Сломанная кукла

Амо Джонс, 2017

Они солгали. Они обманули меня. Смирившись с тем, что мне остались лишь обрывки воспоминаний и беспорядочных мыслей из таинственного дневника, я ушла. «Короли» не властны надо мной. Их манипуляции больше не работают. Я всегда знала, как нужно действовать. Ведь этому меня учил отец. Бежать. Я лишь тень той девушки, которую они все знали. Ложь и предательство меняют взгляды на жизнь. Я Мэдисон Монтгомери, и я хочу сыграть в игру. И вот что произойдет, если я выиграю…

Глава 10

Зайдя в дом после долгого школьного дня, я с облегчением бросаю сумку на пол.

— Сэмми?

Входит Сэмми, вытирая мокрые руки висящим у нее на поясе кухонным полотенцем.

— Ах, Мэдисон! — Она бьет меня тыльной стороной ладони. — Где, черт возьми, тебя носило?

Пожав плечами, я повторяю одобренную отцом легенду.

— Я просто решила сбежать.

Зайдя на кухню, я открываю холодильник и начинаю доставать все необходимые ингредиенты для жарки сэндвичей. Сэмми входит за мной и останавливается, прислонившись к дверному косяку.

— Почему? — спрашивает она, скрестив перед собой руки, словно взволнованная мамочка.

— Не знаю.

Вытащив четыре куска хлеба, я кладу их на тарелку, намазываю маслом и все накрываю ломтиками сыра.

— С кем ты была? — спрашивает она все тем же тоном, недоверчиво на меня глядя.

— Эм… С Татум. Мы просто решили попутешествовать. Я злилась на папу и не хотела возвращаться домой. Серьезно, Сэмми, я в порядке.

Для большего эффекта я изображаю совершенно фальшивую улыбку.

Сэмми отталкивается от дверного косяка, всплеснув руками.

— Estúpido jodido^[4] девчонка!

Переворачивая сэндвичи, я поднимаю брови, глядя на ее удаляющуюся спину.

— Что? Ты обзываешься, Сэм? — передразниваю ее я, прекрасно зная, что она меня не видит.

Она все еще бормочет что-то по-испански, когда на кухню входит Нейт, а следом за ним — Бишоп. Отлично, мой аппетит точно будет испорчен.

— Как дела? — Нейт притягивает меня к себе, нежно целуя в голову. — О, вкуснятина. — Он наклоняется и хватает бутерброд прямо со сковороды.

Я бью лопаткой по тыльной стороне его ладони, но уже слишком поздно — он с улыбкой жует мой восхитительный высокоуглеводный шедевр.

— Да пошел ты, Риверсайд. — Я оглядываюсь через плечо и саркастически любезно улыбаюсь Бишопу. — Не хотите ли еще один, мне ведь все равно придется делать новую порцию?

Я переворачиваю сэндвич и кладу его на тарелку. Возвращаясь к кухонному столу, я смотрю на Бишопа и замечаю, что он мне так и не ответил.

— Эй? Ты хочешь сэндвич или нет?

Он не отвечает, продолжая молча на меня смотреть.

— Снова этот взгляд? Я думала, этот этап уже пройден.

Я ставлю тарелку на стол и пододвигаю к нему. Не обращая внимания на странное поведение Бишопа, я достаю еще пару ломтиков хлеба и повторяю процесс.

— Вопрос. — Бишоп откашливается, наконец нарушив тишину.

Я смотрю на него, слизывая сыр с большого пальца.

— Да?

— Черт возьми, не делай этого.

— Не делать что? — улыбаюсь я, не отрываясь от своего большого пальца.

Его челюсть сжимается.

— Если только ты не хочешь, чтобы я сделал это с тобой прямо здесь, пока Нейт в соседней комнате.

— Придумай угрозу получше.

Я закатываю глаза, возвращаюсь к плите и кладу сэндвич на сковороду.

— Так что за вопрос? — Я слегка оборачиваюсь и смотрю на него через плечо.

Он берет сэндвич и откусывает.

— Что ты знаешь о своей матери?

Я делаю паузу, шаря по кухонным ящикам в поисках бумажных полотенец.

— Аааа, так она все-таки была моей мамой? — саркастически отвечаю я. — Я знала о ней все, что только можно было знать, — во всяком случае то, чем она со мной делилась. А что?

Он качает головой.

— Сейчас это не имеет значения.

Я закатываю глаза, выключаю плиту и выкладываю блюдо на новую тарелку. Подойдя к барному стулу, усаживаюсь на него и приступаю к еде.

