Призраки

Анастасия Мякинен (2024)

Как уже было сказано кем-то ранее: «Война не делает людей ни благородными, ни красивыми». Она врывается в жизнь внезапно, разрушает все, что было важно и дорого, забирает самых любимых… Меня зовут Алекс. Алекс Майер. Война забрала у меня все. Даже имя. И навязала свои правила игры. Чтобы выжить в этой новой реальности, я научился доверять только себе и рассчитывать на свои силы. Они воевали нация против нации. Сражались за города и ресурсы. Я воевал за то, чтобы прожить еще один день. Тогда я и представить не мог, что, только лишившись всего, что я имел и потеряв самого себя, я обрету то, что искал всю жизнь. Жалеть же теперь я могу лишь об одном — у меня было так много времени, чтобы это понять и ничтожно мало, чтобы насладиться…

Глава 4. Без суда и следствия

Жизнь Жени кардинально изменилась. Вокруг нее больше не было друзей, все курсанты казались ей на одно лицо. Да, была парочка солдат, с которыми девушка нашла общий язык, но они так и не смогли стать ее друзьями.

Учась в диверсионной школе, Женя начала курить. Сначала ее просто угостили, а затем понеслось, и запах дымящейся махорки стал неотъемлемой частью ее армейской жизни.

На тренировках девушка работала на износ. Иногда силы полностью покидали ее и, казалось, что это максимум ее физических возможностей, но на следующий день Женя вставала и как ни в чем не бывало вновь отправлялась на занятия, показывая новые превосходные результаты.

Сильная тоска по своим товарищам не давала ей покоя. Первые месяцы было сложно. Постоянно казалось, что в строю промелькнул тюрбан Аслана или послышался Лешин веселый смех, но стоило ей приглядеться, как иллюзии пропадали, и приходилось возвращаться в реальность.

Астраханская область, диверсионная школа. Февраль 1942 г.

Пройдя полосу препятствий, Женя, дрожащими руками, схватилась за винтовку. Сердце колотилось с бешеной скоростью, не давая возможности прицелиться. Пальцы замерзли и совсем не слушались. Она сделала глубокий вздох, затем выдох и стала сводить прицел с мушкой. Прогремел выстрел, второй, третий. Окончив стрельбу, Женя поднялась с земли и доложила командиру. Спустя пару минут, и остальные курсанты закончили выполнять задание. Тогда офицер оставил свой наблюдательный пункт и пошел проверять мишени.

— Так, восемь из десяти, неплохо, зачет, — произнес капитан, подойдя к одному из курсантов, затем приблизился к другому. — Семь из десяти, не сдал, — так он ходил от солдата к солдату, внимательно разглядываю каждую мишень. — Девять из десяти, молодец боец, растешь, зачет! — а дальше настала очередь Жени. — Ну, а у тебя что?

— Девять из десяти!

— Торопишь, Женька! Очень плохо, не сдала! — рассерженно произнес мужчина и направился к следующему.

— Товарищ капитан, но у него ведь так же! — воскликнула она, не скрывая возмущения.

Офицер замер, медленно повернулся к девушке и тихо, но уверенно произнес:

— Это его предел, Женя. Он никогда не выбьет десять, а ты можешь больше. Больше, чем все они вместе взятые. Не сдала — штрафной круг.

Внутри Жени все кипело от гнева и отчаяния. Она была единственной девушкой среди курсантов и не понимала, почему командир не хочет делать ей поблажки. От безвыходности она со всей силы топнула ногой, сжала кулаки и, тихо, но яростно выругавшись, вернулась на полосу препятствий.

Астраханская область, диверсионная школа. Март 1942 г.

На взлетно-посадочной полосе столпились курсанты. Они уже сложили парашюты и ждали команды, чтобы погрузиться на борт. И вот, самолет, набрав скорость, с ревом взмыл в небеса, рассекая облака своими крыльями. Поднявшись на полтора километра от земли, пилот дал разрешение, и один за другим солдаты начали выпрыгивать из кабины. В небе появились белые купола парашютов, словно лилии, распускающиеся на фоне голубого неба.

