Путь селекционера

А. Кузнецов (2024)

Когда родную деревню сжигают враги, нужно сражаться. И неважно, что эти враги — то ли дьяволы, то ли инопланетяне. И неважно, что для победы, возможно, придётся стать одним из них…

Глава V. Повседневное

«Нормальным во сне является увидеть события прошедшего дня, как непосредственные, так и навеянные; так, например, автору этих строк после прочтения статьи о недавних изобретениях всю ночь снились конденсаторы, хотя он и не знал их внешнего вида…»

Сонник для новоприбывших на Фрейм

Снился всякий бред, конденсаторы какие-то… Начитался вчера!

С утра меня разбудила Надья — сказала, что из пачки не взяла ничего.

— А ты что, этим зарабатываешь?

— Ну, да, — снова засмеялась. — У тебя, что ли, проституток на планете нет?

— Нет, ну… В моей деревне была одна, но она вроде не за деньги, а из удовольствия…

— Дела! И ты у неё не был ни разу?

— Не-а. Некоторые в селе ходили, а мне ни к чему… и не рвался особо…

Снова посмеялась.

— Ладно, одевайся: сейчас главный за получкой придёт.

Стоило ей это сказать, как в дверь постучали.

— А, чтоб его… Ладно, лежи тут, я сейчас.

Она взяла какой-то пакет и ушла, а я принялся одеваться. Я уже натягивал рубаху, когда вдруг услышал удар. Потом вбежала Надья в слезах, принялась что-то искать за коробочками, вытащила ещё один пакет и отнесла обратно. Опять послышался удар, и меня опять охватила ярость. Значит, даже здесь к нам относятся, как к скоту?

Я вылетел в коридор: там стоял тот, что приходил вчера, а рядом Надья, опустив взгляд, выслушивала ругательства на каком-то неизвестном языке. Он опять замахнулся, однако ударить не успел: я рванулся вперёд и сшиб его, вдавив его в стену.

— Что ты делаешь?! — вскрикнула Надья.

Я отпустил негодяя. Он, пошатываясь, побрёл прочь. Надья смотрела на меня, явно жалея, что пустила в свой дом. На секунду мне стало не по себе, но потом пришла уверенность: здесь и сейчас я всё правильно сделал. Из задумчивости меня вывел голос Надьи:

— Сейчас за ним приедут, он подключён к удалённому мониторингу здоровья… Тебя найдут и меня найдут. Господи… Нам теперь из сектора бежать придётся!

Надья отвесила мне пощёчину и залилась слезами, а я просто стоял и ждал, пока её истерика пройдёт. Наконец она подняла заплаканные глаза и произнесла:

— Низший… Урод!

Надья снова полезла драться, но я схватил её за плечи и держал, пока она немного не успокоилась. Тогда она молча поднялась и, опираясь на стену и дрожа всем телом, вышла из коридора. Мне вдруг вспомнился тот случай на рынке. Мне стало немного стыдно: собирался за родных мстить, а на мелочи сорвался. Ну, убил бы этот негодяй Надью — моё дело сторона! Вспомнилась мать: небось когда у нее городские еду отбирали, тоже не очень переживали… От безнадёги хотелось выть. Да. Нужно было успокоить девушку, а то кто её знает…

Додумать я не успел. Из кухни донёсся какой-то грохот, всклокоченная Надья схватила меня за руку и потащила вон из дома.

— Всё! Уходим! — только и услышал я. Судя по её лицу, спрашивать её о чём-то было бесполезно.

Когда мы пересекли улицу, к подъезду подъехала пара машин. Мы шли, не оборачиваясь, не слишком быстро, но и не слишком медленно, чтобы внимания не привлекать. Когда мы отошли подальше, Надья повернулась ко мне:

— Куда поедем, я тебе не скажу, и ты не говори. Убежим раздельно. За меня не волнуйся, у меня есть какие-никакие связи. Всё, я пошла, и ты иди куда-нибудь. Я не хочу знать, кто ты, Декстер… Из-за тебя у меня теперь будут проблемы.

— А до этого их не было?

Надья засмеялась вновь, но уже по-другому, зло, затем открыла сумочку и, достав небольшую сеточку, протянула её мне:

— Надень на лицо, это мушки специальные. На камеры мы вроде не попали, но на всякий случай…

Я кое-как натянул эту штуковину, а она посмотрела раздражённо и добавила:

— Ты их вверх ногами нацепил! Давай, я.

