеками, с закрытыми глазами и побелевшими волосами. Рядом с кроватью были два стула и тумбочка, полная склянок и трав. Эмиэль поставил свечу на один стул, а на другой сел сам, попросив прощения у присутствующих за это.

— Вы её чем-то лечили до моего прихода? Давали моё лекарство? — на тумбочке он мог распознать цветки лапчатки белой, отвар из липы мелколистной и растолчённое корневище аира.

— Да, наша сестра кое-что знает в целительстве, и мы пытаемся Мальву вылечить сами, но ничего не помогает… Даже ваше лекарство не помогло, — девушка нервно поправила своё серое платье, — Альса говорит, что ей нужно будет уехать на пару дней, чтобы добыть то, что поможет Мальве, но, честно говоря, я не уверена, что у неё получится.

Эмиэль трогает лоб пациентки, проверяет пульс и наличие на руках каких-либо пятен, проверяет реакцию зрачка на свет — девушка находится в настолько глубоком сне, что не реагирует на производимые с ней действия. Он, конечно, делал всё то же самое и в первый раз, когда пришел по просьбе Сильвы, но надеялся, что проявятся какие-либо ещё симптомы, по которым можно было бы поставить точный диагноз.

На первом этаже раздается грохот и женский крик"Я в порядке!", после чего слышатся торопливые шаги по лестнице. Дверь в комнату распахивается и в неё влетает женщина в огромной желтой шляпе, под которую собраны волосы, длинном платье в тон, с охапкой трав в руках и сумкой с баночками через плечо. Если бы не женская одежда, то он бы подумал, что перед ним мужчина — настолько были широки плечи женщины и настолько мужественным было её лицо.

Взгляд девушки приковывается к Эмиэлю, глаза расширяются то ли в ужасе, то ли в каком-то узнавании. Но это мгновение было настолько недолгим, что, кажется, никто, кроме Эмиэля, и не заметил, как замешкалась появившаяся.

— Альса, это лекарь Эмиэль Йемлих, он пришел второй раз проверить Мальву. Помнишь, он раньше приходил, и мы по его совету давали настойку эхинацеи…

— Целые три дня давали, потому что ты настояла, — Альса сощурила глаза, — Только вот применяется она для укрепления иммунитета и при воспалительных заболеваниях дыхательных путей. У Мальвы, конечно, было затруднено дыхание, но я уверена, что это последствие чего-то ещё, а не болезнь легких. Так что я посчитала, что принимать данное лекарство можно только вместе с чем-то, а не в одиночку от всего остального.

Она задрала голову, снисходительно посмотрев на лекаря, а тот почувствовал, как ему не рады. Воздух был настолько напряжен, что, кажется, скоро будут лететь молнии.

— Эм… Да, ты права, лечить надо правильно, но сэр Йемлих ведь лекарь, а ты… — и Сильва тут же замолкает, когда Альса на неё оборачивается, — Я имела ввиду, что вы можете объединить ваши усилия, раз в первый визит вы встретиться не могли….

Голос девушки становится всё тише, а сама она, кажется, становится всё ниже и ниже.

— Это звучит разумно. Особенно в моменте, когда вы самолично решили, что прописанное лекарем лечение можно соблюдать не в полной мере и смешивать с ещё чем-то, — Эмиэль мгновенно чувствует ледяной взгляд на себе.

Настолько ледяной, что можно обжечься. Его вот-вот выкинут отсюда, и никто не сможет вылечить Мальву — он, конечно, не считал, что он самый лучший лекарь на свете, но точно сомневался в точности действий Альсы, которая пренебрегала его советами относительно лечения.

— Но что сделано — то сделано, — он поднял руки в примирительном жесте, — Что вы думаете о состоянии вашей… Сестры? — он сложил ладони на коленях, потому что, очевидно, теперь без разрешения женщины в желтой шляпе он не сделает ровным счетом ничего,

— Я думаю, что обычный лекарь тут не справится, — она подходит к тумбочке и раскладывает на ней принесенные лекарства, — Настолько не справится, что вам лучше идти домой.

— Альса, так же нельзя… — Сильва подаёт голос, но явно всё так же боится свою сестру, даже присутствие постороннего не уменьшает её неуверенности.

— Вы принесли аронию? — Эмиэль перевел своё внимание на выложенные на тумбочку ягоды и травы, — А ещё аструмку, которая, как мне известно, так же помогает при болезнях дыхательных путей, но вы только что говорили, что лечить нужно не их.

Эмиэль прячет свою улыбку, когда замечает, как закатывает глаза женщина перед ним. Она тяжело вздыхает, закрывает веки, молчит ровно мгновение, словно отсчитывает про себя до пяти, а потом снова обращает свой взгляд на Эмиэля.

— Да, аструмка нужна при лечении бронхита, но это не её единственное свойство. Вместе арония и аструмка имеют успокаивающий эффект, а также…. — и она замолкает на полуслове, прикусив язык.

— А также? — он вскидывает брови, ожидая продолжения.

— А также я считаю, что это хорошее лекарство для сестры. Не думаю, что я готова с вами это обсуждать, — и отворачивается, продолжая своё раскладывание листьев по ступкам.

— Вы же понимаете, что, если ошибетесь в лечении, то ваша сестра может погибнуть? — да, это нечестная игра, но Эмиэль не хотел сдаваться так просто. Каждая человеческая жизнь важна, и он не хочет упускать шанс найти лекарство от хвори, которая поразила Мальву. Потому что в первый раз не получилось. И он очень надеялся, что получится во второй раз.

— Я понимаю, — Альса тяжело вздыхает, поправляет полы своей шляпы, заправляет светлую прядь волос за ухо, — Но так же я понимаю, что я не ошибусь в её лечении. Вы всего лишь странствующий лекарь. А я же получала некоторое образование относительно врачевания, и пусть молва обо мне не такая великая, как о вас, я все же больше уверена в своих силах, чем в ваших.

И взгляд, обращенный к Эмиэлю, был похож на кошачий — желтые глаза с бликами от свечи выглядели на грани магического, невозможного, чего-то за гранью реальности. Как будто принадлежали и не человеку вовсе. Он на мгновение залюбовался ими, но сразу же смахнул наваждение.

Особенно то, которое уже начало закрадываться в сознание. Ужасная догадка.

После кончины своего предыдущего пациента он провел множество недель в поисках ответа: изучал старые медицинские записи, искал совпадения в симптомах, ломал голову, что же он сделал не так. И чем дольше он решал эту загадку, тем страннее становился ответ на неё.

Через месяц тщательного поиска он пришел к выводу, что его первый пациент погиб от рук чудовищ, о которых больше сотни лет не было слышно.

Тех самых сущностей, которые скрываются в лесах, в реках и в полях. Поджидают свою добычу, медленно и верно отравляют путников, преследуют заблудшие души, и делают так, чтобы под конец своего мученического страдания они приходили к их логову и приносили себя в жертву обезумевшим от голода детенышам монстра.

Быть может, сущность, которая обитает в лесах, научилась выходить за их пределы?

Быть может, сущность научилась принимать внешний вид женщины со светлыми волосами, втираться в доверие к девушкам и губить их своими способами? Стало хитрее, изощрённее и умнее?