— Пошел! Пошел! — только и успевал повторять капитан.

Наступила очередь Жени. Подойдя к краю и взглянув на своих товарищей, парящих среди облаков, у нее замерло сердце. Сейчас все страхи и сомнения должны были быть оставлены позади.

— Пошла! — приказал офицер.

— Я не могу… мне страшно, — прошептала она, зажмурив глаза.

— Всем страшно, а норматив выполнять надо! Что ты за диверсант? — ответа не последовало, девушка по-прежнему стояла на месте, дрожа от страха. Терпение офицера стало заканчиваться. — Так все, возвращаемся. В рапорте так и укажешь, что боишься высоты, — раздраженно воскликнул он.

Женя прекрасно понимала, что это грозит не просто не сдачей экзаменов, а значит исключением и возвращением на фронт. Этого девушка не хотела больше, чем высоты. Собрав всю волю в кулак и закрыв глаза, она сделала решительный шаг вперед. Несколько секунд свободного падения, и вот она уже парит под куполом парашюта. Довольный капитан, наблюдавший за её полетом сверху, в этот момент гордился своей лучшей ученицей.

В тот день Женя переборола свой главный страх — страх высоты. Теперь она действительно ничего не боялась, а бесстрашный человек способен на многое, потому что он становится неуязвимым.

Астраханская область, диверсионная школа. Начало апреля 1942 г.

Подполковник Федоров стоял у столовой и всматривался в лица проходящих мимо курсантов. Наконец он увидел нужного человека.

— Женя! — мужчина подозвал девушку к себе.

Она вышла из строя и, подбежав к офицеру, поздоровалась. Тот жестом пригласил её прогуляться. Оглянувшись на товарищей, которые уже заходили в столовую, она поспешила за офицером. Они прошлись по берегу, где холодные морские волны покрывали золотистый песок, смывая только что оставленные следы солдатских сапог.

До приезда сюда Женя никогда не видела море. Оно так понравилось ей. У моря, как и у людей есть свое настроение, оно бывает мрачным и холодным, а бывает лазурным, игристым. Бывает мягким и нежным — это когда его маленькие волны пенятся и, разбиваясь о берег, ласкают ноги, осмелившиеся подойти слишком близко к холодной воды.

— Как твои успехи? — начал офицер, задумчиво смотря на водную гладь.

— Я делаю все, что в моих силах, а капитан всё равно мной недоволен! Он придирается! — воскликнула девушка, надеясь, что Константин Анатольевич встанет на её защиту, но чуда не произошло.

— Он не придирается, а делает из тебя профессионала. Скоро ты это поймёшь, — от обиды и злости Женя со всей силы пнула небольшой камушек, лежащий на берегу. Тот полетел в воду, оставляя круги на поверхности. Подполковник сделал вид, что ничего не заметил, и спокойно продолжал, — когда у тебя экзамен?

— В конце мая.

— Сдашь досрочно, — произнёс офицер, даже не повернув головы в Женину сторону.

— Почему? Ребята без меня не справляются? — воскликнула девушка.

— Справляются, — заверил её Фёдоров. — Вот, Петров недавно сержанта получил.

— Молодец! Лёшка, наверное, завидует?

— Не знаю, — равнодушно ответил подполковник. — Я давно там не был. — Вдруг он остановился и серьёзно посмотрел на девушку. От этого взгляда у неё пробежали мурашки. — Женя, я вынужден тебя огорчить, в группу Курчатова ты не вернёшься.

— Что!? Почему!? — возмутилась она.

