За последним порогом. Цена жизни. Книга 2

Андрей Стоев (2025)

Вторая часть завершающей книги цикла, в которой герой, наконец, находит ответы на все вопросы и узнаёт, кто и зачем много лет пытался управлять его жизнью.

Глава 2

Зал, причём немаленький, был полон.

— Надо же, человек двести пришло, — с удивлением сообщила Лена, незаметно приоткрыв дверь и посмотрев в щёлку. — Приглашений-то мы много разослали, но я даже не ожидала, что столько откликнется. Ещё несколько минут подождём и выходим.

Росомаха нервно вздохнул.

— Страшно? — с улыбкой посмотрела на него Лена.

— Мне уже давно ничего не страшно, баронесса, — снова вздохнув, ответил Росомаха. — Но я действительно немного волнуюсь.

— Не волнуйтесь, говорить буду я, — успокоила она его. — Просто делайте лицо значительное, но в то же время доброжелательное. Больше от вас, скорее всего, ничего и не потребуется. А если к вам всё-таки кто-то обратится, изображайте добродушную улыбку и отвечайте общими фразами.

Росомаха опять вздохнул.

— И всё же, баронесса — вы действительно уверены, что заказы у нас будут?

— У вас есть какой-то повод для сомнений? — удивилась она.

— Ну, какого-то определённого повода нет, — замялся Росомаха. — Просто барон как-то рассказывал мне о создании модного дома, и там существенную роль играли разные выставки, показы, публикации в журналах, наём знаменитостей для рекламы. У нас ничего этого нет, даже вывески нет, просто бронзовая табличка у двери. Это рассказ барона был неточным, или мы действуем неправильно?

— Ни то ни другое, — отозвалась Лена. — Просто это разные вещи. Кеннер рассказал вам, как обычному человеку создать свой модный дом и продавать вещи дорого. Но Арди — это не купец Моськин. Нам ни к чему услуги актрисок-скандалисток, наше имя и так всем прекрасно известно. Мы можем позволить себе продавать наши изделия не просто дорого, а немыслимо дорого, а здесь уже надо действовать по-другому. Нам нельзя давать рекламу, потому что реклама — это признак массового производства, для которого необходимо привлекать покупателей. Наша репутация как производителя уникальных изделий от такого сразу же рухнет. Поэтому никакой рекламы, никаких показов, и бронзовая табличка вместо вывески. Наши платья вообще нельзя будет просто прийти и купить, мы будем принимать заказчиц только по рекомендации.

— И вы полагаете, что это будет работать? — с сомнением спросил он.

— Вы удивитесь, Росомаха, — улыбнулась Лена. — Однако нам уже пора, пойдёмте.

Гостей и в самом деле пришло неожиданно много. Собственно, Лена всех их знала — если и не лично, то как минимум в лицо. Случайных людей здесь не было — главы семейств с жёнами, Матери родов, — в общем, весь Золотой раздел дворянского реестра и Книга Родов в придачу. Лена издалека помахала рукой улыбнувшейся ей Алине и решительно двинулась к небольшому подиуму, вежливо раскланиваясь со встречными. Росомаха двигался за ней, фонтанируя эмоциями смущения и неуверенности. Лена грустно вздохнула про себя — впрочем, чего ещё можно было ждать от человека, который чуть ли не в первый раз выбрался из леса, и сразу в высшее общество? Вряд ли кто-то на его месте чувствовал бы себя комфортно.

— Дамы и господа! — объявила Лена с подиума, подавая знак струнному квартету, который немедленно опустил смычки. — Семейство Арди радо приветствовать вас у нас в гостях. Вряд ли кто-то из присутствующих не знает меня, но всё же позвольте мне представиться: моё имя Лена Менцева-Арди, и я жена главы семейства Кеннера Арди. Позвольте также представить нашего партнёра Росомаху, старейшину племени Вербы, — (Росомаха неловко поклонился). — Все присутствующие здесь дамы, без сомнения, знают, что такое паутинный шёлк…

— Мужья тоже знают, госпожа Лена, — послышался голос из зала. — Счета ведь приходят нам.