— Тогда зачем спрашивать?

Он пожимает плечами, и, как только я собираюсь задать еще один вопрос, на кухню входит Нейт — как обычно, без верхней одежды и в заправленной в джинсы рубашке.

— О чем это мы разговариваем? — ухмыляется он, присаживаясь на стул рядом со мной.

— Ой, знаешь, о всякой ерунде.

Я жадно откусываю большой кусок сэндвича.

— Ой! — Я толкаю Нейта, прикрывая рот рукой, чтобы из него не вывалилась еда. — Забыла спросить. Ты что-нибудь слышал о Тилли?

Нейт осматривает кухню.

— Не? Ничего после истории с хижиной.

Нейт тоже ничего о ней не слышал? Это странно. То, что Ридж не мог ее найти, выглядит странным, но тот факт, что даже Нейт не держал ее на расстоянии вытянутой руки в качестве удобной игрушки, заставляет меня по-настоящему задуматься.

— Это странно.

Я кладу бутерброд на тарелку.

— Почему? — одновременно спрашивают Нейт и Бишоп.

Я лезу в карман и достаю телефон, набирая номер Риджа.

— Потому что Ридж тоже ничего о ней не слышал, и она так и не вернулась домой из хижины.

— Это было два месяца назад, — бормочет Нейт, нахмурив брови.

— Точно.

— Я высадил ее у дома, и она так мне и не ответила, поэтому я к ней больше не совался, — добавляет Нейт, погруженный в свои мысли.

Я набираю номер Риджа и подношу телефон к уху.

— Хей!

— Ридж?

— Да, кто это?

— Извини, — бормочу я, понимая, что так и не отправила ему свой номер. — Это Мэдисон.

— Ой! — Он кажется удивленным. — Привет.

— Ты узнал что-нибудь о Тилли?

— Ты ничего не слышала? — спрашивает он приглушенным тоном. На фоне слышны гудки автомобилей и тихая болтовня.

— Не слышала о чем? — спрашиваю я, чувствуя, как колотится мое сердце.

Боже, пожалуйста, нет.

— Она считается пропавшей без вести. Она ни с кем не связывалась, и никто не знает ее местонахождение.

— Что? — Я смотрю на Нейта, который пристально за мной наблюдает.

Он выглядит обеспокоенным, я вижу это по его глазам.

— Мне ничего не сообщили, потому что последние пару месяцев меня не было в стране.

Я кладу телефон на стол и включаю громкую связь.

— Ты на громкой связи, и здесь Нейт с Бишопом, ты не против?

— Да, без проблем, — усмехается он, хотя явно не слишком впечатлен.

— Можешь рассказать нам все поподробнее, пожалуйста? — умоляю я его, отодвигая тарелку из-за внезапно пропавшего аппетита.

— Ну, Нейт подбросил ее до дома после вашей поездки. После этого она заболела и не выходила на улицу еще несколько недель. Я навещал ее пару раз, она была очень бледной, ее постоянно тошнило, и она выглядела очень… нездоровой. Так или иначе, когда я видел ее в последний раз, она вела себя чертовски странно. Ей всегда нравились наши встречи.

Я смотрю на Нейта, не в силах упустить такую возможность. Ухмыляясь, я говорю:

— Ты имеешь в виду ваш секс?

Нейт бросает на меня злобный взгляд. Я уже не пытаюсь скрыть улыбку.

— Ага… — бормочет Ридж. — Да… она рассказывала тебе? — спрашивает он.

— Да, и все-таки что же случилось?

Бишоп выдвигает барный стул рядом со мной, задевая меня бедром. Я слегка вздрагиваю, снова злясь на себя за то, как сильно мое тело отзывается на простую близость, не говоря уже о его чертовом прикосновении.

— В тот раз она выгнала меня из дома, и больше я ничего о ней не слышал. Ее отец сказал, что она уходила с чемоданом и взяла его машину. Пару дней спустя они нашли его автомобиль на автомагистрали между штатами, но Тилли в ней не было, и ключи остались внутри. След уже остыл, и найти ее было невозможно. Она не использовала банковские карты или что-то в этом роде. Она просто испарилась.

У меня в горле образовался ком.

— Почему она сбежала? — шепчу я растерянно.

Как она могла уехать и даже не оставить записку? Конечно, если бы она прислала мне сообщение, я бы все равно его не увидела — у меня не было телефона, — но в чем же все-таки причина?

