Острова-2. 55 родителей, выбирающих свободное образование

Анна Турчанинова

Авторами второго сборника серии «Острова» стали 55 родителей из 12 стран, занимающие активную позицию в выборе содержания и форм образования своих детей. Среди них есть те, кто отказался от школьного обучения, и те, кто ходят в самые обычные школы; создатели своих образовательных проектов и противники системного образования. «Свободное образование» – это про разное, про поле возможностей, про выбор, про будущее. Об этом и идет речь в этой книге, состоящей из 55 разных, искренних, живых историй.

3. Оксана Апрельская

Россия, Москва. Дети: Александра 12.

Здравствуйте. Меня зовут Оксана Апрельская. Пятый год я мама анскулера. Дочери, которая сама решает, чем и когда ей заняться. И почти четыре года я занимаюсь тем, что призываю родителей обращать внимание на ребенка, его потребности, цели. И на ценности семьи. И только с учетом этих факторов определять образовательный путь. Для ребенка и для всей семьи. Я яростный сторонник свободного образования. Образования, которое идет вслед за интересом ребенка здесь и сейчас, а не предполагает заранее придуманной и спланированной взрослыми программы. При этом, как и многие, я постоянно задаюсь бесконечным числом вопросов, ищу на них ответы, боюсь наделать непоправимых ошибок и хочу для своих детей какого-то светлого будущего. Я хочу поговорить о том, что меня волнует последние лет семь. Для справки, это две трети жизни моей дочери. Куда пропадает внимание к настоящему живому ребенку, доверие к нему и к собственным родительским ощущениям, когда ребенок достигает дошкольного возраста?

Хочешь изменить мир — начни с себя. Так что и рассказ будет обо мне. А точнее — об истории нашей семьи.

«Мы должны передать детям умение слышать себя, говорить да и нет»

Когда моей дочери Саше было 4,5 года, я нашла для нее идеальную школу. И немедленно записала ее в художественную студию при этой школе. Потому что думала, так будет проще поступить в подготовительную группу. И в студии, и в школе все было прекрасно. Педагоги обожали детей, а их работы называли исключительно шедеврами. В коридорах, ожидая дочь с занятий, я наблюдала за отношениями между учениками и учителями. И мне все страшно нравилось. Уважительное отношение, даже обращение к старшим детям на «вы».

Я зачитывалась ответами директора на вопросы учеников на сайте школы. Помню, как впечатлилась, когда он пригласил ученика 9 что ли класса прийти побеседовать. Мальчик просил разрешить пропускать уроки танцев. А директор предложил поговорить о том, как бальные танцы помогут ему быть увереннее в жизни и в общении с противоположным полом.

В общем, мне все нравилось. И дочери, как я считала, тоже. Она послушно рисовала прекрасные картины на предложенные темы. Но на последнем занятии, когда можно было рисовать все что угодно, она за полчаса нарисовала контур какого-то странного животного на четырех сосисках вместо лап и радостно побежала домой. Где честно призналась, что рада, что наконец-то закончился год и можно этим больше не заниматься. Желательно никогда. Она до сих пор не фанат рисования.

Это был первый звонок. Требование задуматься. Да, мне очень нравилась школа, нравилась студия. Ведь я сама в детстве страшно любила рисовать и могла тратить на это часы, дни, стопки бумаги и тонны материалов.

Вы догадались, о чем будет следующий тезис? Во всем так здорово спланированном будущем не было самого главного — моего ребенка, ради которого все и затевалось.

Тогда я стала наблюдать за дочерью. Отметила ее любовь не к свободному творчеству. Но к творчеству конкретному, прагматическому, техническому, инженерному. Конструирование, изобретательство — вот на 100% ее тема. И тут та же самая выбранная школа тоже могла помочь. У них даже был класс для изобретателей. Родственники к тому времени уже основательно наседали с вопросом, как, куда и где. Но благодаря тому первому звонку запустились какие-то внутренние процессы и появилось ощущение, что все как-то неправильно. Что во всех этих планах слишком много меня, бабушек, дедушек, экспертов, директоров и учеников школ, каких-то других людей. Но по-прежнему слишком мало ребенка. Зато есть твердая уверенность «Так надо!». И я иду за ней.

Вероятно, эта уверенность в том, что последовательная передача ответственности за ребенка специально обученным людям — необходима. Это наследие отлично работавшей когда-то социальной машины. Наши родители выросли в этой системе и не подвергали ее сомнению. И она действительно отлично работала.

