Притяжение

Анна Нервная (2024)

Мы подобны ядерным частицам. Стоит только разъединиться, как происходит сумасшедший взрыв, способный снести все на своем пути. Он ― моя болезнь, которая не дает покоя по ночам и вызывает страх. Я ― его антидот, который позволяет успокоиться и принести неземное наслаждение. Он ― охотник. Я ― его жертва. И как бы сильно я не желала убежать, скрыться навсегда от него ― ничего не выходит. Тому только одна причина ― притяжение.

Глава 8

Типичные ученики сейчас просыпаются, проклинают школу, но все же вынужденно идут в нее, готовясь к строгим учителям и тяжелым зачетам. Однако из этого списка выбыла я, по крайне мере, как говорят врачи, на два дня еще точно.

Я проснулась вчера в больнице под упреки Людмилы в сторону отца. В сердцах бабушка терпеть не может его военный лад, но в жизни редко срывается и вставляет свое мнение. Тогда же она действительно кричала на него, упомянув и маму, после чего отец просто вышел из палаты.

Мне коротко объяснили, что падение в обморок на соревновании вовсе не грозит опасностью к здоровью и что я дальше в силах спокойно заниматься спортом. Это заявление врачей несколько умерило пыл Людмилы, но ее вражда с отцом чувствовалась в палате до самого их ухода.

Разбирая вещи, которые собрали для меня, я наткнулась на наушники и книгу, которую когда-то уже читала. Ее явно положила Стеша. Ее жест был настолько полон теплоты, что я звоню ей этим же днем и прошу прийти ко мне. Осталось дождаться вечера, чтобы она полностью освободилась от занятий.

Мне запретили покидать палату, так как слабость все еще чувствовалась. И как на зло в двухместной палате я была совершенна одна. Никакие занятия не отвлекали от скуки, редких появлений медсестер и их больничных сплетен.

Я медленно передвигалась по белой палате, разглядывая отстранено стены и больше думая о своем.

Мама тоже чувствовала себя так же? Наверное. Ведь когда она умирала, я была еще совсем ребенком, который не понимал особо многого. В редкие дни меня приводили в ее клинику, она со мной играла и пыталась дать уроки жизни, которые я все равно не запомнила бы. Горько осознавать, что она вложила в них целую душу, а из-за своей беспечности и юного возраста даже и не обратила на них внимания.

Глупый ребенок только повзрослев поймет свои ошибки.

Я делаю шаг в сторону окна, наблюдая за проезжающими автомобилями и редкими прохожими.

Богдан сегодня не придет, очень занят на консультациях по физике, где готовится к предстоящему конкурсу. Он извинился передо мной за это по телефону не меньше двадцати раз, но я предложила ему прийти ко мне в день выписки. Мой друг обязался тайком пронести целое ведро мороженного, но, услышав, как шмыгаю носом, бросил эту затею тут же.

К вечеру наконец-то появляется Стеша с пакетом новой, более теплой одежды, которую прислала Людмила. И пока я разбирала свитера (в палате было несколько прохладно), Стеша рассказывала мне о прошедших уроках и темах. Я не пропустила слишком много, что безусловно радовало меня.

— Кстати, мне так и не рассказали о соревнованиях, ― напоминаю я, ― чем все закончилось? Мы же выиграли, да?

— Разумеется наша школа выиграла! ― Сестра сказала это слишком победно, а после тут же ринулась меня обнимать. ― Говорят, что такого финиша еще никогда не было. Ты устроила самую настоящую жару и интригу, привлекая внимание прессы!

С трудом успокоив порыв Стеши, я прошу рассказать о том, что случилось после моего падения в обморок, но та в ответ только пожала плечами. Ей не было это известно, в школе почему-то особо не болтали, отчего оставалось только догадываться.

— Не думаю, что после всего случившегося, Виктор Семенович пошлет меня хоть на одно соревнование. ― Усмехаюсь я, вспоминая тот победный финиш.

