Зима наворожила

Анастасия Сергеевна Вознесенская (2024)

Женя Снегирёва — предприимчивая, доверчивая и мечтательная студентка педагогического. Каждый год она с нетерпением ждёт самого волшебного праздника, но лавиной обрушившееся предательство подрывает её веру в дружбу и любовь. Ситуация осложняется, когда перед автомобилем, движущемся к родным пенатам, появляется симпатичный, но до раздражения правильный парень. Однако новогодняя ночь способна творить чудеса, и отважная девочка с севера решает во что бы ни стало распутать клубок семейных тайн, найти в себе смелость снова открыть сердце и встретить Новый год дома, далеко за полярным кругом… «Зима наворожила» — история чистой любви, пронизанная теплом и уютом, духом доброго праздника с его огоньками и запахом мандаринов, семейными застольями и традициями. Книга придется по вкусу ценителям любовного романа в классическом его понимании, когда на первый план выходят семейные ценности, высокие моральные качества героев, всепрощение и благородство.

Глава 9

Декабрь, наполненный делами и заботами, пролетел незаметно. Женя расстраивалась, что не успела подготовить подарки, а праздничное настроение угасало с каждым днём. Обещанный Никитой снег не выпал, а Ида, поправившись, тут же уехала, и отчего-то их встречи стали редки, чего и опасалась Женя, когда думала про взрослую жизнь.

Иногда Никита всё же выгадывал время и заезжал к ней, но это было так редко, что даже с курьером из «Додо» она виделась чаще, чем с собственным парнем.

Однако сегодня был великолепный день — и Ида, и Никита приехали её встречать, а она закончила намного раньше обычного, ведь это был последний день учёбы, и все они собирались в родной город на мини-каникулы.

— Простите, я должна ответить, это мама, — отозвалась Евгения и зажала плечом мобильный: — Да, мамуля! Я только-только закончила. Не волнуйся, я уже взяла билет. Что? Ник, будь тише, — попросила она, обернувшись, и отошла в сторону. — Не выезжайте так рано! Мы ещё даже в самолёт не сели! Хорошо-хорошо! Да, напишу перед вылетом. Уже послезавтра мы вступим с тобой в Новый год! Целую!

Девушка чмокнула экран телефона и вернулась к друзьям. Как же замечательно, что их заводная троица из одного города! Всё детство они провели друг у друга в гостях. Конечно, знакомство с Никитой случилось позже, уже в школе, где он с мальчишеской непосредственностью дёргал лучшую ученицу Женю Снегирёву за густую косу и, хихикая, прятался за Идой — её лучшей подругой. Женя злилась и не любила его даже больше, чем свою учительницу по трудам, которая только и делала, что искала, к чему бы придраться: то печенье не пропеклось, то фартук сшит недостаточно хорошо, то она говорит слишком тихо, то слишком громко. Ида каждый раз стучала дневником Никите Суконову по голове, но тот лишь заливался смехом и продолжал свои мелкие пакости до тех пор, пока не перешёл в среднюю школу. А в девятом классе написал любовную записку и отправил самолётиком Жене на уроке географии, за что, конечно, получил выговор от учительницы. Женя тихо смеялась, прячась за учебником, предвкушая, как Татьяна Александровна зачитает это дурацкое признание на весь класс, но та сказала, что отдаст записку её адресату по окончании урока. Жене не хотелось забирать её, и когда она закинула рюкзак на плечо, намереваясь незаметно скрыться в шумных коридорах, её окликнули.

— Ты забыла это, — сказала Татьяна Александровна, кивнув на мятый сложенный лист, лежавший на столе перед ней. — Этот непоседа написал признание на обратной стороне теста!

Евгения хихикнула в сторону.

— Суконов — неплохой парень, но совсем, совсем легкомысленный. Нет, не его я вижу рядом с тобой, Евгеша, не его, — как-то безрадостно вздохнула порядком уставшая женщина, и озорная улыбка Жени исчезла.

— Не волнуйтесь, Татьяна Александровна, я и любовные страдания? Нет-нет, увольте! — решительно заявила она и, желая обрадовать любимую учительницу, продолжила: — Я хочу отучиться и стать педагогом, как вы!