— Ридж, — начинаю я, пытаясь собраться с мыслями. — С кем еще она тусовалась?

— Ни с кем. Либо со мной, либо с тобой и Татум.

— Хорошо, — бормочу я. — Что я могу сделать?

— Мы почти бессильны. Я перепробовал все. Сейчас мы можем только надеяться на то, что она вернется домой.

— Хорошо. Спасибо, Ридж. Если я что-нибудь узнаю, то сразу же тебе позвоню. Я могу ждать от тебя того же?

— Да.

Повесив трубку, я поворачиваюсь лицом к Бишопу.

— Что мне делать?

Бишоп смотрит на Нейта, и я замечаю, как они переглядываются. Медленно ко мне приходит осознание. Мое лицо каменеет.

— Клянусь Богом, если вы двое хоть как-то с этим связаны, я вас убью.

— Мы не имеем к этому никакого отношения, — говорит Нейт, направляясь к раковине и наполняя стакан водой. Он поворачивается к нам лицом, опираясь на кухонную стойку. — Но все это чертовски странно.

— Странно, черт возьми? — усмехаюсь я, вскакивая на ноги. Рука Бишопа касается моего бедра, и я бросаю на него взгляд, прежде чем снова повернуться к Нейту. — Это мягко сказано.

— Просто не вмешивайся, — произносит Нейт, качая головой. — Она явно не хочет, чтобы ее нашли.

Мои плечи обреченно сникают.

— Наверное. Но почему она не пришла ко мне, если ей нужна была помощь?

— Кто знает, что движет людьми, котенок? — Нейт подходит ко мне и целует меня в лоб. — Мне нужно бежать.

Я наблюдаю за тем, как Нейт покидает кухню, прежде чем перевести взгляд на Бишопа.

— Ты не собираешься уходить?

Он качает головой.

— Нет.

— Почему?

Честно говоря, я была бы не против провести некоторое время в одиночестве.

— Хочу спросить тебя кое о чем.

— Кажется, ты всегда хочешь меня о чем-то спросить.

Он встает и идет ко мне. Он прижимает меня торсом и аккуратно заправляет мне за ухо один из выбившихся локонов.

— Ты помнишь что-то о своем детстве?

Раз.

Два.

Три.

Четыре.

Четыре.

Четыре.

— Нет, — отвечаю я, не меняя позу и выражение лица.

Бишоп прожигает меня темно-зеленым взглядом, стараясь прочитать в моих глазах все то, что я так тщательно скрывала.

— Нет.

Он приближается ко мне, наклоняя голову и сужая глаза.

— Ты лжешь мне, котенок?

Лгу.

— Нет.

Он делает паузу, на пару мгновений между нами повисает тишина. Затем он медленно отступает.

— Отлично.

Он поворачивается и направляется к двери.

— Если ты солгала, мне придется тебя наказать.

Затем он исчезает за дверью, словно чертов торнадо, пробудивший во мне целую бурю воспоминаний из прошлого. Воспоминаний, которые я долгие годы пыталась уничтожить. Вопрос из шести слов всколыхнул во мне шесть тысяч чувств, которые я так старалась стереть из памяти. Закрыв глаза, я медленно и глубоко дышу.

Вдох.

Выдох.

Вдох.

Вы…

— К черту все это.

Я подхожу к винному шкафу и достаю бутылку «Джонни Уокера»^[5]. Открутив крышку, подношу горлышко ко рту и делаю большой глоток. Терпкий виски обжигает горло, прежде чем опуститься ниже, забрав с собой все чувства, которые воскресил во мне Бишоп. Мой взгляд падает на скамейку, и мне в голову тут же приходит идея. Кажется, Елена и папа уехали на неделю. Ухмыляясь, достаю телефон. Я еще не устраивала вечеринку, а поскольку Нейт организовывал тусовки уже несколько раз, то думаю, я имею на это право. Разблокировав телефон, я смотрю на время. 19:45. Идеально. Я набираю Татум, и она берет трубку после второго гудка.

— Да-а-а?

— Тат?

— Да, крошка. Как дела?

— Вечеринка у меня дома.

Это сразу же ее воодушевляет.

— Что? Когда?

— Ты приезжай сейчас. Остальные могут прийти в любое время после 22:00. Сообщи всем.

— Я все устрою, ты же знаешь, — отвечает она.

Я представляю, как сейчас она сидит, покачиваясь на стуле в приятном волнении. Я делаю новый глоток виски и ухмыляюсь.

— До скорого.