В зале послышался смех.

— Вы же знали, на что шли, когда женились, господин Любим, — отшутилась Лена. — А если не знали, то считайте это платой за наивность.

Теперь заулыбались и женщины.

«Удачно он влез! — подумала Лена. — Хорошо разрядил атмосферу, а то пришлось бы самой придумывать какую-нибудь шутку».

— Так вот, дамы и господа, — продолжала Лена, — специализацией племени Вербы является как раз производство паутинного шёлка. Их шёлк — лучший! Не буду рассказывать вам, как мы шли к созданию модного дома, но в конце концов мы с Вербой решили работать вместе. И у нас сразу же возник вопрос: а как же именно мы будем работать? Стоит ли нам становиться просто ещё одним модным домом? У нас их достаточно, они в целом неплохи, и присутствующим дамам прекрасно известны. И мужьям, конечно, господин Любим, их счета тоже запоминаются.

Зал опять вежливо посмеялся.

— Мы решили, что нам это не подходит. Семейство Арди известно своими неординарными изделиями, и опускаться до массового производства мы не хотим. Не сочтите за снобизм, но соперничать с простолюдинами за клиентов — это всё-таки не уровень нашего семейства. Уровень нашего семейства — это уникальные вещи, изготовленные в единственном экземпляре для каждого заказчика.

— Однако заявленные цены заставляют задуматься, — ещё один голос из зала, на этот раз женский.

— От десяти до двадцати тысяч гривен за платье, — кивнула Лена. — Вы правы, госпожа Снежана, это действительно очень дорого. Но, во-первых, в эту цену входит комплект артефактных украшений. Если заказчица предпочтёт носить платье со своими драгоценностями, то оно обойдётся гораздо дешевле, тысяч в пять-семь. А во-вторых, давайте посмотрим, как будет происходить процесс создания вашего платья, чтобы понять, чем обусловлена такая цена. Сначала к вам приедет наш кутюрье, чтобы обсудить ваши пожелания. Он также познакомится с вашим гардеробом и драгоценностями, чтобы лучше понять ваши предпочтения. Через некоторое время вы встретитесь снова, чтобы обсудить эскизы предложенных фасонов. Будут сшиты несколько пробных платьев из обычного шёлка, чтобы помочь с выбором из нескольких фасонов. После того как выбор окончательно сделан, мастера-рифы начинают работу над вашими драгоценностями, а портнихи модного дома шьют так называемое примерочное платье из специальным образом обработанного шёлка, который по своим свойствам похож на паутинный. Это платье уже точно подгоняется по фигуре, чтобы оно идеально на вас сидело, и хорошо подчёркивало то, что надо подчеркнуть. Обратите внимание на ряд манекенов слева — три платья с левой стороны — это мои пробные платья, а крайнее справа — примерочное. Ряд манекенов справа — это четыре пробных и примерочное платье сиятельной Милославы Арди. Мы с матерью послужили, так сказать, подопытными кроликами для отработки процесса.

— Лена, а вам не нужны ещё кролики? — спросила Влада Хомская с улыбкой.

— Пока нет, Влада, — засмеялась Лена. — Но если понадобятся, я обязательно о тебе вспомню.

Возле манекенов столпились женщины, внимательно рассматривая платья и щупая ткань. Мужья стояли в стороне с видом покорности судьбе.

— Позвольте мне продолжить, дамы и господа. После того как примерочное платье полностью готово, мастерицы племени Вербы начинают ткать по нему ваше платье. Оно ткётся сразу целиком и не содержит швов, за исключением декоративных или тех, которые формируют складки. Все узоры также вытканы вручную — например, если вы обратите внимание на узор из золотых желудей на подоле моего платья, то увидите, что все они чуть разные, а нити подобраны так, что создаётся впечатление, будто жёлуди немного выступают над тканью. В ткань вплетаются также дополнительные металлические нити для придания платью артефактных свойств. Правда, довольно слабых — немного добавлять комфорта, немного убирать усталость…

Дамы оживлённо переговаривались и ахали.