— Хорошо, сегодня я уйду, но я останусь в вашей деревеньке на время фестиваля — думаю, вам не составит труда меня найти. Я бы хотел знать об изменениях о состоянии Мальвы, если вы не против.

Он поднялся со стула, оставляя на другом свечу, а Сильва тут же подскочила к нему, всем своим видом говоря, что готова проводить гостя до входной двери. Альса оставила эту фразу без ответа и снова принялась за смешивание лекарственных трав. А лекарь покинул комнатку со скребущим в груди ощущением неправильности происходящего, незавершенности. Словно ему не хватило обаяния, чтобы уговорить эту женщину. Словно ему не хватило аргументов, чтобы остаться там и помочь. Словно он не нашел подтверждения своей догадке, что спасать надо обеих сестер, а не одну. Словно он сделал не всё, что мог. Но житейская мудрость гласит, что ты не в ответе за решения других. Житейская мудрость вообще много интересного рассказывает.

— Вы уж простите её за грубость, — Сильва, стоя у выхода, теребила свои длинные черные косы, — Она у нас очень…сильная? Мы ей, конечно, доверяем, но и она не всемогущая. Вдобавок, я очень сильно боюсь, что во время её путешествия за «нужным» лекарством она пострадает или, ещё хуже, Мальве станет хуже. Поэтому я и позвала вас…

— Думаю, вы сможете меня позвать ещё раз, если ваша сестра будет отсутствовать, а состояние больной ухудшится, — он улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой. Девушка улыбнулась ему в ответ и присела в легком реверансе — истинная леди, которой место в светском обществе, а не в деревне.

— До свидания, сэр Йемлих.

15 мартовица

Эта встреча была не специальной. Более того, Эмиэль нарочно избегал района, в котором жили три сестры — он не хотел пересекаться с Альсой, которая, кажется, накинется на него при первой же возможности. Да, она должна была уехать на несколько дней куда-то за поиском трав для Мальвы, но свербящее чувство «а вдруг» не покидало мужчину. Он был бы рад пересечься с Сильвой, но она наверняка не отходит от постели больной.

И так Эмиэль остался наедине с самим собой в деревеньке, которая праздновала фестиваль в честь бога плодородия Дэрвана. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в мягкие оттенки персикового и золотого, но на деревенской площади царила совсем не вечерняя тишина. Она словно гудела, пульсировала жизнью, переполненная радостью и благоговением. Каменные плиты, обычно тихие и пыльные, сегодня утопали в цветах и зелени — плетеные венки из полевых трав и колосьев пшеницы украшали каждый угол, а на столбах были наспех повешены яркие ленты, колышущиеся на легком ветерке. Прилавки ломились от овощей и фруктов, а в центре деревеньки сделали большую сцену, на которой каждый час ставили притчу о том, как бог Дэрван принес жителям деревни Дэрванти хороший урожай, тем самым спася её от погибели. Сюжет, показываемый актерами, был очень прост: юноша, увидев, что дела в огородах плохи, что запасов на зиму не хватит, взял на себя ответственность отправиться в лес, в котором, по слухам, и жил тот бог плодородия, дабы попросить у него помощи и урожай. Бога нашел он в пещере, тот дал ему семя, которое прорастает в любой земле, и урожай именно от этого семени и прокормил деревню в трудные времена. Каждое из выступлений заканчивалось тем, что к импровизированному алтарю, увешанному плодами нового урожая, подносились всё новые и новые"дары".

Эмиэль догадывался, что на самом деле никакого «чудесного» семени не было и в помине — наверняка просто какое-нибудь из растений, наподобие репы или брюквы, дало богатый урожай благодаря стараниям жителей поселения. Но превратить не случившуюся катастрофу в красивую легенду было похоже на человеческую психику. Всем надо во что-то верить. Пусть это даже наличие бога, у которого были «чудесные» семена.

— Привет, один тут отдыхаешь? — к Эмиэлю, который сидел за одним из столов перед сценой, подсела девушка с ярким макияжем, распущенными рыжими локонами и венком из одуванчиков на голове, — Я тебя здесь редко вижу.

— Вы видели меня здесь ровно два раза, — он прячет улыбку в кружке с глинтвейном, — Я более не приезжал в вашу деревню.

— О, так ты здесь проездом, — она наклонилась вперёд, скрещивает руки на столе и широко улыбается, — Так-так, тёмные волосы, седеющие виски, бирюзовые глаза, богатая одежда… Подожди-ка, ты тот самый странствующий лекарь, который может вылечить от любой хвори? Я думала, ты будешь выглядеть попроще!

Эмиэль тихо рассмеялся.

— Рад, что смог вас удивить. Но неужели обо мне ходит такая невероятная молва?

— Конечно! Мы как услышали, что ты к Мальве приедешь, так сразу решили, что надо будет и к нам в гости позвать — у наших то болезней хоть отбавляй, а ты, говорят, мастер на все травы и руки… Кстати, про руки… — она накрывает своей ладонью его пальцы и чуть прикрывает веки, — Сразу видно руки умелого человека.

И улыбается своей самой соблазнительной улыбкой, которую отработала за всю работу «соблазнительной женщины».

Он сам виноват, что был слишком вежлив. Он аккуратно достает свои руку из-под чужой, ставит кружку на стол и откидывается на спинку стула. Девушка не моргнула и глазом, словно ожидала подобной реакции. Даже улыбка не померкла. Кажется, ещё не сдалась.

— Мне казалось, у вас здесь есть травник, который может вам помочь, да и местный знахарь наверняка не сидит на месте.

— Знахарь то не сидит, да глупый — староста деревни всё никак не хочет признать, что его ум тронулся и знахарь шишку от прыща не отличит. А травник…Ты про Альсу, что ли? — девушка прыснула, как будто он сказал какую-то глупость, — Она нелюдимая, только с сестрами своими и водится. Не, конечно, она помогает, если к ней обратиться, но просит за это баснословных денег, да и характер у неё ещё мерзкий.

— Но ведь если мастер хороший, то и характер значения не имеет?

— Ну, как сказать… Мне кажется, что она вообще не от мира всего. Дикая какая-то. А те, кому она помогала, смогли бы вылечиться и без её трав. Постоянно какие-то странные вещи говорит да в ночи пропадает — Ишка видела, как она прошлой ночью ушла из деревни в лес. Будет смешно, если она пошла к богу плодородия за лекарством для Мальвы.

— А он правда есть, этот ваш бог плодородия? — он кивает в сторону сцены, на которой как раз зажглись вечерние огни.

— Конечно. Не был бы — не ставили бы фестивали в честь него, — она пожимает плечами, после чего отводит взгляд в сторону начинающегося спектакля, к которому теперь ещё прибавились и факела.

— А кто-нибудь его видел? — вопрос очень глупый, но лучше иметь в собеседниках девушку легкого поведения, чем никого. В конце концов, праздник на дворе, и оставаться в одиночестве — не уважать себя.

— Нет, боги не показывают же себя людям. Но мы будем почтительны к ним, если будем собирать хороший урожай, спахивать поля, а также будем плодородны во всех смыслах, какие могут быть, — она обратно поворачивается к нему и облокачивается на свой локоть, пальцами проводя по своим губам, — Нет ничего уважительнее, чем поддерживать богов действиями.