— Но наша команда прошла в финал. Из каждого района выходит одна школа-победитель. Однако папа поговорил с учителем, больше никакой нагрузки для тебя. У тебя даже освобождение от физкультуры на две недели. Я так тебе завидую…

Она рассказала о домашних, о том, с какой обидой Людмила собирала вещи, пугая отца скорым уездом. Разумеется, она не покинула нашу квартиру, а с отцом собиралась мириться после ухода Стеши.

Наступила неловкая минута, мы не смогли придумать ни одной темы для разговора. Тогда Стеша вытащила свой телефон и стала читать новостную ленту и сообщения подруг. Некоторые незначительные новости она только пробормотала, а то, что было действительно важно и интересно для нее, говорила громко и отчетливо.

— Ничего себе… ― Прошептала она с шоком, пересев ко мне так, чтобы и я смогла видеть экран ее телефона. ― Вот это новость! Еремеев расстался со своей девушкой, да еще и с таким скандалом… Мне даже видео скинули!

Она отчаянно пыталась настроить интернет, бродила по комнате в негодовании, и мне оставалось всего лишь следить за ней взглядом, не понимая того, что же такого удивительного в этой новости. Люди расстаются каждый день.

Наконец-то интернет заработал, девушка юркнула ко мне и, затаив дыхание, стала следить за происходящем на видео.

Качество не было хорошим, сразу становилось понятно, что снимали тайком, будто бы боясь того, что это заметят. На фоне я различила горящий костер, свет от которого падал на две фигуры ― женскую, которая сидела как сломанная кукла на земле, и мужскую, возвышающуюся над ней.

— Какого черта ты опять пьешь? Что с тобой! ― Голос Еремеева был совсем непривычным. Мы быстренько переглянулись со Стешей и продолжили просмотр.

Девушка прижимала руками бутылку, из горла которого отпила через секунду. Герман рывком поднял ее с земли, сильно сжав плечи. Я узнала в ней ту самую девушку, которая подсела к нему в столовой и без какого-либо стеснения поцеловала в щеку.

— Иди ты к черту, сволочь! Я была с тобой все эти годы, с самого детства; я вытащила тебя из всего этого дерьма, а теперь ты меня бросаешь! Червяк ты ничтожный!

— Прекрати, Суворина! ― Рычит Герман ей в лицо. Камера постоянно трясется, слышатся еле различимые голоса на заднем плане.

— Что, неприятно, бедненький ты наш? ― Пролепетала она. ― Потому что это правда! Я спасала тебя столько раз! Думала, что мы будем до конца вместе, и что я получаю!"Нам нужно расстаться, все это больше не нужно мне. Можешь считать, что я тебя никогда не любил."А мне больно, понимаешь, больно?!

— Я сам не в восторге от этой ситуации! Прекрати пить! ― Он отбрасывает бутылку в сторону, волочет девушку в сторону дерева, о которое она с трудом опирается. ― Ты же знаешь, что так надо!

— А мне плевать! Я расскажу обо всех твоих гнусных планах людям! Чтобы тебя сразу изолировали из общества, как настоящего подонка!!

Послышался странный хлопок. Камера переместилась, качество совсем испортилось. Мы вздрогнули с сестрой, пытаясь понять что же произошло в самом конце. От всей этой подсмотренной ссоры становилось не по себе, будто бы мы увидели то, что должно было скрыто от нас.

— И это все? ― Недовольно закатила глаза Стеша. ― Я ожидала, что хотя бы будет озвучена реальная причина расставания.

— Он просто сказал ей, что"так надо", ― пролепетала я в ужасе.

Суворина Юля, именно так звали ту девушку, была жутко пьяна, говорила неразборчиво, но так истошно, что мурашки сами проносились по моей спине. Я отвернулась.

— Так-так… Тут еще пишут, что они встречались несколько лет. ― Стеша удивленно присвистнула. ― Все у них началось, когда Герману было только четырнадцать! Представляешь!

— Меня больше напряг конец. Там произошло такое, что не следовало бы видеть вообще.

— Жутко, правда?

Я не ответила.