— Ты профессионал высшего уровня, глупо растрачивать такие ресурсы. Тебя ждёт очень интересная служба, Женя, так что не переживай за Курчатова, — сказав это, он двинулся дальше. — У нас есть неофициальные агенты в НСДАП и в правительстве Германии, соответственно, все сведения, получаемые от них, неофициальные, а значит, появляются неофициальные задания, ну а для их выполнения нужны соответствующие люди. Принято решение о создании новой группы, она будет состоять из профессионалов высшего класса, таких как ты. Их будут посылать в разные точки Союза. У нас уже разработаны две операции, которые смогла бы провести только незарегистрированная группа. Ты, Женя, должна её возглавить.

Девушка застыла в немом изумлении.

— Понимаю, ты сейчас растеряна, я тебя не тороплю, — успокоил подполковник. — Сдашь экзамен через две недели, только об этом никто не должен знать, принимать буду я. После наберёшь себе группу, много людей не нужно, возьмём двоих. Выберешь кого-нибудь из тех, с кем учишься.

— Товарищ подполковник, — робко перебила Женя, наконец к ней вернулся дар речи, — а я могу отказаться?

— Не можешь. Ты уже знаешь слишком много, люди, владеющие подобной информацией, долго не живут.

— Почему именно я? Здесь много ребят, не уступающих мне по всем показателям!

— Потому что так распорядилось моё начальство, — строго произнёс подполковник, он очень не любил, когда кто-то ему перечил или задавал лишние вопросы. — На подготовку две недели. Не бойся, такие, как ты, Женя, приближают нашу победу.

С этими словами он удалился. В голове было множество вопросов, но так мало ответов. Больше всего девушка была расстроена тем, что больше никогда не увидит своих товарищей, но, как известно, приказы не обсуждаются, и Жене вновь пришлось смириться.

Волховский фронт. Начало апрель 1942 г.

После отъезда Жени, жизнь разведгруппы Никанора Ивановича уже не была прежней. Еще в начале января, сразу после нового года группу в полном составе перекинули на Волховский фронт. Там они и продолжали службу до нынешнего дня.

Дружба между Лешей и Сашей сильно пошатнулась. Больше всего Алешу раздражало то, что товарищ вовсе не сожалел о случившемся, он вел себя так, будто ничего не произошло, а может просто делал вид, что все хорошо. О, если бы Леша только мог заглянуть ему в душу, понять, что же это за человек на самом деле, когда он врет, а когда говорит правду — это было загадкой для всех.

С того рокового дня прошли долгие четыре месяца. Ночи становились короче, с каждым днем в воздухе все больше пахло весной. Вместе с зимой прочь уходили старые проблемы, и горькие воспоминания. Разум обновлялся вместе с природой.

Это утро началось как обычно. Ночью еще был мороз, но теперь все вновь начинало таять. Робкие лучи солнца пытались растопить снежные шапки деревьев. Отовсюду доносились звуки капели. Высунув голову из окопа и взглянув на небо, Аслан увидел, как с юга потянулись косяки перелетных птиц. Это верный признак, что морозы отступают.

— Шею сломаешь! — раздался голос Алеши.

— Птицы прилетают — весна приходит, — объяснил разведчик, взглянув на товарища, и вдруг заметил что-то в его руках.

— Письмо пришло, — сказал Алеша. — Для Жени.

— Дай-ка сюда! — воскликнул Аслан, выхватив бумагу из его рук.

— Ну, читай быстрее! — Алексей сгорал от нетерпения, видя, как товарищ вертит письмо в руках.

— Так я не умею по-русски, — растерянно произнес тот.

— А чего хватаешь тогда?! — раздраженно воскликнул Алеша, забрал письмо и стал громко читать — «Ответ на запрос… так-так-так,…по указанному адресу: г. Брянск пр. Ленина д.4 кв.17 гражданка Зорина М.Л. в период с 18.08.1918 по 13.01.1921 проживала одна».

— Что это? — спросил Аслан.

— Женька все отца найти пыталась… — тяжело вздохнув, ответил солдат.

Он не успел договорить, как вдруг с земли в окоп спустились Никанор Иванович с Александром. Подойдя поближе, старшина внимательно взглянул на товарищей, и, увидев письмо, поинтересовался, кому оно принадлежит.