И Эмиэль бы сейчас сказал, что ему пора, что он пришел на фестиваль ради встречи с другом, что ему рано ложиться спать и его вообще пациенты ждут. Он бы придумал любую ложь, которая могла бы показаться правдоподобной, чтобы отвадить от себя такую юную девушку. Он даже подумал, что, может, убедить её как-то, что в партнеры стоит искать кого-то более молодого, а не человека его возраста, и зачем тратить свои годы на кого-то, кто умрет через пару десятков лет.

Он бы наврал. Прочитал бы мораль. Если бы только сзади на нём не повисло чье-то тело, обнимая его за шею и всхлипывая у его уха.

— Сэр Йемлих, я вас нашла! — он почувствовал, руки сжимаются всё сильнее, вокруг его шеи, но не в попытке задушить, а в судорожной попытке успокоиться, — Я не знала, к кому мне ещё идти! Мальва пропала! Я ушла из дома за капустой полчаса назад, вернулась, а она…она…

И голос Сильвы обрывается слезами.

Эмиэль тут же убирает её ладони с себя и сжимает их настолько сильно, чтобы девушка почувствовала хотя бы какую-то безопасность. Оборачивается, смотрит наверх, на заплаканное лицо, и спокойным, размеренным голосом произносит:

— Мы её сейчас найдем. Расскажите мне по порядку, что произошло. Куда она могла пойти? Выдыхайте.

Слушаясь последнего совета, Сильва набрала воздух в легкие, после чего медленно выдохнула его в попытке успокоиться. Повторяет так ещё два раза, пока Эмиэль держит её за руки.

— Я ушла полчаса назад за капустой. Мальва лежала в своей постели. Попросила стакан воды. Я вышла из дома и точно закрыла дверь в её комнату на ключ. Входную дверь я так же закрыла на ключ. Когда я вернулась, обе двери были нараспашку, а самой Мальвы в кровати не было. Я не знаю, куда она на ночь глядя могла пойти. Я подумала, может, Альса нашла лекарство и забрала с собой сестру, но её следов я тоже не обнаружила.

Эмиэль кивнул, отпустил руки девушки и поднялся со стула.

— Прошу прощения, вынужден вас покинуть — сами понимаете, непредвиденная ситуация.

Он откланивается рыжей скучающей девушке, которая на вид даже не переживала о чужом горе, и берет Сильву под руку, чтобы отвести её в сторону её дома. И пока та утирала ладонями свои глаза, он расспрашивал:

— Как Мальва чувствовала себя последний день?

— Так же, как и обычно…Наверное… Она начала больше потеть кровью, но я делала припарки с травами, которые оставила Альса.

— Что за травы это были?

— Не знаю, какие-то белые цветки…

— Хорошо. Она ничего вам не говорила?

— Нет, конечно, разве что воду просила, просыпалась то от силы пару раз.

— Где сейчас ваша сестра Альса?

— Ушла в лес… Я же вам говорила об этом… — и Сильва снова потеряла контроль над собой и расплакалась.

Он больше не старается её успокоить. Он спешно ведет её домой, чтобы как можно быстрее осмотреть место, из которого пропала больная. Пока она паниковала, какая-то важная деталь могла ускользнуть от её внимания. Он сильно удивлен, что она сразу подумала о нём, а не побежала в лес искать сестер — что первую, что вторую. Возможно, она бы там же и сгинула, а Мальва вернулась бы на утро целая и невредимая — кто знает этих сноходцев. Но для Сильвы это был бы грустный конец.

— Успокойтесь, пожалуйста, без вашей помощи я не смогу разобраться, что произошло, — конечно, сможет, но возложенная на её хрупкие женские плечи ответственность заставляет девушку взять себя в руки и первой войти в дом, до которого они дошли.

Она, видимо, так быстро побежала искать лекаря, что даже забыла закрыть входную дверь. На пороге были кровавые следы, а на дверной ручке был красный отпечаток ладони — вероятно, Мальвы. Ступеньки были обильно измазаны багровой жидкостью, на двери в комнату такие же кровавые отпечатки пальцев, а вся простынь на кровати была пропитана кровью. Припарка, которую прикладывали ко лбу больной, лежала на полу. Эмиэль поднял её и обнаружил внутри цветы белозора болотного. И что он там делал, мужчина не имел ни малейшего понятия, потому что это припарки с этим растением используют для заживления ран, а не для снятия температуры.

Осмотрев обе двери, он нашел сломанные замки, словно их выбили силой — изнутри комнаты. Откуда у обескровленной девушки могли взяться силы на это — ещё одна нерешённая загадка.

— Что вы смогли понять?… — Сильва теребила своё платье и изо всех сил старалась не заплакать снова.

— Что ваша сестра ушла из дома своими ногами и её никто не похищал, — он дал девушке время переварить эту мысль.

— У вас есть же соседи? Давайте спросим, не видели ли они, куда она могла пойти, — он спустился на первый этаж и рассмотрел исчезающие в земле отпечатки стоп.

Земля в этой деревеньке настолько благородна, что уже впитала в себя все улики, которые могли бы указать, в каком направлении двигалась девушка.

Сильва постучалась в первый же соседний дом, но ей никто не открыл дверь. Так же было и со следующим. В третьем ей открыл дверь дедушка, который на вопрос о Мальве ответил, что не смотрел в окна и никого не видел. Эмиэль выдохнул, озвучивая своё предположение, что большинство жителей сейчас на фестивале, и им сильно повезёт, если им кто-то сможет помочь.

Сильва отмахнулась от этой мысли. Замешкавшись перед очередной дверью, выдохнула и со всей силы затарабанила в неё. Ей открыла дородная седеющая женщина, с маленькими глазами и злым прищуром.

— Быть может, мы можем попросить вас помочь нам найти Мальву? — девушка заглянула в глаза пожилой соседке, которая смотрела в ответ с сомнением и без капли сожаления.

— Я вам помогу! — сзади неё внутри дома появился паренек лет десяти, — Тетушка Мальва была доброй ко мне! Её обязательно надо найти!

И он проскользнул под рукой пожилой женщины, выскакивая на улицу. Та посмотрела с укором вслед, но ничего не сказала, только цокнула языком.

— Я ещё сейчас друзей позову, давайте искать вместе! Мы пойдем, проверим западную и северную часть деревни, а на вас южная и восточная!

— Но ведь мы можем позвать кого-то ещё помогать в поисках, — предположил Эмиэль, но услышал тяжёлый вздох со стороны соседки.

— Да её никто искать не будет. Вся ваша семейка какая-то странная.

— Ма, не говори так! — малец нахмурился, смотря в сторону матери.

— Как есть — так и говорю. Что одна, что вторая, что третья. Может, её вообще бог плодородия забрал к себе, в качестве платы за урожай.

Сильва охнула и медленно осела на землю, прикрывая рот рукой. Эмиэль тут же опустился рядом; схватив девушку за плечи, он заметил плескавшийся в её глазах сильнейший ужас.

— Что вы имеете ввиду? — интересуется он у соседки.

