Развод. Больше тебя не жду

Анна Измайлова (2024)

— Ничего, говоришь? Ты думаешь, я поверю в эту сказку? — он бросил пальто на стул и оскалился, словно зверь, готовый напасть. — Ты считаешь меня идиотом? — Я никогда бы тебе не изменила, Саша, — я пыталась говорить спокойно, но голос предательски дрожал. — Никогда. Он усмехнулся, криво и злобно, словно наслаждался тем, как я оправдывалась. — Даже если бы и изменила, тебе конец. Ты понимаешь? У тебя ничего нет. Этот дом — мой. Всё, что у нас есть — моё. Я легко оставлю тебя ни с чем, и ребенка тоже заберу. Я так устрою, что в суде ты будешь выглядеть хуже пьяницы. Тебе никто не поверит. Безработная, сидящая у меня на шее… — Он подошел ко мне вплотную, и мне стало страшно. — Хочешь потерять дочь? Тогда продолжай в том же духе.

Глава 8

Саша, явно недовольный тем, что его хвалили за чужой подарок, сразу попытался сохранить лицо:

— Ну, вообще-то, я уже купил машину, просто она сейчас у мастера. Техническое обслуживание проходит и летние колёса на зимние надо поменять.

Один из мужчин за столом, внимательно слушая, усмехнулся и сказал:

— Саша, осень только началась, у нас ещё долго будет тепло. Зимние колёса пока не нужны.

Саша, не моргнув, продолжил:

— Мои можно, они на липучке. Универсальные, можно хоть сейчас.

Но всем, кто находился в комнате, было очевидно, что он просто врал, пытаясь выкрутиться. Неловкость повисла в воздухе, но никто больше не стал задавать вопросов.

Когда Саша начал неуклюже оправдываться о несуществующей машине и зимних шинах, я поймала себя на мысли: неужели он способен подарить машину только ради того, чтобы выглядеть в глазах окружающих примерным мужчиной? Он был готов врать, придумывать истории, лишь бы сохранить образ перед друзьями.

Эта мысль оставила во мне горечь. Казалось, что для него важнее то, что о нём думают другие, чем то, что происходит в нашей семье на самом деле.

Вечер тянулся бесконечно. Гости засиделись до поздней ночи, шум стоял невыносимый, а Саша, как обычно, увлечённо рассказывал о своих невероятных"достижениях"на работе. Он с восторгом вещал о том, какой он молодец, какой умный, смелый и решительный, словно был центром вселенной. Весь разговор вращался вокруг его успехов и геройских поступков, но меня всё это просто невероятно раздражало.

Я сидела отдельно от всех, словно наблюдая за всем этим снаружи, крутя бокал с вином в руках. Вино, кстати, я так и не отпила. Мне просто не хотелось участвовать в этом фарсе. Каждое слово Саши было лишено смысла для меня — пустые, самовосхваляющие бредни, которые не имели никакого отношения к нашей реальной жизни.

Постепенно все вокруг начали пьянеть. Их разговоры становились всё громче, смех — всё более неестественным и безудержным. С каждым новым тостом и криком ощущала, как я всё больше отдаляюсь. Это был какой-то чужой мир, где мне не было места.

Я еле дождалась, пока гости начали разъезжаться. Каждый прощался долго, словно не хотел уходить, и последнего из друзей пришлось буквально выпроваживать — он не стоял на ногах и пытался обнять всех, кто попадался ему на пути.

Саша тоже выглядел уставшим, но довольным собой, и, как только последний гость сел в такси, он тут же направился в спальню.

Он даже не удосужился снять одежду, просто рухнул на кровать прямо в том, в чём был. Раньше я бы подошла к нему, помогла снять пиджак, разулась бы, уложила поудобнее. Но теперь мне стало просто противно даже думать о том, чтобы прикоснуться к нему. Я не помнила, когда мы вообще в последний раз касались друг друга — физически и эмоционально.

***

На следующий день, когда Саша вернулся домой, я увидела его за рулём старенькой вишнёвой машины, которая чем-то напоминала Матиз. Это было странно — ещё вчера он рассказывал, что его новая машина находится у мастера, а теперь приехал на этом крохотном, поношенном авто.

Саша вошёл в дом с привычным раздражённым видом, бросил ключи от старенькой вишнёвой машины на стол и сказал:

— Вот, на этом будешь ездить. А про машину, которую тебе отец подарил, забудь. Не позорь меня перед знакомыми.

Я застыла, ошеломлённая его словами. Это было даже не просьба, а прямой приказ, как будто я должна была стыдиться того, что мой отец сделал для меня. Меня обдало холодом от его безразличия и того, как легко он пытался контролировать каждый аспект моей жизни.

— С чего это? — спросила я.

— Потому что я так сказал.

Я взяла ключи со стола, больше из интереса, чем с каким-то конкретным намерением. Мне было интересно, что это за машина, которую он решил мне навязать, и почему он так унижает меня, отвергая подарок моего отца. Вышла на улицу, села за руль этой старенькой вишнёвой машины и повернула ключ в замке зажигания.

Мотор завёлся с трудом. Глухой стук, вибрация, которые раздавались откуда-то из-под капота, отдавались в руль, а я сидела, сжимая его дрожащими руками. Машина была в ужасном состоянии. Это было оскорблением, символом всего, что происходило в моей жизни — поломанное, шаткое и нелепое.

Слёзы сами собой начали катиться по щекам. Я не могла больше держать в себе всё это: обиды, унижения, бессилие. Я сидела в этом трясущемся автомобиле, и мои слёзы текли без остановки, выливая все те эмоции, которые я так долго сдерживала.

Смахнув слёзы, я решила, что не могу просто сидеть и плакать в машине. Мне нужно было хоть немного развеяться. Я завела мотор снова, хотя он всё так же глухо стучал, и решила поехать в магазин. Прогулка и покупка каких-нибудь мелочей казались хорошим поводом выйти из этого замкнутого круга мыслей.

Когда я зашла в магазин, моё настроение по-прежнему оставляло желать лучшего. Но внезапно я увидела знакомое лицо. Это был Никита — тот самый парень, с кем я работала в бассейне. Он, кажется, тоже меня узнал и направился ко мне с лёгкой улыбкой.

— Привет, Алёна, — сказал он. — Как дела? Ты вроде уже давно не заходила в бассейн.

Улыбка и его доброжелательность сразу напомнили мне, что в жизни есть что-то вне всех этих семейных проблем.

Мы разговорились, и Никита с энтузиазмом начал рассказывать, что недавно его повысили — он стал помощником тренера и постепенно учится на этом месте. Его глаза светились радостью от того, что у него всё складывается, и я, слушая его, почувствовала лёгкую зависть. Никита явно нашёл свой путь, и это приносило ему удовлетворение.

— А ты как? Как твои дела? — спросил он, улыбаясь.

Я на мгновение замерла, не зная, что ответить. В горле словно пересохло, а мысли запутались. Хотелось выговориться, рассказать обо всём — о том, как рушатся отношения, как везде одна проблема за другой, как я теряюсь в этой жизни, — но я не смогла. Слишком много боли накопилось внутри.

— Всё нормально, — сказала я, натянуто улыбнувшись. — Работаю, как всегда.

Никита кивнул, не задавая лишних вопросов, но в его взгляде было что-то, будто он понял, что моё «нормально» далеко от правды.