— Это Женьке, — ответил Аслан, наивно смотря в глаза командиру, чем вызвал недовольство у Алеши.

— Почему чужие письма читаете?! — возмутился Курчатов. — Сейчас же выбросить!

— Нет, так нельзя… — попытался возразить сержант, но Никанор Иванович был не преклонен.

— Возражения? Ей оно все равно уже не понадобится! Как маленькие, честное слово! Люди с того света не возвращаются!

— Полгода почти прошло, а вы никак смириться не можете! — вмешался Саша. — Идет война, люди умирают каждый день, и это нормально, я уже говорил!

— Вот, берите пример с Петрова, он правильно говорит. Выбросите и забудьте! — приказал старшина.

— А ну, отдай мне, — Саша протянул руку, желая забрать письмо. Леша нехотя отдал ему бумагу, стараясь не пересекаться с ним взглядом. Тот смял ее и убрал за пазуху. — Молодец, а теперь свободны, оба.

Саша любил командовать. С тех пор как его повысили в звании, он совсем зазнался — так думали Аслан с Алексеем. Саша не пытался опровергнуть это и позволял товарищам тихонько завидовать его успехам.

Астраханская область, диверсионная школа. Конец апреля 1942 г.

Женя шла по коридору, поправляя пилотку, в руках девушка держала пакет документов, среди которых был спрятан пистолет. Она выглядела очень спокойно и уверено. Проходя мимо кабинетов, Женя здоровалась с некоторыми офицерами, будто они давно знакомы. Поднявшись на второй этаж, она облегченно вздохнула. Самый сложный этап был позади, оставалось лишь найти нужную дверь и совершить то, ради чего она здесь находилась. Но как только Женя позволила себе немного расслабиться, она столкнулась в дверях с одним из офицеров. Мужчина держал в руках стопку документов, которые разлетелись по всему коридору.

− Entschuldigung!¹ — воскликнул немец, принявшись собирать разбросанные бумаги.

— Nein, Sie entschuldigen mich!² — Женя опустилась на колени, чтобы помочь.

− Alles in Ordnung, machen Sie sich keine Sorgen,³ — произнес мужчина, а затем поднял голову и внимательно посмотрел на девушку. − Haben wir uns schon einmal getroffen?⁴

− Ich glaube nicht…⁵

— Konnte ich Sie in Hamburg sehen?⁶

− Nein, Sie irren sich, entschuldigen Sie,⁷ — Женя поднялась на ноги, намереваясь продолжить поиски нужного кабинета, но настойчивый офицер остановил девушку, взяв за руку.

− Warten Sie, habe ich noch eine Chance, Sie zu treffen?⁸

− Ich habe einen Verlobten,⁹ — неожиданно, даже для самой себя, проговорила Женя и в следующую секунду скрылась за дверью ближайшего кабинета, а мужчина лишь разочарованно посмотрел ей вслед.

Войдя дверь, девушка огляделась, похоже это был тот самый кабинет, который она искала. За столом сидел немец и читал какие-то документы. Увидев Женю, он отвлекся от и внимательно посмотрел на гостью, ожидая пояснений.

− Herr General, hier ist ein Paket für Sie,¹⁰ — объявила она и подошла к столу, протянув офицеру документы, но не успел он их взять, как вдруг заметил, что из-под бумаг на него направлено дуло пистолета. − Sie sind tot, Herr General.¹¹

Вдруг в дверь вошел подполковник Федоров, аплодируя девушке. Генерал тоже захлопал в ладоши.

— Молодец, Женя, экзамен сдан!

Все немцы превратились в обычных статистов, генерал в придирчивого капитана, а немецкий штаб в здание, где располагались учебные классы. Как и ожидал подполковник, Женя блестяще справилась с этим заданием, и теперь ее ждало еще одно, самое сложное испытание. Оставшись с ней один на один, Константин произнес:

— У меня есть важный разговор, предлагаю пойти в штаб.