— Сегодня ж фестиваль, — обыденно заметила она, — Бог плодородия забирает к себе, чтобы дать нам урожай на следующий год.

— У вас пропадают люди каждый год в один и тот же день? — он чувствует, как его брови поднимаются вверх то ли от удивления, то ли от шока.

— Не, не пропадают, но к фестивалю то одного телега переедет, и он дома с переломами окочуривается, то кто-то отравится и сгинет в поле, в котором и блевал же. В основном пьянь да нищие. Их не жалко.

Их не жалко.

Не жалко.

Не люди.

Людоеды.

— Я вас понял, — он насильно поднял Сильву на ноги за плечи.

— Сейчас вы идете проверять южную часть деревни, спрашивая всех по пути, не видели ли они вашу сестру. Я же пойду на восточную, к воротам, спрошу у стражников, не видели ли они, как выходила ваша сестра. Вы меня поняли?

Сильва посмотрела в глаза лекарю, молча кивнула, всё так же прикрывая рот ладонью, но послушно развернулась в сторону, которую ей поручили. Малец подхватил её за руку и повел вперёд, что-то говоря про то, что он сейчас ещё помощников найдет и не надо так беспокоиться, всё будет хорошо. И внутренне Эмиэль ему благодарен, что он взял на себя инициативу по успокоению девушки. У него-то сейчас была задача поважнее.

Потому что если он прав, то искать Мальву надо в лесу, а не в гуще событий. Отправлять туда подростков и женщину — поступок для подлеца, а не для вежливого мужа.

Бросив последний взгляд на равнодушную женщину, он направился прямо к деревенским воротам, осматривая местность на наличие каких-либо улик. Никаких стражников на охране не было — вестимо, они ушли праздновать на фестиваль, а потому проходи кто хочет. Если бы сейчас на деревню напали волки, то жители узнали бы об этом уже в момент, когда звери добрались до центра поселения.

На деревянных воротах был свежий кровавый отпечаток ладони. Самое прямое доказательство того, что этой ночью сноходец ушла в лес. В тот самый, в который ушла и её сестра. И в тот самый, в котором живет бог плодородия, если верить легенде этой деревеньки.

Эмиэлю нельзя было медлить, а потому он вышел через главные ворота и бегом направился в сторону чащи, пытаясь уловить в воздухе запах крови или чего-то ещё, что указывало бы на девушку. Прошло не так много времени — если это правда приступ снохождения, то она бы не ушла далеко. Другое дело было бы, если бы она намеренно знала, куда идти. И тут Эмиэль был в проигрыше — он не знал, куда именно она держала путь, а вариант с «добрый бог плодородия на самом деле ни черта не добрый» он отметал. Старательно игнорировал.

Не игнорировал кровавые отпечатки на стволах деревьев. Не игнорировал оставленные на земле носочки, такие же окровавленные, как и простынь на постели больной. Запах железа ощущался всё сильнее и сильнее, и если его чувствовал Эмиэль, то дикие звери его чувствовали и подавно. Он сжал под жилеткой ножик, с помощью которого срезал травы при сборе, но он вряд ли ему поможет, если волк решит, что лекарь отличный ужин. И вряд ли с его помощью он сможет защитить девушку или себя.

А он её найдет. Чужие отпечатки вели лучше путеводной нити. Все глубже и глубже в лес. По сломанным веткам, еле видным контурам деревьев, осыпавшимся листьям и кровавым следам. Тем самым, которые оборвались у входа в пещеру, особенной для жителей деревни: на деревьях вокруг были развешены самодельные талисманы, изображающие овощи, а вокруг входа яркими красками нарисованы неизвестные ему символы.

— Мальва? — он понимал, что ему не стоит издавать лишних звуков, но он надеялся, что, может быть, его голос заставит сноходящую девушку очнуться и выйти из пещеры.

Но его голос прозвучал даже как-то слишком громко. И только сейчас он понял, что вокруг него нет ни пения птиц, ни шелеста листвы, никаких звуков вообще. И это всё означало только то, что ему нужно отсюда бежать. И как можно быстрее. Людям вообще лучше было бы не находиться в священных местах, в которых висит настолько наэлектризованный воздух. И это была причина, по которой Эмиэль раздвинул руками траву и…

Тут же получил оплеуху по затылку.

Сегодня как-то слишком часто на него нападают со спины.

— Нельзя! — Альса ударила его ещё и по рукам.

— Ваша сестра…

— Нельзя! — прорычала она снова, — Я знаю. Нельзя!

— Но…

— Отойди, — она зажгла факел, и Эмиэль получил возможность рассмотреть её лицо — раскрасневшееся, решительное, расцарапанное.

Её длинное белое платье было сильно порвано, но, кажется, её это ни капли не смущало. Лекарь впервые смог увидеть её длинные белые волосы, которые были так же растрепаны, как и она сама. Она отрывает подол своего платья, чтобы оно было ещё короче, и наклоняется, чтобы пробраться в пещеру. Тут уже Эмиэль хватает её за руку.

— Почему мне нельзя, а вам можно?

— Потому что бог Дэрван забирает всегда кого-то одного. И явно того, кто жил в деревне побольше твоего, — она пытается вырвать свою руку из мужской хватки, но у неё не получается.

— И поэтому вы решили принести себя в жертву?

— И поэтому я более чем уверена, что твое присутствие помешает — ты его спугнешь, заставишь паниковать, и я не смогу договориться с ним.

— А вы правда думаете, что можете с ним договориться?

— С любым богом это можно сделать, если он достаточно разумен, — она отворачивается, будучи, кажется, уже менее уверенной в своих словах.

— Я вас не отпущу одну.

— Ты не рыцарь.

— Вы тоже.

И Альса как-то странно посмеялась на этих словах. Дернула плечом со всей силы и вырвалась из чужих рук. Настолько быстро, что чуть ли не мгновенно пропала с факелом в пещере. Лекарь тихо выругался, но постарался поспеть за девушкой — свет от огня не играл ей на пользу, и он видел по отблескам на стенах пещеры, куда она двигалась.

— Отстань от меня, — он еле её догнал и увидел, как она кинула в рот какую-то траву, которую достала из поясного мешочка.

— Что это? — он почувствовал запах амаранта и маральего корня, но он совершенно не понимал, почему она ест эти растения вместе.

— Это то, что мне даст поговорить с Дэрваном на доступном мне языке, — и она ускорила шаг. Он не трогал её, не пытался остановить, потому что понимал, что в его нынешней физической форме он не сможет справиться с Альсой. Ни одно платье не могло скрыть её мускулистого тела и широких плеч. И он даже не уверен, кто победит — деревенская стража или она, потому что при всех её попытках выглядеть «женственно», от неё все еще исходила неведомая духовная сила.

— Тише, — она проскользнула между парой сталагмитов, прикрывая ладонью свет от факела, — Я слышу его.

Эмиэль не слышал. Но он точно слышал запах крови, точно такой же, по которому он шел в лесу. Он делает пару шагов перед Альсой, идя, как завороженный, на запах. Его не останавливают. И он идет дальше сам, без света, до тех пор, пока запах не завис прямо над ним.