Она поправила маскировку и побежала прочь, а я так и остался стоять в проходном дворике. Вокруг стояли лишь коробки, коробки, коробки домов… Не помню, как пришёл в отель и снял комнату, но потом отлепил мушки, выкинул в окно. Потом лёг на диван, потягивая холодную воду, которая там стояла на столике, и смотрел на город. Там высилось большое старинное здание (или сделанное под старину, а на самом деле — наверняка тоже металл или… как его… пластик).

Над входом надпись гласила: «Столичная администрация фрейма „Неофит“».

Администрация, значит? Столичная? Я заглянул в пакет: внутри оставалась ещё одна увесистая пачка денег. Надеюсь, оружие у них тут продаётся. Прервал мои мысли звонок в номер. Я посмотрел в глазок. Там стояли люди в чёрной одежде, впрочем, мне ни о чём не говорящей. Внезапно дверь открылась сама по себе, и я услышал:

— Порядок Сектора. Декстер Новик? Вы арестованы по подозрению в покушении на убийство, пройдёмте с нами.

Мне заломили руки и вывели вон.

***

Камера подследственных мало чем отличалась от камеры во Всеслире, разве что стены не каменные да народу побольше. Правда, сидеть приходилось не на полу, а на стульях. Я сперва подумал, что они приделаны к полу, но, к моему удивлению, стул вполне можно было поднять. Правда, при этом он обвисал какими-то вялыми стебельками. Но стоило поставить его обратно на пол, как через секунду он вновь становился добротным прочным стулом. Чудеса! Наконец я просто сел и принялся тихонько думать о своём. Вскоре меня вывели.

Пройдя коридор, я оказался в кабинете, обставленном не многим богаче камеры. По центру сидел моложавый человек.

— Здравствуйте, я ваш следователь, Йелим. Должен вас предупредить, что я стажёр, и если вы хотите, чтобы ваше дело вёл более опытный сотрудник, прошу незамедлительно об этом сообщить. Так вы — Декстер Новик?

— Да, я Декстер Новик.

— Вы с Низшего мира?

— Да.

— Я почему-то так и думал. Перед допросом у нас принято адвоката просить, но, с другой стороны, я сам должен был его предоставить… Он вам нужен?

— Не знаю.

— Хорошо, я назначу. Итак, где вы были сегодня с двадцати до тридцати часов?

— Ну, гулял.

— Хорошо, вы знакомы с девушкой по имени Надья?

— Э… да.

— Во сколько вы ушли от Надьи?

— Утром, точно не помню.

— Кто это может подтвердить?

— Надья.

— Хорошо. — Йелим развернулся и велел кому-то: — Введите Надью.

Дверь сзади меня открылась, и вошла сама Надья, в наручниках, угрюмая и вроде даже побитая.

— Во сколько ушёл от вас Декстер Новик?

— Это он! — завопила Надья. — Он!

— Во сколько ушёл Новик?!

— В двадцать восемь!

— Спасибо, свободны.

Надью вывели, и Йелим перевёл тяжёлый взгляд на меня:

— Ну, что же, ничего не хотите сказать?

Со стороны наверняка было видно, как я боялся, но ябедничать — не выход. Наверняка есть какая-то лазейка…

— Новик?

Тут меня осенило: ну конечно, Новик!

— Слушайте, — я старался говорить спокойно, но ничего не получалось: меня трясло от страха, — я — разведчик КФИМа. Я воевал. Да, я родился на низшей планете. Вы думаете, мне делать больше нечего, как людей убивать? Только получив паспорт и попав на Фрейм? Да я ради этого паспорта столько по Низшим прошагал!

— Хм… хорошо. Как вы тогда объясните поведение Надьи Прим?

— А я знаю? Меня подставить захотела. Ну, нашла дурачка, который впервые на фрейме, и всё!

— Ладно. Следствие ещё идёт, так что вы будете сидеть в изоляторе до суда. Уведите!

Последняя фраза адресовалась конвоирам, тут же выполнившим приказ. Во Всеслире если и велось следствие, что бывало крайне редко, то длилось оно месяц или два, а потому сидеть я приготовился долго. Делать было откровенно нечего, и я попросил что-нибудь почитать. Мне дали тоненькую книжку «Социализация на Фреймах». Собственно, благодаря ей я и узнал многие вещи. Например, ножик, которым Надья разделывала мясо на кухне, назывался «резак плазменный бытовой». Также там было и про «имплантаты», а именно следующее: «Не бойтесь, если зрачки собеседника приняли необычную форму или их вообще не видно! Это имплантаты…»

Тут я подумал о Надье. Чёрт, как же плохо вышло. И она хорошая девушка, и я кретин! Ушёл бы спокойно и… Эх! Разозлившись, я ударил кулаком стену, разбил руку в кровь, но ничего не почувствовал. Зато я чувствовал обиду на всё: на тех, кто лишил меня дома, на Йелима, на Надью, но больше всего — на себя. Холод отчаяния, тихонько подкрадывавшийся всё это время, теперь не таился и открыто пожирал меня изнутри; голова раскалывалась от боли… Я уже готов был сдаться, лишь бы это прошло, но в один момент меня озарило: они — все они, и Йелим, и Надья, и весь этот проклятый КФИМ — одно целое. Нельзя выделять кого-то одного, чтобы малая часть заставила пожалеть остальное. Я — один против всех. И плевать на Надью — пусть её сажают. Я буду биться до конца.