По просьбе подполковника им выделили кабинет. Федоров вошел первым и жестом пригласил Женю присесть. По его лицу читалась глубокая серьезность, и она почувствовала, как напряжение сковывает ее.

— Держи, ознакомься, — перед девушкой лег документ. Она взяла его в руки, начала читать и с каждым предложением ее глаза расширялись от удивления.

— Что это? — ее голос дрожал от недоумения.

— Приказ, — ответил он, его тон был ровным, но в глазах мелькнула тень сожаления.

— Это не просто приказ! Это смертный приговор! — воскликнула Женя, её голос дрожал от переполняющих эмоций, а в глазах застыл неподдельный страх.

— Да, это приговор, — холодно подтвердил офицер.

— Но здесь мое имя! Я приговариваюсь к расстрелу за пособничество фашизму?! — голос сорвался на крик, сердце колотилось как бешеное.

— Если не нравится, можешь придумать другую формулировку.

— Я не понимаю… — прошептала Женя, её разум отказывался принимать происходящее. Она чувствовала, как земля уходит из-под ног, и мир вокруг рушится.

— А что здесь не понятного, Женя? — офицер стал очень серьезным, отчего обстановка накалилась еще больше. — Мы создаем неофициальную группу, на бумаге ее не существует, а это значит, что людей, которые будут работать в ней, не должно существовать. Сейчас подпишем приказ, и все, тебя нет. Завтра ты будешь на новом месте и приступишь к своим обязанностям.

— Нет… мы так не договаривались, я не хочу умирать! — возразила девушка.

— Пути назад уже нет, Женя! Я предупреждал, что отказаться ты не сможешь.

— Война закончится, группу расформируют, и что мне потом делать?

— Об этом не беспокойся. Получишь новые документы, и твои люди тоже. Так что давай, называй фамилии, составим приказы.

— Новые документы говорите… — прошептала Женя себе под нос, и в её голове тут же созрел план. — Хорошо, я согласна, но с одним условием.

Федоров, не скрывая раздражения, вскочил со стула:

— Условия она мне еще будет ставить! Если ты откажешься, тебя действительно расстреляют!

Женя, сохраняя спокойствие, продолжала:

— Я возьму в свою группу двоих ребят из разведгруппы Курчатова.

— Они не проходили обучение!

— Они не хуже любого из этих курсантов. Я ручаюсь за них. Если что-то произойдет, я сама буду нести за это ответственность.

В комнате повисла напряженная тишина. Раздраженный офицер дважды прошелся туда-сюда, взвешивая все «за» и «против». Наконец, он тяжело вздохнул и сел обратно за стол:

— Хорошо… Ты мне нужна, Женя, и ты об этом прекрасно знаешь и пользуешься. Но учти, в следующий раз твои манипуляции не сработают.

Девушка лишь ухмыльнулась в ответ. Подполковник был прав, странное везение сопровождало её с первых дней войны. Женя чувствовала это и умело использовала дары судьбы. И в этот раз она не могла упустить шанс помочь своим друзьям.

Волховский фронт. Конец апреля 1942г.

Разведчики вернулись с очередного задания, как всегда, без потерь. Всю дорогу Курчатов не переставал ворчать и ругать Алешу. Последнее время сержант все чаще стал действовать в самоволку, подвергая опасности себя и ставя под удар операцию.

— Я тебя под трибунал отдам! Тоже мне, герой нашелся! Молоко на губах не обсохло, а все туда же! Награду хочешь? Так будет… посмертно, — орал старшина, но Алексей продолжал геройствовать почти на каждом задании.

«Когда-нибудь допрыгаешься?» — однажды сказал Никанор Иванович.

Вот и в тот день солдата ждал серьезный разговор, но все были вымотаны, и старшина, махнув рукой, перенес разбирательства на потом, давая бойцам отоспаться и прийти в себя. Сержанты отправились в блиндаж и через пару минут все трое погрузились в глубокий сон.

