Ты будешь моей

Арина Сноу (2024)

— Пожалуйста, помоги! — шепчу я, по щекам опять текут слезы, меня сотрясает крупная дрожь. — Защити меня от них, слышишь! Я согласна! Согласна стать твоей… игрушкой… Смотрю в его глаза, но вижу в них холод. Неужели он не поможет? Я опоздала. Теперь я ему не интересна. — Игрушкой… — он усмехается, растягивая это слово. — Я хочу, чтобы ты стала моей игрушкой. А готова ли ты к этому? Дать то, что я хочу… Он — богатый мажор, которого я ненавижу с детства. И он единственный, кто может помочь мне…

Глава 1

— Вероника, ты почему еще не встала?! — слышу голос моей воспитательницы Лины Петровны, сейчас он кажется мне особенно громким, так что у меня в голове словно стучат молоточки, и с каждым ее словом стук становится сильнее. — Все уже встали, а ты всё лежишь!

Она сдергивает с меня одеяло, и я сразу же покрываюсь мурашками, обхватываю себя руками, чтобы хоть немного согреться.

В нашей комнате довольно холодно. Даже то, что она общая и мы спим практически все вместе, не спасает нас от холода. Деревянные рамы окон давно пора заменить, а воспитатели их даже не заклеивают, говоря, что мы все врем и в комнате тепло. Возможно, это бывает только днем, а ночью мы иногда приходим друг к другу, согреваясь хоть так.

— Можно я еще немного посплю… — хрипло прошу я. Горло словно режут ножом, и с каждым словом всё труднее говорить, так что приходится скривиться от боли.

— Нет! Ты же у нас поёшь! — продолжает кричать она, больно хватает мою руку и тянет на себя, поднимая меня.

Голова начинает еще больше болеть, теперь ее словно бьет один огромный молоток, так что мне приходится вжать голову в плечи; а в глазах иногда темнеет.

— Ты что, не хочешь выступить перед гостями? Они специально приезжают к нам! Дают тебе крышу над головой, — начинает она перечислять заслуги людей, которых я даже не видела никогда, но должна любить и восхищаться ими, — одевают и кормят тебя. А ты даже не хочешь должным образом поприветствовать их!

— У меня очень болит горло и голова, — хриплю я, не смотря на нее, так как мне просто тяжело поднять голову.

— Всё ты врешь, просто не хочешь идти, но я тебе скажу одно словно: «Надо!» Всегда надо, если ты хочешь чего-то добиться! — она продолжает тянуть меня за руку, и мне приходится встать. Мир немного кружится перед глазами. Я не чувствую тепла, только холод.

— Пожалуйста, — умоляю, но в глубине души знаю, что это не поможет. Лина Петровна от меня не отстанет.

— Смотри, какое платье я тебе принесла, — она размахивает передо мной красной тканью, а меня начинает тошнить, хочется оттолкнуть ее и лечь обратно в кровать, завернувшись в одеяло, чтобы хоть как-то согреться.

Поджимаю пальцы, тапочек у нас нет, поэтому утром нам кажется, что пол — это минное поле, обжигающее холодом, который пробирает до костей.

— Я не хочу идти… — еще раз предпринимаю слабую попытку вырваться.

Но тут терпение Лины Петровны кончается, вместе с улыбкой и милотой. Она резко сажает меня на стул.

— Я что, с тобой нянькаться буду?! Живо одевайся, я сказала! — и сама уже стаскивает с меня тонкую пижаму. Затем надевает на меня платье. Оно колется в некоторых местах, но я этого практически не замечаю, головная боль становится сильнее.

— А теперь марш умываться и только попробуй мне намочить платье! — угрожающе произносит она. — Будешь у меня стоять в углу целый час.

Не самое худшее наказание, но неприятно, ведь там очень холодно и темно.

Иду в туалет, а потом к раковине. Сразу же включаю горячую воду, чтобы почти обжечь руки, но согреться; но это не помогает. Мне все равно холодно, и уже начинают стучать зубы.

Кое-как чищу зубы, умываюсь и иду обратно к Лине Петровне, которая уже стоит с расческой и красным бантом. Она больше ничего не спрашивает, только с силой опять сажает меня на стул и начинает расчесывать мои спутанные волосы. Больно почти до слез. Воспитатель цепляет на меня бант, который сильно стягивает мои волосы.

— Ну вот, какая красавица, — ее голос опять мил. — Завтракать не будешь, так как проспала. А теперь пошли к Евгении Федоровне, покажем тебя.

А мне уже неинтересно, куда мы идем и что делаем. Женщина берет меня за руку, и мы выходим из комнаты. Поднимаемся на второй этаж, в кабинет нашего директора.

— Евгения Федоровна, вот, привела к вам Веронику, — Лина Петровна подталкивает меня в центр комнаты, где на меня смотрит тучная женщина с жирными, как сосиски, пальцами, с ярко-алым маникюром и золотыми кольцами. Она что-то крутит в руке, смотря на меня.