— Госпожа Лена, а что происходит потом с этими пробными платьями?

— Они также передаются заказчице, — ответила она. — Именно пробные платья, конечно, мало на что годятся, хотя в них вполне можно принять друзей или даже съездить в театр, а вот примерочное можно надеть и на ответственный приём. Как видите, оно пошито как раз на уровне хорошего модного дома.

— А у вас уже есть заказчики?

Когда раздался этот вопрос, разговоры немедленно стихли, и все с любопытством уставились на Лену. Она мысленно усмехнулась — до чего же люди всё-таки предсказуемы.

— Наш первый заказчик — княгиня Радмила, — с достоинством ответила Лена. — Второе и третье места в очереди также зарезервированы — я имела честь пригласить в гости императрицу Марию и герцогиню Баварскую Альму, и уже на следующей неделе её величество и её высочество к нам прибудут. Они также выразили интерес к приобретению наших платьев. У нас есть ещё несколько заказчиц, но здесь я, с вашего разрешения, обойдусь без имён. Однако очередь пока невелика, и если вы поспешите, то кто-то из наших кутюрье сможет заняться вами уже через три месяца.

На этом все вопросы как-то разом закончились, и Лена сумела, наконец, на несколько минут исчезнуть, чтобы немного отойти от напряжения.

— А знаете, Росомаха, — немного нервно засмеялась она, — я, пожалуй, неправильно вам сказала — мы ведь на самом деле тоже рекламируемся. Только нас рекламирует не певичка, а императрица, и рассказываем мы об этом не всему свету, а нашим будущим заказчицам.

— Я заметил, что ваше упоминание императрицы произвело очень сильное впечатление, — кивнул тот. — Вы действительно с ней знакомы?

— Действительно знакома, и она действительно скоро приедет к нам в гости, — кивнула Лена. — Нужно быть полным безумцем, чтобы врать о таких вещах. Но, сказать откровенно, заслуга здесь принадлежит в основном моему мужу — сама по себе я мало кому интересна.

— Барон меня часто удивляет, — признался Росомаха. — Как оказалось, я очень слабо представлял себе возможности баронов.

— Ничего удивительного, — усмехнулась Лена. — Кеннер и меня часто удивляет. Ну ладно, я должна остаться, а вы уже можете идти. Хотя, если хотите, можете ещё погулять здесь, пообщаться.

— Ох, нет, — содрогнулся тот. — Я лучше пойду.

— Идите, Росомаха, — кивнула она. — Я тоже пойду, хозяйка приёма не может пропадать надолго.

Она выскользнула из-за колонны и двинулась обратно в зал, то и дело останавливаясь, чтобы перекинуться словом со знакомыми.

— Лена, здравствуй, — приветливо улыбнулась ей Алина Тирина. — Прекрасно выступила и отлично держалась.

— Спасибо, Лина, — с чувством ответила Лена. — Я здорово волновалась, всё-таки у меня маловато опыта выступлений. Обычно я прячусь за Кеннером.

— У тебя тоже неплохо получается, — одобрительно сказала та. — А насчёт императрицы — это правда?

— Я же не сумасшедшая, чтобы о таком врать.

— В самом деле, — покивала Алина. — Высоко летает Кеннер, как бы не упал.

— Ох, не говори, Лина, сама постоянно этого боюсь. Вообще не понимаю, как у него всё это получается.

— Да я и с тобой тоже не всё понимаю, — усмехнулась Алина. — Мне казалось, что я тебя уже достаточно хорошо знаю, и вдруг такая неожиданность. Когда ты начала интересоваться пошивом платьев?

— Если семейству потребуются птички, я начну чирикать, — пожала плечами Лена. — Не смотри на меня таким взглядом, это Кеннер так всегда говорит.

— Про тебя?

— Нет, про себя.

— Ах, Кеннер, Кеннер, — вздохнула Алина. — Ты бы только знала, как я себя ругаю, что проспала развилку.

— Какую развилку? — не поняла Лена.