Он не видел в темноте. Но он точно знал, кто именно сейчас находится на верхушке одного из сталагмитов, проткнутый насквозь.

— Вам не нужно это видеть, — прошептал он, всматриваясь в непроглядную тьму.

— Я знаю, — голос девушки раздался далеко сзади, так же тихо, как и его, но пещеры делают любой шорох громче в разы.

— Вы знаете, что произошло? — он не оборачивается.

— Я догадываюсь, — шаг, второй, третий.

Альса приближается вместе с факелом к Эмиэлю, чтобы осветить проткнутое камнем тело своей сестры.

Некогда белые волосы окрасились в красный, а светлая ночнушка почернела от крови. Благодаря принесенному свету Эмиэль получает возможность осмотреть место, в котором они оказались: большой пустой грот со сталагмитами и сталактитами, с потолка капает вода, а на ближайших камнях отражается свет от факела Альсы. Жуткое место. В таких местах ломают ноги и погибают без возможности выбраться.

— Может быть, вам лучше не смотреть? — он повернулся в сторону спутницы, посмотрел в её покрасневшие глаза и прожилки, которые образовались на веках. Это были не слезы. Кажется, травы, которые она приняла, повышают давление и приводят к улучшению зрения. Эмиэль был не уверен в своей догадке. Но в чем точно он был уверен, так это в том, что эта женщина не собирается отворачиваться. Она нахмурилась, рассматривая погибшую, и даже не моргнула. Любая другая уже забилась бы в истерике, как то сделала Сильва, когда поняла, что сестра пропала. Но Альса — не «любая другая».

— На других камнях тоже есть кровавые следы. Но я не вижу тел, — она настолько хладнокровно заметила это, что мужчина даже вздрогнул.

Он шокирован больше неё? Он же лекарь, он очень часто видел мертвые тела. Так почему ему так жутко сейчас? Неужели от того, насколько спокойно восприняла чужую смерть эта девушка?

— Да, вижу, — он еле заставил себя отвести взгляд от лица собеседницы.

— Я думаю, что «бог» уже не здесь.

— Вы правда думаете, что это проделки какой-то «божественной» сущности?

— Левиафана.

— Они же вымерли сто лет назад.

— Я в этом не была бы так уверена.

— Но почему вы тогда не расскажете своей деревне, что рядом с вами живет такое опасное чудовище?

— Потому что они мне не поверят, — она пожала плечами и проходит дальше, между сталагмитами, — Ты наверняка уже заметил, какое отношение к нашей семье среди местных.

— Но это не причина игнорировать настолько прямую угрозу, — он словно спорил не с ней, а с каждым жителем деревни отдельно: никто не видел этих древних чудовищ уже много лет, но их неверие всё равно поражало.

— Сам подумай: приходит местная сумасшедшая и говорит, что их «бог» — это не бог, а тот самый кошмар, из-за которого чуть не вымер человеческий род. А, и да, в лес не ходите, в поле тоже, по ночам в окна не выглядывайте. Смешно, — она фыркнула и провела пальцами по отпечаткам крови на одном из камней.

— Но можно же как-то по-другому об этом сказать: придумать байку, что в лесу волки опасные, что в полях ядовитые травы, что духи, в конце концов, напали на деревню, — он сам понимает, что звучит неубедительно, но он пытается рационализировать настолько открытое игнорирование опасности.

— Они выросли в этой деревне, — Альса тяжело вздохнула, — Они в ней и помрут. Они даже считают нормальным, что каждый год кто-то страдает в день фестиваля — глупое совпадение, в котором они видят «божественный промысел». Они правда считают это «данью» божеству. То, что каждый год кто-то пропадает, в разное время года, их не волнует — как говорила соседка, «новеньких нарожаем».

Она присела на корточки у основания одного из сталагмитов и взяла в руку горсть грязи. Сильно сжала её, выдавливая из неё воду, после чего разжала ладонь и всмотрелась в мокрые блестящие крупицы песка.

— Он спрятался дальше, — она обратила взгляд в дальнюю часть грота, в которой виден высокий проход, — Идти ли дальше со мной — твое решение, но учти, что дальше будет опасно.

— Я бы хотел помочь вам, чем смогу. Даже если это просто упасть в ноги «богу» и мешать ему передвигаться, — Эмиэль криво улыбнулся от своей плохой шутки, но тут же замер, когда видит улыбку на лице Альсы. Она тоже улыбалась на сказанные слова.

Это был первый раз, когда он видел её улыбку? И это чертовски пугало.

— Пеняй на себя, — нараспев сказала она, достала из-за пояса охотничий нож и наперевес с ним двинулась в сторону прохода.

Они друг за другом прошли внутрь прохода, в котором темнота настолько вязкая, что они не видят дальше пары метров. Польза факела уменьшалась с каждым их шагом, и если они разминутся, то вряд ли смогут выбраться из пещеры самостоятельно. Передвигались они на ощупь, любой их шаг мог быть последним — поскользнулся на мокром камне, упал и разбился. И если Эмиэлю это было не так страшно, то, в его представлении, Альса все ещё оставалась хрупкой девушкой, которую надо поддерживать и ловить. Да, она храбрилась, строила из себя страшную и опасную, была более мускулистой, чем он, но, по факту, она была такой же деревенщиной, как и Сильва с Мальвой. А Эмиэль был мужчиной, и это он должен идти впереди…

— Слышишь? — она выставила руку вперёд вместо с факелом, который ничего особенного не освещает.

— Нет?

— А зря, — девушка прибавила шаг, идя на какой-то звук, который не слышал Эмиэль, и тому оставалось только поспевать за её шагом.

— Чем старше становишься, тем хуже слух, — она остановилась прямо перед пропастью, которая ведет пещеру ещё ниже, — И это может сыграть с тобой злую шутку.

Она взяла камень с земли и бросила его в пропасть — и летел он очень, очень долго, прежде чем упал на что-то…мягкое?

— Ха-ха, — она взяла ещё камни и бросила их туда же. А ещё один камень, который не может поднять, столкнула ногой вниз.

После чего отдала факел в руки Эмиэля.

— Ты лучше отойди чуть-чуть назад, потому что сейчас будет громко и страшно, — и она столкнула самый большой камень вниз, после приземления которого раздался чей-то яростный писк.

Снизу вырвался мощный поток воздуха, да такой силы, что волосы девушки поднялись вверх. Из пропасти взлетало нечто, вереща и пища, и это что-то планировало разобраться с теми, кто потревожил его покой.

— Передай Сильве, чтобы не налегала на сладкое, — сказала Альса, после чего развернулась в сторону пропасти и спрыгнула в неё.

Эмиэль не успевает удержать её. Он даже не видит, куда она спрыгнула. Но он точно почувствовал по потокам воздуха, что нечто окончательно взлетело вверх из пропасти и врезалось в потолок пещеры, отчего на мужчину посыпались камни. Он сделал несколько шагов в сторону, но этого было недостаточно, потому что потоки ветра от чужих крыльев были настолько сильными, что сбили его с ног и чуть было не заставили выронить факел из рук. Быстрым ползком он спрятался за один из сталагмитов, выглядывая из-за него и следя за происходящим.