Повесив трубку, я кручу телефон между пальцами и слушаю, как на фоне громко тикают часы. Мое дыхание становится прерывистым, поэтому я делаю глубокий вдох и закрываю глаза.

Это нереально. Ты здесь, взрослая, у себя дома. Ты дома. Здесь безопасно, здесь тепло. Это нереально.

Раз.

Два.

Три.

Четыре.

Четыре.

Четыре.

— Почему я тебе не нравлюсь? У тебя сегодня день рождения. Ты должен быть счастлив, — шепчу я злобному мальчишке в песочнице.

— Потому что ты отвратительная. Потому что ты все портишь. Потому что я чертовски тебя ненавижу.

— Это плохое слово, — тихо отвечаю я, хотя больше всего на свете хочу разрыдаться. Я сглатываю, несмотря на отказ, и все равно протягиваю мальчику свою лопату.

— Мне не нужна твоя мерзкая лопатка. Почему, черт возьми, ты думаешь, что я возьму ее после того, как ты к ней прикоснулась? Ты отвратительна.

Он поднимается на ноги и пинает песок до тех пор, пока колючие песчинки не заполняют мне глаза.

— Ай! — Я кричу, больше не в силах бороться со слезами, льющимися по моим щекам. — Зачем ты это сделал?

— Потому что я чертовски тебя ненавижу! — орет злобный мальчишка, а затем бежит обратно к маме.

Почему он ненавидел меня? Насколько я знаю, я не сделала ничего плохого. Сегодня я встретила его впервые в жизни.

— Брантли! — кричит ему женщина. — Иди сюда сейчас же.

— Эй! — кричу я, стряхивая песок с сарафана. — Тебя зовут Брантли?

— Заткнись, уродка.

— Мэдисон! — зовет меня мама с крыльца.

Она одета в бело-желтый сарафан и держит поднос с маленькими кексами в виде пиратов. Она выглядит прекрасно. Я хотела стать такой же красивой, как она. Я бегу к маме, вытирая с лица слезы. Мамочка не обрадуется, если увидит меня плачущей, а я не хочу доставлять мальчику неприятности. Я не знаю почему, он был не очень хорошим. Я должна хотеть, чтобы его наказали.

— Брантли, — говорит мама, наклоняясь ко мне и держа в руке поднос. — Это Мэдисон.

Брантли, должно быть, старше меня по меньшей мере на пару лет. На нем надета бейсбольная кепка, на лице застыло сердитое выражение. Не знаю почему, но он мне сразу понравился.

— Привет! — Я улыбаюсь, протягивая ему руку. Возможно, если бы я сразу представилась должным образом, я бы понравилась ему больше. Мама всегда говорит, что люди любят хорошие манеры. — Я Мэдисон. Это твои кексы? — Я смотрю на маму. — Это его кексы? Поэтому они синие и поэтому мне нельзя их есть?

Мама нервно смотрит на нас с Брантли.

— Мама? — спрашиваю я снова.

Она начинает ерзать — так она делает всегда, когда нервничает.

— Да, дорогая. Почему бы вам с Брантли не пойти поиграть, пока мы с Луканом не перекинемся парой слов.

Я сбита с толку. Лукан? Переведя взгляд на неизвестного человека, стоящего рядом с моей мамой, я смотрю на черные костюмные брюки, а затем поднимаю голову и обнаруживаю ледяные голубые глаза, загорелую кожу и светлые волосы. Мужчина смотрит на меня сверху вниз липким взглядом, который заставляет меня крепче прижаться к маминым ногам. Он встает передо мной на колени.

— Ну, здравствуй. Ты, должно быть, Мэдисон.

Я киваю, обхватив рукой мамино платье с оборками и прикрывая им лицо.

— Да.

— Я Лукан.

— Привет, Лукан.

Он наклоняется вперед, его глаза щурятся.

— Думаю, я буду звать тебя «Лебедь».

Я втягиваю воздух. Брантли? Какого хрена? Сейчас я хорошо помню тот эпизод. Я вижу все так, словно это было вчера, — это меня немного пугает, потому что до сегодняшнего дня я ничего не помнила. Брантли и я были знакомы? Я была на его дне рождения? Остальную часть дня я припоминаю с трудом. Очевидно, это только малая часть, потому что я смутно помню, как той ночью возвращалась домой с мамой и папой. Так что почти весь день остается темным пятном.

Может, я могла бы спросить об этом у отца.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

4

Глупая шалавая (исп.).

5

«Джо́нни Уокер» (англ. Johnnie Walker) — марка шотландского виски.