— Никто никогда не знает, когда любовь придёт к нему, — поднявшись, сказала женщина и обняла свою лучшую ученицу за плечи. — Она не обязательно врывается в жизнь с первыми подснежниками. Чаще всего любовь застаёт врасплох посреди суматошного дня, или на автобусной остановке, или рождается из тайного взгляда…

Так случилось и с ними. Когда Женя обернулась, чтобы попросить у сидящего позади неё одноклассника ластик, тот протянул ей весь пенал, а затем их ладони соприкоснулись. Долго он держал чувства в себе, не решаясь признаться, а Женя, догадываясь, однажды угостила его обедом в столовой. Смущаясь, Никита протянул над столом руку, сжатую в кулаке, а когда развернул пальцы, она увидела на его ладони надпись ручкой: «Можешь оставить ластик и моё сердце у себя. Ты мне нравишься, Женя Снегирёва». Неподдельная улыбка озарила лицо лучшей ученицы.

— Выходит, это наше первое свидание? — спросила она, и тот просиял.

Женя потеряла из виду своих друзей. Должно быть, они решили дождаться её внизу, дабы не мешать её разговору с матерью. Оглянувшись, она зашагала к лестнице, не забыв помахать своему любимому куратору. Девушка полагала, что не сможет больше ни к кому прикипеть так же, как к Татьяне Александровне, но жизнь дарит новые знакомства, даже если об этом не просят. Её куратор — прекрасный, знающий своё дело человек. Он позволял себе говорить со студентами на равных и при этом был всегда уверен, что все его просьбы будут услышаны и проекты будут сданы вовремя. Возможно, именно поэтому в его группе редко когда случались «висяки».

— Ну что, едешь на каникулы в Муром? — весело спросил он, и Женя тихо хихикнула.

— В Мурманск, Михаил Ильич, в Мурманск!

Куратор весело махнул рукой и рассмеялся в сторону.

— У меня всегда была беда с географией и с запоминанием этих координат и прочего! Ну давай, беги, а то опоздаешь! — только Женя сделала шаг, как улыбнулась, услышав за спиной вопрос: — Это у вас-то можно как следует разглядеть Северное сияние?

— Есть такое местечко, да, — с воодушевлением ответила Женя и, снова помахав, поспешила к наверняка заждавшимся её друзьям. Но открывшееся зрелище сразило девушку. Дыхание сбилось, а высокое горло свитера начало колоть и жечь.

Жестом собственницы Ида обнимала Никиту за талию. Встав на носочки, она поцеловала его в нос, но тот тут же ответил поцелуем в губы. Ида не протестовала, обнимая его за шею, и только потом, осознав, что их могут увидеть, слегка оттолкнула парня. Никита осмотрелся, а Женя, приложив ладонь к преданному сердцу, шагнула назад и спряталась за стену.

— Ты что творишь? — возмутилась Ида, и Женя снова высунула голову. — А если бы она увидела?

— Ну и пусть. Больше не было бы причин скрывать наши чувства! Ты же не захотела ей обо всём рассказать ещё тогда, в кафе.

— Ты вообще в своём уме? Как об этом можно рассказать? Если бы я была на её месте, то выдернула бы разлучнице все волосы! Нам обоим нужно молчать. Ты хорошо меня понял?

— О, как мне это надоело, знала бы ты! — Никита закинул голову назад, словно просил небеса избавить его от надоедливой девчонки. — «Ник, давай на выходных сходим в театр, Ник, ты же знаешь, что я расстраиваюсь, когда ты даришь мне жёлтые цветы. Ник, ты ешь вредную еду», — передразнил он и, посмотрев на хихикающую Иду, ухмыльнулся: — Терпеть не могу её театры и безвкусные тефтели на пару! А ещё эта курица совсем не понимает намёков! Ну скажи мне на милость, к чему дарят жёлтые цветы?

Ида разразилась таким неприятно-скрипучим смехом, что у Жени зазвенело в ушах, и она чувствовала, как поднялось давление. «Где-то двести на триста!» — с негодующим нервным смешком подумала она и села на корточки к стене.

— Эй, ты в порядке? — спросил женский голос, и среди мелькающих мушек перед глазами Женя узнала Юанну. — Ты вся красная!

— Хорошо, что не белая, — с придыханием ответила Женя и поднялась на ноги.

Женя с трудом подавляла в себе желание расплакаться и глотала горькие, как зелень одуванчика, слёзы. С большей радостью она приняла бы от него букетик полевых цветов вместо куста жёлтых хризантем, которые он любил дарить. Однако это оказалось самой настоящей издёвкой, и он просто мечтал от неё поскорее отделаться. Ладно, но было бы честнее во всём признаться вместо того, чтобы держать её за дуру. Осмелев от вскипающей внутри злости, из-за которой стало невыносимо душно, Женя с улыбкой вышла к ним, расстегнув куртку.