По пещере бешено летала огромная трехметровая летучая мышь, в холку которой вцепилась Альса. Летучая мышь пыталась сбросить её, но всё было тщетно. Женщина не отцеплялась и наносила ей удары своим ножом: то в шею, то в глаза, то в нос, то в крылья. В какой-то момент чудовище очень сильно ударилось об стену пещеры спиной, на которой висела Альса, и Эмиэлю показалось, что её раздавило об камень. Он дернулся из-за своего укрытия, чтобы как-то помочь Альсе, но ей не нужна была его помощь — она все ещё крепко держалась за загривок и как-то очень замысловато резала по плоти чудовища. В какой-то момент она вцепилась зубами в разрезанную плоть, и та начала светиться по линиям, которые она ранее вырезала. Эмиэль не мог разглядеть, что именно было начертано на холке летучей мыши, но он точно видел, как она начинает медленнее махать крыльями и её движения становятся все более вялыми. Она ещё пару раз предприняла попытку сбросить с себя человека, но потерпела неудачу, а потому, издав жалкий крик, с грохотом упала на сталагмиты рядом с Эмиэлем.

Альса разжала челюсти и выплюнула кровь твари, после чего посмотрела в сторону мужчины дикими глазами. И он не был уверен, это самое ужасное или же самое прекрасное зрелище, которое он видел в своей жизни: факел освещал её белые волосы, испачканные в крови, рану на виске, измазанное лицо, и яркие светящиеся глаза. Она вся была красной — и разумный человек бежал бы от такой женщины прочь. Если она такое сделала с огромным чудовищем, то что она может сделать с ним?

Но эта мысль его не пугала. Чем больше он вглядывался, тем меньше понимал, но он был уверен, что с Альсой он может договориться, в отличие от трехметровой летучей мыши.

— Вы в порядке? — это очень жалкий вопрос в данной ситуации, но он не знал, что спросить ещё или как начать диалог.

— Оправлюсь, — она села на чудовище и начала рассматривать дело своих рук: тот самый рисунок, который больше не светился, — Оно в любой момент может очнуться, я его просто обездвижила.

Женщина начала отпиливать твари голову своим охотничьим ножом, по нервам, по сухожилиям, по мышцам и по мясу. Все камни заливаются кровью, вязкая субстанция начала выливаться в пропасть, из которой вылетел монстр. Эмиэль встал рядом, освещая область, которую так тщательно отрезала Альса. Его не пугал вид крови, но в разы сильнее пугало хладнокровие, с которым девушка делала свою работу.

— Выглядит так, словно вы не впервые лишаете кого-то головы, — он тихо посмеялся, надеясь, что это разрядит атмосферу, но на него даже не обернулись.

Молчание говорит красноречивее слов.

— В нашей семье на охоту хожу я, — после недолгой тишины выдохнула она.

— И разделываете животных? Поэтому вы так хорошо справились с этой тварью? Опыт охоты?

— Ты так прелестно избегаешь вопроса, который явно хочешь задать, но почему-то не задаешь, — Альса усмехнулась, голова была отрезана уже наполовину.

— Вопроса про что? — лекарь отвел глаза в сторону.

— Ха-ха, смешно, — ловким движением руки лезвие прошло по внешней стороне шеи чудовища, после чего девушка дернула голову твари на себя и со смачным звуком оторвала её, — Вот так он больше никому не причинит вреда.

Она выкинула голову в пропасть, забрала факел у Эмиэля и вяло поковыляла в сторону выхода.

— Вам нужна первая помощь, — он только сейчас заметил, что её спина покрыта рваными ранами, вероятно, от столкновения с каменной стеной.

— На мне всё заживает, как на собаке, — отмахнулась Альса и достала из мешочка на поясе какую-то траву, которую закинула к себе в рот, — Платье жалко.

— И вашу сестру, — на этой фразе девушка остановилась и опустила взгляд вниз, — Что вы думаете делать с телом?

— Я думаю его оставить здесь.

— А похоронить?

— Я… — девушка отвела глаза, — Я не знаю, как объяснить в деревне, что с ней случилось, и почему из леса я пришла вместе с её мертвым телом.

— Но ведь я буду вместе с вами. Я могу объяснить, что на неё напало чудовище в лесу, а мы с вами пытались её спасти, но не получилось. Если они не поверят “чудачке”, то они поверят “странствующему лекарю”, — Эмиэль попытался поймать её взгляд, заглянул снизу в глаза, но она нахмурилась и спряталась от зрительного контакта.

— Честно говоря, мне кажется, что Сильве вообще лучше не знать, что случилось с сестренкой, — она ещё сильнее мрачнеет, плечи опустились, — Я не уверена, переживет ли она то, что она за ней не уследила.

— Откуда вы знаете, что случилось в деревне?

— Это же очевидно — наверняка Мальва ушла самостоятельно, в приступе снохождения, а Сильва бросилась её искать. И поэтому ты здесь — потому что Сильва попросила тебя о помощи, — Альса пожала плечами, — Мне в разы больше нравится вариант, где Мальву признают пропавшей без вести, потому что так есть хотя бы шанс, что где-то добрая душа её нашла в лесу и вывела к людям. А если учесть, как сильно она болела, то там при должном воображении можно и потерю памяти приплести. Что угодно придумать можно, если надеешься, что кто-то в порядке. А если ты знаешь, что кто-то умер, то и надеяться уже не на что.

Спина с уже почти зажившими ранами выпрямилась, и девушка начала идти вперёд, по памяти прощупывая тропу. Эмиэль тактично отводит взгляд от женщины, потому что невежливо рассматривать леди, половина тела которой оголилась из-за разорванного платья.

— Поэтому вы предпочитаете солгать?

— Я думаю, что есть ложь во спасение.

Эмиэль тяжело вздохнул и протер ладонью глаза. Он чувствовал, как его просили сохранить в секрете то, что здесь произошло, но он не был уверен, сможет ли он смотреть на убивающуюся горем Сильву, зная правду. И, по сути, это же он не смог догнать больную. Если бы он был чуть быстрее, чуть смекалистее, то, возможно…

— Ничего бы не изменилось, — прервал его поток мыслей женский голос, — Не в эту ночь, так в другую. Это бы всё равно произошло. Я… Я думаю, что этот левиафан как-то отравил мою сестру, когда она была в лесу, после чего яд ослаблял её тело и разум. И когда она стала совсем слабой, то позвал к себе против её воли. По крайней мере, всё так выглядит.

Они дошли до места, где был труп Мальвы, но Альса даже не посмотрела на него, пройдя мимо, прямо к выходу. Эмиэль задержал свой взгляд на обескровленном теле, но поспешил за удаляющимся от него огоньком. Уже на свежем воздухе девушка позволила себе присесть на пенек, потушить факел и закрыть глаза ладонями. И хоть уже была ночь, в лунном свете, пробивающемся сквозь ветки деревьев, Эмиэль мог увидеть, как содрогнулись её плечи. Будь это любая другая девушка — он бы сказал, что всё будет хорошо, что она молодец, что она сделала всё, что могла. Но, кажется, этому человеку не нужны были слова успокоения. А потому он просто сел рядом на землю, сцепив пальцы на коленях, и запрокинул голову, всматриваясь в еле видные звезды.