— Подойди, — четкий приказ, давящий, и я тихонько подхожу ближе и чуть не спотыкаюсь.

— Клуша, — раздраженно бросает она мне. — Ты не должна опозорить наш детский дом. Олег Васильевич будет не один, а с сыновьями и женой.

Зачем мне это знать, я так и не поняла, но я смирно стою напротив, не поднимая глаз, и смотрю в пол, пытаясь хоть немного сосредоточиться и унять боль в голове.

— Поэтому пой хорошо, деточка, — говорит она с нажимом. Она всех девочек называет именно так, деточками, скорее всего, не зная, наших имен, и так ей более удобно.

— Евгения Федоровна! У Матвея все же простуда, — слышу голос нашего врача, Алевтины. Она попросила называть ее именно так.

Она быстро заходит в кабинет, и из всех мне кажется самой доброй.

— Тогда отправь его в лазарет, пусть не мельтешит, — бросает Евгения Федоровна, морщась, словно услышала жужжание мухи.

— Ой, кто это у нас такая красивая! — ко мне подходит Алевтина, присаживается на колени передо мной, оказываясь со мной на одном уровне. — Вероника, ты готова выступать?

— Горло болит… — смотрю я на нее жалобно.

Она тут же прикладывает руку к моему лбу и шее. Руки у нее мягкие и теплые, как у мамы.

— Так у нее же температура! — восклицает врач. — Лина Петровна, как вы могли не заметить этого?!

— Ну я… — мямлит моя воспитательница.

— Ее срочно нужно ко мне, — поднимается с коленей Алевтина, беря меня за руку, несмотря на удивленные взгляды обеих женщин.

— Так, стоять! — слышится строгий и громкий голос Евгении Федоровны. — У нас выступление на носу, она должна петь. Куда вы ее ведете?

— Но как же она может петь, если болеет?! — возмущается Алевтина.

— Очень надо, дайте ей лекарство, чтобы она могла выступить, а потом уже будете лечить, — спокойно произносит директриса.

— Но так не делается…

— Я сказала, поэтому выполняйте. Или вы хотите вылететь отсюда? — усмешка. — У вас больная мама вроде, работа как никогда нужна сейчас…

— Я поняла, — Алевтина сжимает мою руку. Эти слова задевают ее.

— Тогда идите.

Мы проходим в кабинет врача, тут пахнет лекарствами и тепло. Несмотря на то что в комнате очень много всяких непонятных и устрашающих инструментов, мне тут нравится. Не понимаю некоторых девочек, почему они боятся ходить сюда?

— Выпей, — Алевтина протягивает мне белую чашку с какой-то желтой жидкостью, от которой идет пар. — Тебе немного полегчает, а потом я дам другое.

Отпиваю немного и морщусь: жидкость сначала сладкая, а потом становится горькой, а еще она обжигает горло.

— Да, понимаю, но нужно выпить, — уговаривает меня Алевтина, гладя по голове и немного ослабляя бант.

Я все же допиваю противное лекарство, и женщина ведет меня в актовый зал, где уже находятся все, даже наши важные гости, сидящие в первом ряду.

— Ну где вы были?! Уже ее выход, — шипит, как змея, Лина Петровна, вырывая мою руку у Алевтины, и тянет в зал, к сцене.

— А сейчас перед вами выступит наша звездочка — Вероника. Она очень хорошо поет! — слышу голос нашей заведующей, и меня подталкивают к микрофону.

И тут происходит что-то странное: начинает играть знакомая мелодия, но я забываю все слова. Музыка все продолжается, и я вижу сначала удивленный, а потом уже злой взгляд Евгении Федоровны, которая сидит рядом с темноволосым мужчиной в солидном синем костюме. Возле него — красивая женщина в черном платье с открытыми плечами. Мне кажется, в таком ей будет холодно, выйди она на улицу. Дальше расположился мальчик постарше, похожий на мать, а рядом с ним — помладше. Если все смотрят на меня в недоумении, то он, наоборот, улыбается, почти смеется, и я удивленно смотрю на него. Наши взгляды пересекаются, и я замечаю, какие у него красивые глаза. Холодного серого оттенка. Я не видела ни у кого такого цвета. Мальчик очень похож на мужчину: тот же разрез глаз и такие же темно-каштановые вихрастые волосы.

— Вероника, скорее всего, переволновалась, поэтому сейчас эту же песню споет Андрей!

Тут меня опять больно хватают за руку и тянут со сцены, не отпуская. Вижу, как мелькают удивленные лица моих подружек и моего брата, который сидит почти в самом конце зала.

Лина Петровна открывает дверь и с силой толкает меня в коридор, так что я чуть не падаю на холодный мраморный пол.

— Чтобы сегодня не смела попадаться мне на глаза!

Вот и стартовала моя новинка о Веронике и Егора, они у нас есть в книге https://litnet.com/ru/reader/tolko-ryadom-b454486?c=5238274.

Я очень буду рада вашим лайкам и комментариям! И конечно же добавляйте книгу в библиотеку:)