— О, а мы тебя уже заждались! — весело воскликнул Никита.

— И правда. Где ты так долго ходила? И потом, тебе не холодно? — спросила Ида, глядя на внешний вид подруги.

— Ну вы и неженки! Быстро же вы привыкли к московскому климату! — отозвалась Женя, стараясь не смотреть на двух предателей. Ида лишь недоверчиво пожала плечами и получше укуталась в шарф.

Но уже в аэропорту их ждал пренеприятнейший сюрприз: из-за плохих погодных условий их рейс был отменен. Женя, заметно расстроенная, уселась на пустующее место в зале ожидания.

— Я обещала встретить этот Новый год с мамой, — загрустила она, обводя заплаканными глазами присутствующих.

— Ладно, не ной, — нахмурил брови Никита. — Возможно, завтра получится улететь.

Женя изнемогала от желания как следует ударить его, чтобы тот заткнулся. Все отлично знали, что на завтра свободных билетов нет. Или сегодня, или уже в новом году. И заодно ей горячо хотелось отвесить пощёчину его неутомимой избраннице, чтобы стереть эту самодовольную ухмылку с её лица. И как она могла не видеть незаинтересованность своего парня, его явное пренебрежение и нежелание быть с ней? Когда Ида положила ладони на его плечи, тот так странно посмотрел на неё, что Женя брезгливо поджала губы.

— В конце концов встретим его здесь, — сказала Ида, отстранившись.

Ида — хороший пример человека, который не слишком близок со своими родными, и потому его не особенно печалит невозможность встретиться со своей семьёй в канун Нового года.

— Одна в праздничную ночь ты точно не останешься! — не выдержала Женя, как тут же прикусила язык.

— Не поняла… — повернулась к ней Ида.

— Я имела в виду, что в любом случае мы есть друг у друга, — преодолев себя, сказала Женя и поднялась, дабы не выдать осуждение, которое читалось на её лице. — Мне нужно позвонить.

— Ну вот опять! — всплеснула руками Ида, а Никита закатил глаза, давая понять, как ему осточертели все Женины выходки.

Шмыгнув носом, Женя решила набрать тёте, отдавая себе отчёт — из этого вряд ли выйдет что-то хорошее.

— Слушаю тебя, Евгения, — послышался родной голос в трубке. А ещё звенела посуда, шум в раковине от струи воды и знакомые напевы из предпраздничных программ. Сейчас все отзвуки слышались девушке явственней. — Ну как ты? Давненько же мы не общались.

Женя не знала с чего начать и потому выпалила на одном дыхании:

— Я в беде.

Услышала свои слова эхом в трубке, и по коже невольно пробежали мурашки.

— Что случилось? — строго, почти требовательно спросила тётя, и эти слова показались такими громкими на фоне включенной в кухне воды. Девушка знала, что тётя сильно любит свою племянницу. И теперь наверняка она бросила резать оливье и встревожилась.

Характеры её тёти и мамы разнились настолько, что никто бы ни за что не догадался, что они сёстры. Лишь в одном они были схожи — обе волновались за членов семьи больше, чем за себя.

— Я не успеваю к маме! И буду вынуждена встречать Новый год с двумя предателями! — не сдержалась Женя и с силой хлопнула себе ладонью по губам.

В трубке повисла тишина, и девушка даже взглянула на экран — не сбросила ли тетя звонок, едва услышав про свою сестру, но нет, женщина молчала в трубку.

— Тётя? — позвала её Женя, и та откашлялась.

— Ты попадёшь домой, дорогая. Приезжай ко мне, и всё поймёшь.

— А мои… — девушка обернулась, глядя на беспечную парочку, и не могла подобрать слова. Так и не сумев пересилить себя, чтобы назвать тех друзьями, она тяжело вздохнула.

— А вот это уже сама решай, — ответила женщина. — Давай, мне нужно готовиться.

Женя опешила. В нерешимости она вернулась, а потом сорвалась с места.

— Эй, ты куда? — окликнула её Ида.

— В Мурманск, — на ходу ответила Женя, как вдруг Никита догнал её, остановив за руку.

— Что ты придумала?

— Руку убери, — тихо процедила та, и парень в недоумении отпустил её.