В лесу снова слышно пение птиц.

До деревни они добрались без происшествий. Разве что Альса попросила жакет Эмиэля, чтобы прикрыть наготу — в конце концов, от её платья осталась юбка выше колена да лохмотья с одной лямкой и с в клочья разорванной спиной.

— Ты меня спас от медведя в лесу, Мальву ты не нашел, я тоже её не видела, — подвела итоги она на подходе к вратам. Лекарь тяжело вздохнул, но согласился.

В поселении был переполох, рядом с воротами стояли люди с факелами, и при виде двух двигающихся фигур стражники закричали “Это они!”. К ним сразу же подбежали люди, охающие и ахающие, желающие помочь, но Эмиэль отгородил девушку от жителей, заслонив её собой.

— Она тяжело пострадала, я веду её для оказания первой помощи, пожалуйста, не мешайте.

— Передайте Сильве, что я у сэра Йемлиха, — пробормотала Альса, прижимаясь к боку мужчины.

Толпа вокруг них удивленно посмотрела на девушку, но расступилась. Наверное, они впервые видели, как “местная чудачка” показывает свою слабость, а уж тем более льнет к противоположному полу. Какой-то паренек проскочил вперёд них, крикнув что-то наподобие “Я передам!”, и побежал в сторону дома трех сестер.

— Прошу прощения за самоуправство, — прошептал Эмиэль девушке, на что та кивнула головой.

— Вы Мальву не нашли? — перед ними появился торговец, которого Эмиэль видел на фестивале.

— Она пропала? — Альса широко открыла глаза, показывая наигранное удивление, после чего посмотрела то на лекаря, то на толпу, то на торговца, — Я же ей травы искала, куда она ушла то…

— Ушла из дома в лес! Сэр Йемлих пошел её искать, а нашел…тебя? — торговец только сейчас заметил, в каком состоянии находится девушка, а потому чуть поник и отступил назад.

Эмиэль воспользовался этой заминкой и, не удостоив ответом мужчину, поспешил вперёд, в дом, который предоставил ему староста деревни на время фестиваля. Одноэтажное здание, почти без окон, но зато с большими комнатами и крепкими стенами. Толпа проводила их до дверей, а когда они скрылись за ними, то начала разбредаться, словно потеряв весь интерес к происходящему.

Стоило двери за ними закрыться, как девушка тут же отшатнулась от лекаря, как от прокаженного. Тот не обратил на это внимание и зажег свечи, которые стояли у входа — одну протянул гостье.

— Сильва придет минут через десять, вам лучше пойти на койку, на которой я принимаю пациентов, — кивнул в сторону комнаты, которая выполняла роль приемной для пациентов, — А я пока разведу камин и сделаю вам отвар для восстановления крови.

— Я в порядке.

— Как лекарь, я не могу пренебречь своими обязанностями, даже если на вас “все заживает как на собаке”, — он опустил голову, посмотрел исподлобья, готовый отстаивать свою правду.

Только отстаивать ничего не пришлось — она не стала дальше спорить и послушно прошла в комнату, на которую ей указал Эмиэль. Туда он принес полотенца и ведро с водой, чтобы смыть кровь, и женщина молча его приняла. Настаивать на помощи в умывании он не стал, а сразу же направился разводить огонь и искать лекарство для “пациентки”. Как раз на моменте, когда все нужные травы были заварены, в дверь начали судорожно стучать, требуя впустить.

На пороге была взъерошенная Сильва, с раскрасневшимся лицом и глазами.

— Где моя сестра?! — и она попыталась проскользнуть внутрь, мимо мужчины, но он поймал её за плечо и остановил.

— Вашей сестре сейчас тяжело, поэтому прошу, успокойтесь, ей нужен покой, — после чего отпустил и провел её в сторону приемной комнаты.

Даже вежливо постучал и открыл дверь перед Сильвой, которая тут же бросилась в сторону “пациентки”. Но сам решил не заходить и не заглядывать — им необходимо побыть вдвоем, без посторонних глаз. Ему нужно было начать ещё один отвар — для второй гостьи, которая, кажется, пережила крупное нервное потрясение, и вот-вот снова ударится в истерику.

Поэтому лекарь зашел в комнату уже вместе с двумя кружками — одна для Альсы с крововосстанавливающим напитком, а вторая для её сестры с успокаивающим отваром.

— Понимаешь, я не смогла за ней уследить, — Сильва заливалась слезами, уткнувшись лицом в плечо обнимающей её девушки.

— Ш-ш-ш, я уверена, что с ней всё в порядке, просто мы её ещё не нашли, — “пациентка” гладила по спине свою сестру, укачивая её, как ребенка.

Эмиэль успел заметить, что большая часть крови смыта, а его запас с бинтами был беспощадно распотрошен и ушел на перевязку грудной клетки гостьи. Его жакет же висел на стуле рядом со столом, на котором стояла единственная свеча.

— Я принес вам лекарство, это для леди Альсы, а это для леди Сильвы — он поставил на тумбочку рядом с кроватью обе кружки и сел на тот же самый стул, — Пациентке нужен покой, а потому я бы попросил вас, леди Сильва, взять себя в руки. Хотя бы до тех пор, пока ваша сестра не пойдет на поправку.

Плачущая девушка отстранилась от плеча и вытерла глаза ладонями, тяжело вздохнула, и в попытке успокоиться взяла в руки кружку с отваром, который тут же начала пить. Альса следует её примеру и взяла себе другую, сцепляя на ней пальцы в замок.

— Вы можете рассказать, что произошло, сэр Йемлих? — оторвавшись от лекарства, спрашивает Сильва.

— Думаю, вам уже всё рассказала ваша сестра. Но я могу выложить и свою версию произошедшего, — он почтительно наклоняется в сторону “пациентки”, — Я последовал в лес, когда мы все начали искать леди Мальву. Там я нашел кровавые следы, которые привели меня к леди Альсе, на которую напал медведь. Медведя я прогнал, леди Альсе я оказал первую помощь и уже после этого повел в сторону деревни. К сожалению, я не смог дальше искать леди Мальву, потому что помощь леди Альсе была для меня первостепенной.

— Да-да, я понимаю, — голос девушки звучал совсем глухо — видимо, весь прорыдала, — В других частях деревни сестрицу тоже не нашли. Мы не понимаем, куда она могла уйти.

— Главное — не прекращать поиски, — заверил Эмиэль, но почувствовал, как у него на душе начинают скрестись кошки, — Она наверняка проснется от своего снохождения и вернется обратно.

— Главное, чтобы она, как и сестренка, не попалась в руки дикого зверя, — Сильва шмыгнула, снова утерла глаза ладонями и изо всех сил старалась не расплакаться.

— Я уверен, что всё будет хорошо, — ложь, наглая ложь, — Солнце взойдет и ваша сестра вернется.

Она активно кивает, смотря на дно кружки, а Альса посмотрела на Эмиэля стеклянными глазами, словно сквозь него. Он встретился с ней взглядом, приподнял бровь, но она даже не отреагировала на это. Как будто она уже где-то внутри себя.

— Вашей сестре нужно пару дней провести здесь, чтобы залечить раны, нанесенные медведем — вы наверняка сами понимаете, как важно не занести заразу в царапины.