— Есть такие моменты, когда твои действия могут круто поменять всю твою жизнь. Для меня развилка была, когда Ольга выгнала Милославу, а Путята Хомский её не принял. У меня была мысль позвать её в род, но я решила так: придёт и попросится — приму, а если не попросится, то пусть живёт как хочет. Я просто не обратила внимания, что для меня это грандиозная развилка, хотя её вполне можно было заметить. Кеннер мог бы стать первым в истории Отцом рода. И если он сумел превратить обычную семью из трёх человек в то, что вы есть сейчас, то я даже не могу себе представить, чего он добился бы во главе сильного рода.

— Не могу сказать, что я этим сильно опечалена, — кисло усмехнулась Лена. — Если бы ты взяла их в род, то Кеннер был бы сейчас мужем Анеты, а заодно спал со всеми твоими девицами, ну а я была бы простой мещанкой.

— Да, ты права, тебе об этом жалеть не стоит, — засмеялась Алина. — Знаешь, вот я тебя послушала и тоже захотела заказать себе такое платье.

— Только не тяни с этим, — серьёзно посоветовала Лена. — Очередь не является секретной, каждая заказчица знает, кто перед ней. У меня просто не будет возможности протолкнуть кого-то без очереди.

— Хорошо, — кивнула та. — Кстати, чуть не забыла тебе сказать: Драгана прислала новое письмо.

— Да? — обрадовалась Лена. — Расскажи.

— Ну, она сейчас у ханьцев, постигает учение Будды в монастыре. Но пишет, что ей, похоже, придётся уехать, она там немного повздорила с местными.

— Слово «немного» мне кажется здесь лишним, — заметила Лена.

— Так и есть, оно лишнее, — усмехнулась Алина. — Её там сильно оскорбил один чиновник, назвал белой мартышкой, и ещё как-то. В общем, в процессе обсуждения мартышек чиновник скончался. Пользуясь терминологией Ганы, немного скончался.

— Это она здорово отчудила, — покачала головой Лена.

— Нет, это она только начала чудить, — засмеялась Алина. — Потом её вызвал губернатор провинции и потребовал, чтобы она в качестве искупления вины согласилась служить ему десять лет, а иначе пойдёт в тюрьму. Слово за слово, и губернатор тоже немного помер — Драгана у нас девушка горячая.

— Ничего себе, — ошарашенно заметила Лена. — И что теперь?

— Теперь с ней придётся разбираться императору, но если и император скончается, то это выйдет уже полное безобразие, так что она собралась уезжать.

* * *

— Я этого ждал, — сказал Родник Мудрости, неторопливо отхлебнув чая из своей любимой чашки с выщербленным краем.

Возможно, он вовсе и не был Родником Мудрости. Драгана именно так поняла довольно сложное имя, но вполне допускала, что перевела его неправильно — её уровень знакомства с ханьскими диалектами оставлял желать лучшего. Старый монах её, однако, не поправлял, но всегда добродушно улыбался, когда она называла его Родником, и она всё больше убеждалась, что с переводом вышло всё-таки что-то не то.

— Чего ждал? — непонимающе посмотрела на него Драгана.

— Тебе давно пора было идти дальше, но ты слишком с этим затянула. Никак не можешь расстаться со своим мальчиком?

Драгана промычала что-то невразумительное.

— Небесному дракону это надоело, и он подтолкнул тебя, — несколько туманно заявил Родник. — И ты должна радоваться, что он сделал это так нежно. Он редко церемонится со смертными.

— Покойный губернатор, да и тот чиновник, вряд ли согласились бы с тобой насчёт «нежно», — заметила Драгана, отпив крохотный глоток из своей чашки.

— Они были ничтожны, — небрежно отмахнулся тот. — И для Величайшего значили меньше, чем пыль. Они просто оказались рядом с тобой, и он использовал их, чтобы заставить тебя двигаться. Собственно, это то единственное, чем они оказались полезными миру.

— И чем же я менее ничтожна, чем они? — скептически хмыкнула Драгана.

— Этого не объяснить в двух словах, а ты всегда спешишь, — улыбнулся Родник.