Полегчало. Я лёг на койку, повернулся к стене и заплакал без слёз, а потом заснул. Снова снился бред: все эти новые вещи — резак, конденсаторы, автомобили… Надья, которая кричала и проклинала меня, мама, сестра, мелкие. Во сне я тоже плакал, но, слава богу, меня разбудили.

— Поднимайтесь. Сегодня суд.

— Уже? — удивился я.

— Давайте скорее…

Охранник оставил завтрак и вышел. В тарелке оказалась каша бурого цвета. Вкуса у неё не было, а потому я постарался съесть её как можно быстрее. О вчерашнем думать не хотелось, но нехорошие мысли сами лезли в голову.

Через несколько часов охрана провела меня в зал суда. Он располагался в этом же здании и походил на большой амбар со стенами, отделанными под дерево. Это меня в такой ситуации даже несколько умилило: сами живут в железных коробках, а здесь…

Меня усадили на скамью в прозрачном кубе рядом с Надьей, которая даже не взглянула на меня. Я потрогал грань: та была гладкая, но будто «кусалась». Кто-то снаружи усмехнулся. Помещение было практически пустым: кроме судьи, охраны и нас с Надьей — всего человек восемь, один из которых оказался побитым мною пройдохой. Он всё время зло смотрел то на меня, то на Надью. Первым заговорил судья, который рассказал о произошедшем, затем встал другой человек. Он тоже упомянул многое, чего я не понимал.

Я прикрыл глаза. В любом случае от меня мало что зависело. Надья же сидела ни жива ни мертва и лишь всхлипывала. Мне опять стало грустно, но вновь пришла на помощь вчерашняя мысль: пусть это жестоко, но всё же она живёт за счёт моей планеты.

А в зале тем временем нарастал шум. Я не мог понять из-за чего: то ли дело было настолько возмутительным, что его все обсуждали, то ли, напротив, от скуки стали беседовать. На замечание судьи никто внимания не обратил, и тогда он нажал на какую-то кнопку.

В зале тут же наступила неестественная тишина, я даже своего дыхания не слышал.

— Прошу рассмотреть следующие факты. — Голос адвоката звучал спокойно. — Надья Прим с низшей планеты, она работала проституткой и систематически подвергалась унижению со стороны сутенёра…

Потом адвокат рассказал суду о моих заслугах перед КФИМом, каким я был героем на войне, но что меня больше всего поразило — он точь-в-точь повторил слова, которые я сказал Йелиму. Как я понял, адвокаты были на нашей с Надьей стороне. По завершении их выступлений судья удалился на полчаса. Наконец, он постучал молоточком и огласил приговор:

— Ввиду улик и обстоятельств, в том числе наличии отпечатков пальцев Надьи Прим на регуляторе инжекторной печки, на которой также была кровь, но учитывая также смягчающие обстоятельства, как то: насилие…

Я удивился: ладно, ещё я не знал ничего про эти «отпечатки», но Надья-то! Она должна была знать! И что ещё за печка? Я-то думал, у них что-то более… технологичное.

–…суд приговаривает: Надью Прим к десяти годам на фрейме, или к двум месяцам на Низшем мире, или к сеансу снижения агрессивности — на выбор осуждённой. Для Декстера Новика, ввиду отсутствия явных улик, а также учитывая заслуги перед КФИМом, суд ограничивается порицанием в первой колонке завтрашней газеты «Сектор».

— Ваша честь! — выкрикнул сутенёр и показал на меня. — Но я же говорил этому Йелиму, что он меня побил!..

— А вам, — перебил судья, — лучше помалкивать! Вы-то что угодно скажете, чтобы свою девочку сохранить… Какой смысл Новику бить вас? К тому же, судя по синякам и информации с подкожных датчиков, били вас не так уж и сильно. Если бы вас бил Декстер, думаю, вы бы здесь не стояли. Тем более микрочастиц Декстера на вас не обнаружено, а Надьи — хоть отбавляй.