Работает ли сейчас — открытый вопрос ко всем нам. Но я не об этом. А о том, что есть общее фоновое недоверие к родителям со стороны специалистов. Даже отличных. И, наверное, отсюда во многом и берет корни уверенность в том, что детей обязательно, непременно, нужно передоверять этим специалистам.

К молодой маме относятся настороженно, а то и вовсе с агрессивным недоверием, уже с первого приема в женской консультации. Как будто любые шаги, которые может предпринять беременная женщина, априори губительны для будущего ребенка. Сначала консультация, потом роддом, детская поликлиника, детский сад, школа. Складывается ощущение, что все, ну или, как минимум, абсолютное большинство родителей — это такие страшные люди, от которых непременно нужно спасать их собственных детей. Специалисты вообще лучше знают, что делать с этими маленькими людьми. А вы, мамаша, не мешайте. А то угробите ненароком. И так вплоть до совершеннолетия.

Неудивительно, что родители чувствуют себя неуверенно в своих родительских решениях и действуют на автомате по предложенным шаблонам.

Мне повезло. Мой поведенческий шаблон — сопротивляться любому «надо». Я страшно люблю плыть против течения. Главное — выбрать подходящую реку. Так что с тем «надо» сосуществовало сопротивление вот этому общему напору. Сопротивление, которое мы назовем «не хочу». И в эту благодатную почву «не хочу так, как надо» зерно сомнения заронил мой муж. Спасибо ему за это.

Он в это время получал степень магистра в управлении образованием и учился у Катерины Николаевны Поливановой и Анатолия Георгиевича Каспаржака. Он рассказывал мне о кризисе системы образования в мире, присылал ссылки на выступления Кена Робинсона о том, как школы убивают креативность, книги Ивана Иллича «Освобождение от школ» и Александра Нилла «Воспитание свободой». Ненавязчиво склонял меня ко всяким непотребствам вроде «в школу можно вообще не ходить, все равно никто в мире толком не знает, что делать с этой школой как с институтом». И я закопалась в исследование внесистемного обучения. Слушала лекции и читала статьи о вызовах образования XXIвека. Разговаривала с экспертами и расшатывала свои убеждения.

Оказалось, например, что уже нет понятия базовых знаний. Что количество информации в мире растет настолько стремительно, что просто невозможно вычленить эту обязательную для всех базу. И ключевым становится умение ориентироваться в информационных потоках. Но это сейчас! А что будет через 10—15 лет? Чему учить ребенка сегодня, чтобы оно пригодилось? Вообще неизвестно!

Есть мнение, что уже через 10 лет станет актуальным новый тип занятости — «неработа», которая должна стать не менее осознанной, чем трудовая деятельность. Новая образовательная реальность такова, что нам предстоит помочь ребенку научиться находить себе занятия. Когда много свободного времени, как не сойти с ума? Первый и вечный ориентир — свобода ребенка. И это — ключевой фактор его успешности.

Вы, должно быть, заметили, что я много пишу о себе. О своих метаниях, трансформациях и своей внутренней работе. Где же тут ребенок, если решение в пользу отказа от школы я приняла для себя?

А Саша в это время ходила в старшую группу детского сада и мечтала пойти в школу. Ок, сказали мы, ее родители. Ребенок хочет. И записали с сентября на подготовишки. Трижды в неделю, каждый понедельник, среду и пятницу в течение полугода дочь ходила в школу. Потом случилась какая-то внезапная незапланированная поездка в Питер, и я сообщила ей, что школу придется пропустить. Извини, дорогая. Знаете, какая была реакция? «Ура!» — сказала дочь. «А только в понедельник? Или в среду тоже можно пропустить?!» Это был второй звоночек.

Третий и окончательный случился на открытом уроке, где учительница задала какой-то вопрос, посмотрела на мою дочь и сказала: «Даша, ответь». И моя Саша не возразила, а послушно ответила на заданный вопрос. Позже в ответ на мое недоумение сказала: «Я пробовала сначала исправлять, а потом перестала».

Так отсутствие ребенка во всем этом мире грандиозных планов достигло пика. Как не было в моих планах о будущем моей собственной дочери, пока я выбирала школу и кружки, которые привели бы в эту школу. Так и в самой школе не было моей дочери. И это стало последней каплей в поисках светлого будущего для ребенка. Без самого ребенка.

Такой длинной и очень личной историей я хотела выразить одну простую мысль. Наши родительские цели, планы и мечты не обязаны совпадать с тем, что обо всем этом думает ребенок. И скорее всего они будут отличаться. Риск того, что даже самый внимательный и любящий родитель в погоне за лучшими возможностями потеряет по дороге из виду самого ребенка с его стремлениями, крайне велик. И важно об этом помнить.