На следующий день мне было куда лучше, я даже прогулялась несколько раз по коридору, доходя до стойки регистрации на первом этаже. Скрытно наблюдала за другими пациентами, пару раз переговорила с молоденькими медсестрами о жизни. Все они не советовали идти в медицинский вуз, но я лишь отмахнулась от них тем, что и не собираюсь. Наслушавшись ужаснейших историй о их факультете и манере получения образования, я задалась вопросов:"Действительно ли Стеша захочет подобную жизнь?".

Спокойно идя в свою палату, я замечаю, что дверь приоткрыта. Осторожно заглянув в комнату я замечаю силуэт Власовой, которая мялась возле моей пустой постели.

— О, Мия! Я уж начала думать, что ты сбежала из больницы. ― Я поприветствовала кивком и присела на край постели, наблюдая за ней. ― Как себя чувствуешь?

Мы обменялись любезностями, после чего девушка наконец-то решилась сказать то, что ее, видимо, сильно мучило.

— Прости меня за те оскорбления, которые я нанесла. Понимаешь ли, я много лет хожу на тренировки к Виктору Семеновичу, собираюсь поступать на факультет физ.подготовки, и мне было крайне обидно то, что финишером он поставил тебя.

— Ведь мне это вообще не нужно было, ― несколько резко напоминаю я ей, раздражаясь от ее скупых извинений, от которых не было ни единой пользы обеим.

Девушка вздохнула.

— Ладно. Будем считать, что я извинилась перед тобой. ― Я кивнула, ожидая, что она уже уйдет. Однако девушка не спешила вставать с табуретки. ― Мы устраиваем на этих выходных встречу у меня в квартире, родители в отъезде, и ты приглашена.

— Вы приглашаете меня? С чего бы это?

Все это не было похоже на их заносчивую компанию спортсменов, которая никогда не принимала в свои ряды лишних бездарных отличников, которым все равно на спорт и тренировки.

— Можешь считать, что ты теперь в нашей компании. ― Просто пожала она плечами, медленно встав со своего места. ― Мы будем ждать тебя, адрес и время я сообщу тебе позже в школе.

— Я уже говорю тебе о том, что не приду. ― Чеканю я, провожая ее из палаты. Девушка круто развернулась, таращась на меня с непониманием. Неужели она правда думает, что я пришла бы на их вечеринку не раздумывая?

— Наша компания очень желает видеть тебя. И если ты не придешь, то они просто заявятся к двери твоей квартиры, будут буянить и поздравлять с победой и с выходом в финал. Неужели ты хочешь это допустить?

Сколько же высокомерия в этой девушке.

— И еще… ― Будто вспомнив что-то важное, она порылась в своем рюкзаке и вытащила мою книгу Пастернака. ― Тебе просили передать.

Я резво выхватила томик и прижала к груди, ощущая совсем другой аромат, исходивший от страниц. Это был резкий мужской парфюм, явно принадлежащий Герману.

Власова выскочила из палаты, уверенной походкой удаляясь по коридору. Она оставила меня в странном замешательстве и тяжелом предчувствии чего-то плохого.

На следующий день меня выпишут, Богдан придет с пакетиком мармеладок, которые мы съедим вместе у меня дома под хорошую комедию. Оставшиеся дни недели я отрабатываю занятия по плану, мечтая о том, чтобы встречу спортсменов отменили.

Однако в пятницу Власова подходит ко мне и дает адрес, назначая встречу на девять часов ночи. Она вновь убедит меня в том, что мне придется прийти, тем самым не оставляя выбора.

Я решаю для самой себя то, что не пробуду там и часа. Отец, скорее всего, отпустит меня, заранее спросив о том, что за ребята там будут. И я точно не смогу ему солгать, поскольку его строгого и прямого взгляда практически невозможно выдержать.

Только час. Я пробуду там всего лишь час, своеобразно отмечусь, приму несколько похвал в знак своей победы и тут же уеду. По крайней мере, такой мой план. Остается только надеяться, что он не будет сорван.