— Куда спешить? — махнула рукой она. — Император ещё не скоро пришлёт войска.

— Сначала он пришлёт не войска, а чиновника, который расследует дело и решит, объявлять ли тебя преступницей.

— Тем более времени полно, — кивнула Драгана.

— Однако тебе всё равно лучше уехать, — серьёзно сказал тот. — Даже император не хочет связываться с такой, как ты, и если ты уедешь, он с облегчением закроет это дело, объявив, что виновная скрылась от наказания за границей. Но если ты останешься, то император будет обязан что-то предпринять, чтобы не потерять лицо, и этого чего-то ты можешь и не вынести. Ты не всесильна.

— Я это понимаю, — не стала спорить она. — Вот только куда мне лучше уехать? Обратно в Индию я не хочу, мне она как-то не показалась. Жара, антисанитария, да и обычаи местные мне не очень понравились.

— Понимаю тебя, — согласился Родник. — В Индии всё слишком, они ни в чём не знают меры. Ехать на острова тебе тоже не советую — приятных мест там мало, зато много разных болезней и паразитов. Племена довольно примитивны, хватает и людоедов.

— Меня непросто съесть, — хмыкнула Драгана.

— Зато это хорошо показывает уровень культуры. Вряд ли ты найдёшь там что-то интересное для себя. Так, что у нас ещё? — задумался он. — Ещё есть Тибет, например.

— Горы… — поморщившись, заметила Драгана.

— Там живёт далай-лама, — объяснил Родник. — Принято считать, что именно там и есть самый высокий уровень духовной культуры.

— Но ты так не считаешь, — утвердительно сказала она.

— Я так не считаю, — подтвердил он. — Но всё равно ты могла бы там многое почерпнуть.

— В горы не хочу, — вздохнула Драгана. — Надоели мне горы, вот прямо до смерти.

— Тогда остаётся только Нихон.

— А ты можешь что-нибудь рассказать о Нихоне?

— Жители его глупы, жадны, трусливы и склонны к грабежам.

— Они про себя тоже так думают? — с любопытством спросила Драгана.

— Нет, они так думают о нас, — тонко улыбнулся Родник. — Но если ты уедешь в Нихон, здесь тебя постараются забыть как можно скорее. Убийство губернатора нихонцы поставят тебе в заслугу, так что никто даже и не станет сообщать им деталей твоего дела.

— Поеду в Нихон, — согласилась Драгана. — У меня подруга там была, рассказывала, что место интересное, придурков много. Ну да ладно, боги с ним, с Нихоном этим — ты же собирался что-то мне объяснить? Открой же скорее кран родника своей мудрости!

Родник тихонько засмеялся — впрочем, разговоры с Драганой всегда приводили его в хорошее расположение духа. Чем-то его безмерно забавляла его иноземная ученица — которая, впрочем, не особо воспринимала его как наставника, чем резко выделялась на фоне других учеников, безропотно бегающих по мелким поручениям.

— Хорошо, объясню, — сказал он отсмеявшись. — Мы говорили о Небесном драконе…

— А кстати, давно хотела спросить, — вспомнила вдруг Драгана, — ваш Небесный дракон — это мужчина или женщина?

— Что? — растерялся Родник.^[1]

— У нас его представляют женщиной, ну, то есть самкой, — объяснила она. — Госпожа Рассвета, вечно Летящая-в-ночь, и всё такое.

— Белые варвары, похоже, очень озабочены половым вопросом, — в полном изумлении заметил тот, покачивая головой. — Даже Небесного дракона в самки записали…

— Ну, не то чтобы так уж озабочены, — хмыкнула Драгана, — чисто формально же записали. Хотя, если подумать, есть же ещё и Сила. Может, у них там действительно шпили-вили космического масштаба.

— Может, тебе стоит прихватить с собой своего мальчика? — заботливо предложил Родник. — Тебе одной, наверное, трудно будет терпеть.

— И куда я его потом дену — так и буду за собой таскать? — хмуро возразила Драгана. — Найду другого, а не найду, так и ладно.