— Но у Альсы совершенно ничего нет, — Сильва растерянно посмотрела на “пациентку”.

— То, что я ей верно оказал первую помощь, не отрицает того факта, что она была ранена. Ей нужно быть под наблюдением. Но вы можете остаться здесь с ней, если хотите — у меня есть свободная комната для гостей.

— А можно? Я.. я не знаю, — она растерянно перевела взгляд с лекаря на “больную” и обратно, — Я должна быть дома, если Мальва вернется.

— Ступай домой и жди сестру, — Альса положила ладонь ей на руку, — Как только вылечусь — сразу же вернусь к тебе. Вдобавок, ты можешь оставить соседку последить за домом, а сама сбежать ко мне сюда на пару часов. Я уверена, что Мальва скоро вернется.

— Ладно, я тебе верю, — губы Сильвы все ещё дрожали, но уже не так сильно, как раньше, — Оставляю её на вас, сэр Йемлих.

— Спасибо за доверие, леди, — и кланяется, насколько это вообще возможно.

Эмиэль решил не мешать сестринским разговорам, тактично удалившись из приемной комнаты. Спустя час Сильва ушла из дома лекаря, оставив “пациентку” наедине с врачом. И как только дверь за ней закрылась, Альса откинулась на койку, тяжело выдохнув. Мужчина принес ещё один отвар, на этот раз восстанавливающий силы.

— Любезно с твоей стороны поить меня чем-то, что мне уже не нужно, — но кружку все-таки принимает и даже пьет снадобье из солодки и тысячелистника.

— Я лекарь, а значит мне нужно позаботиться о вашем состоянии.

— Я в полном порядке. Я сказала это два часа назад, я скажу это сейчас.

— Тогда считайте, что я выполняю слово, данное вашей сестре, — пожал плечами исел напротив, перемешивая уже в своей кружке настойку из боярышника.

— Завтра я уйду отсюда.

— Не будет ли это слишком подозрительным? Вот в ночи вас “дерет медведь”, а вот на следующий день вы уже на ногах.

Девушка промолчала. Эмиэль поджал губы и продолжил размешивать напиток.

— Два дня?

— Вы со мной торгуетесь?

— Да?

И тут он не выдерживает и тихо смеется.

— Вы можете уйти, когда ваша душа пожелает, но объяснять, как вы так быстро восстановились после встречи со зверем, будете уже сами, — и он отпивает свой напиток, горячий и сладкий.

Альса молчала некоторое время, обдумывая предложение, и кивнула, приходя к каким то выводам у себя в голове. Она даже согласилась переселиться в другую комнату, освободив приемную, потому что у лекаря, так-то, есть работа кроме заботы об одной определенной женщине.

В середине следующего дня Альса спросила разрешения взять почитать его книги, которые в малом количестве стояли на полках в шкафу, и даже оживилась, получив согласие. И Эмиэль бы назвал её самым спокойным и беспроблемным пациентом, если бы только каждый первый, кто к нему заходит, не спрашивал бы, как она себя чувствует. И за целый рабочий день он успел устать от лжи, которую повторял буквально каждому:

— Сейчас леди Альсе необходим покой. Думаю, что завтра она сможет уже с вами общаться, но сейчас бы я попросил её не тревожить.

Но с каждой повторенной фразой он чувствовал, как возрастает его репутация среди жителей деревни. Ещё чуть-чуть и ему бы начали носить дары, чтобы именно он провел осмотр больного и назначил ему лечение, а не какой-то там “местный целитель”.

— Выглядишь уставшим, — заметила Альса, отрываясь от книги, когда ближе к вечеру к ней в комнату зашел лекарь вместе с целебным напитком.

— И по чьей же вине, интересно, — он криво улыбнулся, ставя кружку с отваром на тумбочку, — Я целый день слагал легенды о том, как вам плохо, но, кажется, зря.

— Кто знает, — протянула женщина, перелистывая страницу в книге про растения, — Может быть, слепленная нами байка выглядит правдоподобнее правды.

— Может быть и так. Но я так и не получил ответов на свои вопросы, — он поставил стул рядом с кроватью, на которой сидела Альса, — Вы так и не рассказали, как вы обездвижили того левиафана.

Эмиэль сел напротив неё, чтобы иметь хоть какой-то шанс считать её эмоцию; Альса оставалась всё такой же непроницаемой, и единственное, что он смог разглядеть — это выражение невыносимой скуки на её лице.

— Я не хочу тебе это рассказывать, — протянула она, закрывая книгу.

— Что?

— Просто не хочу. Тебе не за чем это знать. Ты наверняка спокойно спишь и без этих знаний. Более того, завтра я от тебя “выпишусь”, а через пару недель ты тем более уедешь отсюда, потому что ты “странствующий” лекарь, а не “сидящий на одном месте” лекарь. Так что чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Можешь и дальше по вечерам заваривать ромашку — никаких лишних и страшных знаний ты не получишь.

— А если бы я хотел их получить?

— То я не могу их тебе дать, — пожала плечами, — Мне ещё жить здесь. Если это утечет куда-то, то может испортить мне жизнь или вообще её разрушить. Так что, при всем уважении к твоему труду, я бы попросила не приставать ко мне с вопросами, ответы на которых я дать не могу.

— Но я могу разрушить вашу жизнь, рассказав, что произошло в пещере, — мужчина улыбнулся, увидев, как наклоняется набок её голова.

— Как и я могу разрушить твою какой-нибудь обыденной клеветой наподобие “ко мне лекарь приставал”, — Альса развела руками, — Ты сам согласился мне помочь, так не шантажируй меня тем, что я пытаюсь защитить себя.

Эмиэль тяжело выдохнул, с сожалением признавая, что в этих словах есть логика.

— Книги по травам? — обратил он внимание на уже закрытый фолиант, подписанный его именем.

— Вы уйдете, а я останусь, а местный знахарь не очень…профессионален в вопросах медицины.

— Мне казалось, что вас избегают в деревне.

— Избегать избегают, но когда приспичит, то идут ко мне.

Во входную дверь постучали, и мужчина отлучился открыть гостье — Сильва пришла проведать сестру с грустными новостями, что Мальва так и не вернулась. Лекарь, будучи до невероятности тактичным человеком, вновь оставил девушек наедине. У него остались дела вне разговора с тем, кто не хочет выдавать свои секреты.

На следующее утро Альса насильно разбудила его громким стуком в дверь его спальни с требованием выпустить её уже из дома, чтобы она, будучи уже полностью здоровой, смогла, наконец, отправиться к себе домой. На выходе она бурчит что-то наподобие “спасибо” и стремительно уходит из дома лекаря.

Более они не пересекались — то ли Альса старалась не попадаться ему не глаза, то ли нарочно сидела у себя дома, то ли вообще сбежала из поселения. Пару раз он встречался с Сильвой, которая рассказывала, что Мальвы всё ещё нет, но они все надеются, что она найдет дорогу домой.

В деревне снова начали ставить спектакли, словно никто не пропал.

Странствующего лекаря провожал почти весь Дэрванти. Кроме сестер, которых он так и не увидел в толпе жителей.