Когда вместо этого конкретного человека, его личной динамики, падений и взлетов, провалов и достижений, важным становится его соответствие внешним нормам и стандартам? Смена ориентира часто происходит именно в старшем дошкольном возрасте. Почему?

Как будто ровно в день семи-шести-пятилетия одного ребенка — играющего, любопытного, подвижного, живого, спонтанного — заменяют сферическим ребенком в вакууме, которому положено немедленно сменить ведущий тип деятельности с игровой на учебную.

Кстати, кто сказал, что учебная деятельность возможна только за столом с книжкой в четырех стенах (ну ок, в инновационных овальных кабинетах)? Кто сказал, что для этого нужно перестать двигаться и начать выполнять указания? Присмотритесь. Уверяю, с ребенком ничего не произошло, он остался прежним. И я стала учиться наблюдать за дочерью, доверять ей.

Недавно я консультировала подругу. Она хочет сменить дочке детский сад. Хочет выбрать, конечно, лучший и просит подсказать, какой это — лучший. Вальдорфский, Монтессори, авторский, подставьте свой вариант. Но до одного ехать полчаса, другой стоит как крыло самолета, а третий — не очень нравится ребенку. Я спросила: а зачем? Зачем менять сад. Что-то беспокоит ребенка в текущем положении вещей? Может быть, нарушился сон, испортилось настроение, аппетит? Появились конфликты, раздражение? Не устраивают воспитатели? Нет. Все хорошо. Есть друзья. Ходит с удовольствием. Любит, скучает во время болезни. Хорошо. Тогда зачем? Потому что мне кажется, что я что-то упускаю. Я отправила подругу к психологу разбираться с собственной тревожностью.

В контексте СО нам часто говорят: «Вы не даете детям выбор, не отдавая их в школу!» Но, во-первых, это лукавство. В информационном пространстве, где практически с рождения ребенок слышит «Вырастешь — пойдешь в школу», прочная связь между этим «пойти в школу» и «стать взрослым» уже не оставляет ребенку выбора. Во-вторых, родитель, хоть ты тресни, в любом случае ответственен за этот выбор — будь он в пользу государственной школы 5 дней в неделю, частной традиционной, альтернативной, семейной школы или вообще отсутствия образовательной организации в жизни ребенка. Да, мы даем ребенку делать самостоятельные выборы, но лишь в заданной рамке, и это нормально.

И это страшно. По-честному брать на себя ответственность за решения в отношении другого человека. Любимого и родного, пока еще маленького, но целого настоящего человека. Страшно. И почему-то про образование — особенно страшно. Чего-то недодать, не предоставить лучших возможностей. Но где они — эти возможности, и какие лучше других.

У меня есть две новости — хорошая и плохая

Начну с плохой. Хотим мы того или нет, но одним фактом зачатия уже принимаем на себя всю полноту ответственности за чью-то жизнь. И если мы сделаем вид, что выбор не наш, а просто так сложились обстоятельства, это не снимает с нас ответственности. А вот признать эту ответственность и значит быть взрослым. Вопрос — готовы ли мы принять себя в этом качестве. В качестве взрослого. Или хотим переложить все-таки ответственность на кого-то другого, а потом предъявить претензии, если не получится так, как было задумано. Все равно, какую стратегию мы выберем. Все равно, что будем делать. В любом случае ошибки будут. Травмы будут. Можно смириться с этим уже сейчас, перестать беспокоиться и начать жить. Снимая с себя полноту ответственности за принятие решений, мы остаемся такими же незрелыми детьми, взрослыми лишь по паспорту. Мой страх ошибиться и чего-то недодать — это на самом деле не про ребенка и отсутствие в его жизни всех возможностей. Это мой собственный страх — оказаться плохим родителем.

Хорошая новость — это лечится. Доверием к себе и ответственностью за собственные решения. В доверии к себе приходит уверенность и доверие к ребенку. В умении заботиться о себе приходит умение заботиться о детях и их собственных потребностях. А с примером заботы о себе со стороны родителя, хочется верить, и ребенок научиться слушать и слышать себя, различать и удовлетворять свои потребности.

Что нужно, чтобы не потерять едва обретенную родительскую уверенность в мире, где она ежедневно подвергается сомнению со всех сторон? Я нашла ответ в своей работе. В поддержке близких по духу людей. В объединении вокруг общих ценностей. В познании себя, своих потребностей, стремлений и желаний. В любимом деле. В поиске своих источников ресурса, сил и энергии.

Умение разбираться в себе, слышать себя, говорить «да» и «нет» мы можем и должны передать детям. И это путь длиной в жизнь.