— Просто поразительно, как много ты дала мне для понимания своих соплеменников, — глубокомысленно заметил Родник.

— Для ложного понимания, — недовольно уточнила она.

— Чтобы достичь истинного понимания, приходится отталкиваться от ложных, — пожал плечами Родник. — Да и есть ли здесь вообще какая-то истина? Однако ты опять меня отвлекла. Так вот, для Небесного дракона все мы слишком ничтожны, и он не обращает внимания на нас по отдельности. Мы неважны. Знаешь ли ты, что такое молекула?

— У нас женщины изучают не только домоводство и игру на лютне, — язвительно ответила Драгана. — Все учатся в школе, а многие даже в университете.

— Вы, белые, всё-таки дикари, — вздохнул Родник. — Но я начал этот рассказ не для того, чтобы осуждать чужие обычаи. Так вот, воздух в этой комнате состоит из молекул, каждая из которых хаотически движется. Их движение невозможно предсказать, но при этом мы с абсолютной точностью можем предсказать поведение газа в целом.

— Ты сейчас намекаешь на то, что люди все разные и обладают свободой воли, но при этом мы можем предсказывать поведение достаточно большой совокупности людей?

— Не только предсказывать, но и управлять, — кивнул Родник. — И ты знаешь, что-то наводит меня на мысль о том, что ты знакома с этим не только теоретически.

Драгана усмехнулась и промолчала.

— Повелитель Небес не интересуется отдельными людьми, — продолжил Родник, не дождавшись ответа. — И даже отдельные государства для него слишком мелки, но, возможно, Величайший краем глаза присматривает за планетной общностью людей. В целом мы его мало интересуем — он обратит на нас внимание, если мы сумеем подняться до чего-то большего, а если деградируем или самоуничтожимся в процессе, то Вселенная без нас не обеднеет.

— У нас тоже есть похожие воззрения, — кивнула Драгана. — Впрочем, есть и отличающиеся. Поскольку Госпожа не считает нужным делиться с нами своими мечтами и планами, мы можем только гадать о её целях.

Родник задумчиво покивал соглашаясь.

— Но люди — не молекулы, — продолжил он. — Все молекулы одинаковые, а люди очень разные, и иногда среди нас появляются те, кто мог бы и желает пойти дальше. И тогда Повелитель Небес обращает на них свой взгляд. От того, кто способен пройти Путь, он не терпит равнодушия и лени — такая способность слишком важна для мира, и если такой человек останавливается, то Величайший заставляет его идти дальше. И чем дальше человек сумел пройти по Пути, тем внимательней Небесный дракон за ним наблюдает и тем большего от него требует.

— И чем такие, как мы, важны для мира? — с кислым видом спросила Драгана.

— Кто может это знать точно? — пожал плечами Родник. — Но мы верим, что Повелителя ждут другие миры, и он должен лететь дальше. Но, прежде чем он покинет нас, он обязан передать ответственность за Вселенную кому-то достойному.

— Ответственность за Вселенную — это как раз то, чего мне остро недостаёт, — пробормотала она. — То есть ты считаешь, что эта история с чиновником и губернатором произошла вовсе не случайно?

— В мире вообще очень мало случайного, — пожал плечами тот. — Может, даже совсем ничего нет. Но в любом случае, именно эта история случайной определённо не была. Ни чиновник, ни губернатор не вели себя так, как они должны были бы себя вести. Если посмотреть внимательнее, то легко заметить, что они как будто нарочно тебя провоцировали.

— А если я проигнорирую это послание и останусь на месте?

— Тогда он поторопит тебя опять, и на этот раз гораздо грубее.

— А если я всё равно останусь на месте…

–… то в конце концов умрёшь, — жёстко сказал Родник. — Ты сама выбрала этот путь, и свернуть с него уже не получится. Ты или дойдёшь до конца, или погибнешь. Тот, на кого упал взгляд дракона, жить спокойно уже не будет.

Примечания

1

Здесь стоит вспомнить, что в китайском языке полностью отсутствует понятие рода. Если, к примеру, в английском можно понять род хотя бы по местоимению, то в китайском это невозможно.