Недалеко от окопа остановилась трехтонка. Из кабины вышел подполковник и быстрым шагом направился к блиндажу. Он все время оглядывался по сторонам, ища тех, о ком говорила Женя. Войдя в блиндаж, офицер увидел высокого мужчину, сидевшего за столом. Это был капитан Синицын. Рядом сидели два лейтенанта и наблюдали, как старший офицер рисовал на карте какие-то стрелки.

Заметив постороннего, капитан поднял голову и уже собрался выгнать вошедшего, но вдруг увидел перед собой высокопоставленного гостя. Офицер заметно напрягся и попросил лейтенантов выйти, оставшись с подполковником один на один. Федоров присел напротив Синицына, туда, где только что сидели его подчиненные, и внимательно посмотрел на карту со стрелками.

— Хороший план, если сработает, недолго вам капитаном ходить, — сделал вывод офицер.

— Какими судьбами к нам, товарищ подполковник? — поинтересовался Синицын.

Вместо ответа, Константин положил на стол два документа и жестом предложил мужчине ознакомиться с ними. Тот надел круглые очки в тонкой оправе и стал читать.

— Расстрелять?! За что, товарищ подполковник?! — воскликнул капитан, внимательно изучив приказы.

— Там все написано.

— Простите, но это полный бред! Такого не может быть, я за своих ребят ручаюсь!

— Держите себя в руках, капитан! — заметил Константин. — Трибунал вынес приговор, осталось привести его в исполнение, так что тащите сюда этих фашистских прихвостней!

— Вы меня без разведчиков оставляете!

— Ждите пополнение, — равнодушно произнес Федоров и вышел на улицу. — Где они?

— С задания вернулись, спят, — ответил Синицын, подойдя к особисту.

Мужчина ничего не сказал, а лишь махнул рукой. Из трехтонки вышли два конвоира и, спустившись в окоп, направились к соседнему блиндажу.

— Дайте им хотя бы отдохнуть, двое суток не спали! — попросил Синицын.

— Скоро выспятся, — холодно ответил Константин.

Два красноармейца бесцеремонно ворвались в блиндаж, где спокойно спали разведчики. Схватив двоих сержантов, солдаты потащили их на улицу. Саша и Леша еще не успели проснуться и плохо соображали, что происходит. Конвоиры воспользовались их растерянностью и затолкали ребят в машину. Подполковник внимательно оглядел двоих арестантов.

— Где-то я его уже видел, — заметил он, посмотрев на Петрова, но так и не вспомнив, где раньше встречал солдата, сел в машину.

Полностью прийти в себя разведчики смогли лишь сидя в кузове. Осознав плачевность ситуации, в которой они оказались, их охватила паника.

— Куда нас везут?! — воскликнул Алеша, смотря на товарища.

— Не ори! — шепотом произнес тот. — На тот свет нас везут, что не ясно?

— Но за что?!

— Хочешь сказать, за нами нет грешков? — усмехнулся Александр, но тут же вновь стал очень серьезным. — Либо твоего дружка нашли, либо Женька проговорилась.

— Ты думаешь, она жива?! — с надеждой в голосе спросил Алеша.

Я не знаю. Да и какая теперь разница, если нас больше не будет в живых?

Повисла тишина, мрачная, давящая, нарушал которую только звук работающего двигателя, но он оставался где-то на втором плане.

Какая мертвая тишина, — через несколько минут прошептал Саша.

Мертвая? Как иронично, правда? — усмехнулся Алексей, товарищ улыбнулся в ответ, и оба снова замолчали.

Сколько времени они ехали, сержанты не знали. Час, может больше. Время близилось к полудню. Дорога, идущая через лес, все никак не кончалась. Солнце изредка появлялось из-за облаков, даря арестантам немного тепла. Желая в последний раз насладиться его лучами, Алеша задрал голову и прикрыл глаза.

— Леш, ты прости меня, — послышался негромкий шепот.

— За что? — уточнил солдат, не открывая глаз.

За Петрова, за Женьку, за тебя в конце концов.

