Давящая атмосфера сарая

Арсений Самойлов

Эта книга — не характерная для автора. Здесь практически отсутствует сюжет. Это, скорее, философский трактат.Книга о человеке, волею судьбы, переехавшего в неблагоустроенный сарай, рассуждающего о жизни и морали, устройстве общества и места в нем для отдельного маленького человека.

Глава 2

У всего в мире есть плюсы и минусы. В том числе у сарая. Сарай прочищает сознание. Ты понимаешь как глупы и бессмысленны все твои прошлые притязания, надежды, капризы и вожделения. Есть лишь ты и сарай. Ничего больше нет. И если ты вырвешься из сарая, то остальное уже будет неважно. Но кто попал в сарай однажды, тот оттуда уже не сбежит.

Начинаешь ценить простые вещи, такие как еда и воздух. Вот еще один плюс сарая. Прекрасный чистый воздух у себя во дворе, где больше никого нет, кроме тебя и него. Тебя и их. Тебя. Сарая. Воздуха. Временами есть вкусная еда. Временами простая. От простой тошнит, но ты ее ешь. Раньше ты не смог бы ее есть вообще. Вкусная еда становится смыслом жизни. Раньше ты бы ею брезговал. Обычный фастфуд. Что в нем хорошего? Это не деликатесная пицца из итальянской пиццерии, не стейк Шатобриан. Но теперь ты получаешь удовольствие от того, от чего не получал его ранее. И знаете что? Это удовольствие много выше тех, что ты имел, будучи при деньгах. Никакой стейк не сравнится по удовольствию с обычным хорошим бургером, приготовленным на скорую руку для простого работяги, которому стейк не по карману. И пусть ты уже ел эти стейки, тебя на них больше не тянет. Разница в том, что тебя на них и раньше не особо тянуло, но на остальное тебя не тянуло вообще. А теперь тебя тянет на многое, но не на них. И удовлетворение от еды намного выше, когда ты беден, чем когда ты богат. А от чего мы можем получить больше удовольствия, чем от еды и женщин? Уж точно не от денег или изысков. Мы покупаем модную одежду, в которой неудобно ходить. Мы покупаем красивых женщин, с которыми тошно спать, ибо они делают это за ресурс, а не по любви. Мы едим изысканные деликатесы, потому что простая, но вкусная еда нам приелась и уже нам не по статусу. Нам стыдно идти в заведение фастфуда, покупать масс-маркет. Нам стыдно есть то, что вкусно и просто, носить то, что удобно и дешево, что мы можем испачкать, помять и не беспокоиться за дорогую замшу, шелк или кожу. А тем не менее оно вкуснее и удобнее, но мы не ценим это, ибо можем это слишком легко получить. Тоже самое с женщинами. Отдайся она легко и просто — и мы не ценим то, что получили. Мы будем искать ту, которую будет труднее завоевать. Отсюда ценность девственности и женской скромности. Не потому, что мы хотим доминировать (хотя это так) и не потому, что исторически девственность означала гарантию на то, что именно ты станешь отцом рожденного потомства (хотя это тоже так, ибо мы льстим себе обладанием разума, но движут нами животные инстинкты, которые мы оправдываем тем, что это якобы наш разумный выбор). Но потому что мы ценим лишь то, что нам удалось получить с трудом, еще лучше, если это удалось нам, но не удалось другим. Отсюда ценность эксклюзивности во всем и во всех ее проявлениях. Тоже самое с ревностью. И женская ревность, не имеющая никакого отношения к тому, кто даст будущее потомство, так же более яростна, чем мужская, как более яростна схватка двух женщин за новые туфли известного дизайнера на распродаже, имеющие эксклюзивный фасон (пусть даже эксклюзивный лишь в их среде). Двое мужчин, встретившихся на приеме в одинаковой одежде, лишь рассмеются забавному совпадению. Двое женщин в подобной ситуации останутся навсегда врагами. Женщина хочет, чтобы мужчина принадлежал ей безраздельно, как кашемировый свитер или пальто. Мужчины часто делят женщин с другими, если они красивы, но никогда не поселяют их в своем сердце безраздельно. Тут можно сказать, что мужское сердце намного шире женского и вмещает в себя гораздо больше людей. Но, по правде, мужчинам лишь проще оплодотворить много женщин, тогда как женщина может девять месяцев вынашивать плод лишь одного мужчины, страдая все это время, и ей бы не хотелось попасть впросак в этой ситуации с выбором чей же именно плод ей придется вынашивать. Поэтому, если уж ее выбор пал на какого-то ухажера, то ее требования вполне обоснованы. Желая поселить в нее на девять месяцев паразита, высасывающего ее жизненные соки, она имеет право быть хотя бы уверенной, что все свои ресурсы он будет тратить на ее паразита, а не на десять других, живущих в животах десяти других дур.