Леша продолжал смотреть на небо, но теперь лишь для того, чтобы спрятать слезы, которые вот-вот покатились бы по его щекам.

— Да заткнись ты уже! — приказал конвоир, ударив Александра прикладом в бок.

Трехтонка, переваливаясь на ухабах, медленно приближалась к аэродрому и с каждым метром сердца арестантов бились все чаще. Машина остановилась недалеко от взлетно-посадочной полосы. К подполковнику сразу подошел начальник аэродрома. Они отошли на несколько метров и несколько минут о чем-то разговаривали, разведчики, конечно, не слышали, о чем именно. Зато они успели рассмотреть самолет, на котором им предстояло совершить свой первый и последний полет.

Уладив формальности, Федоров поднялся на борт. Вслед за ним конвоиры привели арестантов. Самолет начал набирать скорость, и с каждым метром земля отдалялась все дальше. От такой головокружительной высоты, у ребят захватывало дух. Алеша с любопытством смотрел в окно, казалось, он позабыл о своей печальной участи на некоторое время и просто наслаждался полетом. Саша по-прежнему равнодушно смотрел в пол, о чем-то размышлял, может в его голове созрел план побега, а может он просто сожалел о своей непростой судьбе.

Через несколько часов самолет стал заходить на посадку на небольшой аэродром, находящийся посреди голой степи. Куда, а главное, зачем их привезли, разведчики даже не догадывались. К самолету подъехала полуторка, арестантов вновь погрузили в кузов. Подполковник опять задерживался, давая сержантам возможность осмотреться и привыкнуть к новому месту.

В воздухе пахло весной. Здесь солнце пригревало гораздо теплее, и весь снег уже растаял. До слуха доносилось пение птиц. Казалось, в этом уголке земли война просто не могла найти себе места. Пока солдаты ждали возвращения Федорова, солнце потихоньку стало опускаться за горизонт.

— Товарищ подполковник, — крикнул водитель. — Нам бы до темноты добраться, а мне еще обратно ехать!

Это заставило офицера поторопиться, и через пару минут машина с двумя арестантами мчалась по проселочной дороге, оставляя за собой клубы пыли. Бескрайние степи постепенно уступали место густым лесам, которые словно приветствовали их своим прохладным шепотом.

Астраханская область, окрестности села Тишково. Конец апреля 1942г.

Они добрались до места лишь с наступлением сумерек. Среди деревьев был спрятан небольшой дом, в окне горел свет, видно хозяева ждали гостей. Во дворе было сооружено что-то, похожее на полосу препятствий, стояли манекены для оттачивания навыков рукопашного боя, Леша видел такие в разведшколе. Полуторка остановилась прямо возле дома. Подполковник вышел из кабины.

— Ты что-нибудь понимаешь? — шепотом спросил Алеша.

— Только то, что сегодня нас вряд ли расстреляют, — ответил товарищ.

Конвоиры открыли кузов, и оба солдата, наконец, оказались на свободе. Федоров жестом приказал сержантам следовать за ним, и пошел в сторону дома. Оба растеряно переглянулись, но не решились ослушаться приказа.

Дверь оказалась не заперта. Войдя в горницу, Константин радостно произнес:

— Ну что, принимай пополнение!

Следом за ним вошли Саша с Алешей. Какого же было их удивление, когда они увидели перед собой… Женю? Но как такое возможно? Разве ее не расстреляли? В голове сразу возникла масса вопросов, ответы на которые знали только подполковник и сама Женя.

— Она все расскажет, — словно прочитав их мысли, произнес офицер. — А нам еще обратно ехать, — с этими словами он вышел на улицу.

Встав из-за стола, девушка сделала несколько шагов навстречу друзьям. Теперь они смогли внимательно ее рассмотреть. Женя изменилась. Она будто повзрослела, волосы стали еще короче, а на носу появился небольшой шрам. Он был почти не заметен, но от зоркого глаза Саши скрыть что-то было практически невозможно. Девушка была одета в советскую форму, но без опознавательных знаков.

— Как это понимать? — растерянно спросил Александр.

— Я так рада, что вы здесь… — произнесла Женя. Ее голос уже давно не был таким нежным и мягким, как они привыкли, он стал более низким и грубым.

— Мы думали, тебя расстреляли! — воскликнул Алеша.

— Так и есть, — улыбнулась Женя.

Она рассказала им про учебу в диверсионной школе, про предложение подполковника, от которого не могла отказаться и про смертный приговор. Рассказала, для чего ребят доставили сюда и что им теперь предстоит пережить. Они слушали ее с открытыми ртами, в некоторых моментах, просто не веря своим ушам. Закончив свой рассказ, Женя взглянула на друзей. Вдруг, у Алеши на глазах вновь стали наворачиваться слезы.

— А ты нас спросила, хотим ли мы в это ввязываться?! — он стал повышать голос.

— Леша, успокойся! — прервал его Александр, но его уже было не унять.

— Успокоиться?! Я не хочу умирать! Уж точно не как враг народа! Без суда и следствия. Словно какого-то преступника! — прокричав это, он выбежал из дома, хлопнув дверью. Саша с Женей молча смотрели ему вслед.

— Что это с ним? — растерянно спросила девушка, когда они остались вдвоем.

— Женя, нас привезли под конвоем непонятно куда, мы трое суток не спали, и кстати не ели почти столько же, — Саша устало откинулся на спинку стула. — Но, знаешь, он во многом прав.

— У меня не было возможности спрашивать, да и не ты ли говорил, что рано или поздно твой обман вскроется и тебя ждет высшая мера наказания? Так вот, дважды не расстреливают. Это твой шанс начать новую жизнь. Я просто хотела помочь…

— И я ценю это, Жень! Но Леша… — солдат наклонился к девушке и понизил голос. — У меня своя история, у тебя своя, не менее запутанная, а он обычный, понимаешь? Он ничего не совершал… К тому же у нас с тобой никого нет, что были мы, что нет нас, всем все равно, а его семье придет похоронка.

— Это ты ввязал нас в свою историю, и теперь чтобы выпутаться, нам всем приходится идти на жертвы. Просто его жертва, наверное, самая большая.

— Может ты и права, я во всем виноват, — еле слышно проговорил Саша, запустив обе руки в грязные волосы. — Давай поговорим обо всем завтра, мы ужасно устали.

Женя кивнула и встала из-за стола.

— Кстати, это тебе, — Саша достал из-за пазухи смятый лист бумаги и протянул девушке. — Письмо нашло своего хозяина, — с этими словами он встал, потянулся, пытаясь прогнать дикое желание спать, и поплелся на улицу.

Алеша сидел во дворе на скамейке, закрыв глаза и положа голову на руки. Александр тихо подошел сзади.

— Леш, пойдем в дом. Нужно поесть и лечь спать. Оставь свои переживания на утро, на свежую голову и сытый желудок думается лучше.

— Без суда и следствия! Как врага народа, понимаешь?! — проговорил Алеша, взглянув на товарища глазами полными отчаяния. — Моей семье так и скажут. Как они будут жить, зная, что их сын враг народа?!

Саша молча сел рядом, не спеша прерывать его монолог.

— Меня для них больше нет! Не для кого нет! Кто я теперь?!

— Призрак, — прошептал Александр. — Мы все теперь призраки.

______________________________

^{1 — Извините!}

^{2 — Нет, это Вы простите!}

^{3 — Все в порядке, не беспокойтесь.}

^{4 — Мы когда-нибудь встречались раньше?}

^{5 — Я не думаю…}

^{6 — Я мог видеть Вас в Гамбурге?}

^{7 — Нет, извините, Вы ошиблись.}

^{8 — Подождите, у меня есть шанс еще раз увидеть вас?}

^{9 — У меня есть жених.}

^{10 — Господин генерал, для Вас пакет.}

^{11 — Вы убиты, господин генерал.}