— Но, может, его кожа не…

Судья поднял руку, а я выдохнул. Наверняка, если бы дело было серьёзнее, и мою бы кожу обследовали бы и узнали бы, чего у неё «не…», но мне повезло. Теперь-то я буду осторожнее… На меня накинулась Надья. Она била меня по всему телу, ревела, истерила, но я и не сопротивлялся — пусть считает, что я так извиняюсь. В конце концов её оттащили, а меня вывели. Напоследок я успел заметить, как адвокаты многозначительно переглядываются. Девушку я больше не видел.

Около здания полиции цвёл небольшой садик. Я решил было зайти в него, но вдруг услышал за спиной шаги. Это был адвокат, и, если честно, сейчас это был, наверное, самый родной мне человек. Немного смутившись, я подошёл, пожал ему руку и сказал: «Спасибо». Он же одарил меня снисходительно-брезгливой улыбкой и, отвернувшись, побрёл куда-то.

В итоге я заглянул в сад и наконец-то мог порадоваться. Я был на свободе, вынес какие-никакие уроки…

— Эй, Декстер!

Это был Йелим, следователь. Он неспешно шёл в мою сторону.

— Привет. — Йелим сел рядом со мной, я кивнул в ответ, как это делала Надья.

— Учиться жить тебе надо, а то опять к какой-нибудь «Надье» попадёшь, — посоветовал он и спросил: — Ты сейчас где живёшь?

— Нигде. В гостиницу пойду.

— На фрейме жить планируешь? Или к себе домой?

— Не знаю.

Меня откровенно смутил его дружеский тон. Только недавно мы были противниками, а сейчас…

— Слушай, не хочешь поселиться вместе?

— Что?

— Ну, тут такое дело… Я могу оформиться в администрации как твой наставник.

— Это как?

— Наставники — это люди, помогающие людям с нижних. Им полагается денежное вознаграждение… Да и тебе выгода: освоишься быстрее, у меня жить будешь, а это всяко дешевле. Плюс работу тебе найду.

— А я вам не помешаю?

— Нет, я один живу.

Не хватало ещё с сыщиком в одном доме жить! Он же меня в два счета раскусит!

— Нет, мне и так нормально. Да и стеснять не хочу.

Я встал со скамейки и уже собрался уйти, как вдруг Йелим схватил меня за руку:

— Да послушай ты! Сядь. Помимо всего прочего, у меня отец тоже из Низшего был, тоже в армии служил. Меня заделал, когда ещё молодым был, потом в тюрьму попал, причём из-за кого-то вроде Надьи! И то, что тебя не посадили сейчас, не значит, что завтра не посадят. А у меня и жить дешевле, и от всяких там, — Йелим неопределённо помахал рукой в воздухе, — уберегу. Ну, так что?

Я ещё подумал и решился. Правда ведь: денег у меня было мало, куда лететь, я не знал, да даже как тут жить не знаю! Так что, почему бы не остановиться у Йелима, отдохнуть, подзаработать… обвыкнуться, в конце концов?

— Хорошо.

— Вот и прекрасно! Пойдём, прохладно становится. Заглянем в бар? Там всё обсудим.

— Пошли… — Я точно не знал, что делаю, — просто плыл по течению. Предложили помощь — почему нет? Не побили — и на том спасибо.

Пока мы шли, он мне рассказывал об их устройстве, о секциях, помогающих жить людям из Низших миров, обсудили, на какую работу меня скорее возьмут, и так далее. Наконец, когда мы уселись за стойку и заказали пива, он спросил:

— Ну, о чём ещё рассказать?

— Расскажите, почему вы здесь живёте? Почему не на обычных планетах?

Йелим отхлебнул из кружки и продолжил:

— Знаешь о теории относительности?

— Более-менее. Ну, время… — Я лихорадочно вспоминал, что я читал на терминале после прилёта на Фрейм. Что же оно делает. Искривляется? Замедляется? А, Бак с ним. — Заменяется.

— Искривляется, но не суть. — Йелим энергично махнул рукой. — Так вот, время — такой же ресурс, и если есть вариант тратить его медленнее, хотя бы относительно других существ, то почему нет? Пока у нас месяц проходит, у них там несколько раз урожай успевают собрать. В общем, у нас всего в избытке. Но фрейм для этого должен двигаться быстро, я сам точно не знаю… И возможно это на краю… диска. И в одну сторону улетим — плохо, и в другую — сам понимаешь, что будет.

Признаться, я ничего не понял, и мне показалось, что и сам Йелим не понимает.

— И что же будет?

— Нас расплющит в лепёшку. Поэтому мощные двигатели на каждом фрейме стоят.

— Понятно. А как они работают?

— Был один умный мужик…

Я понял, что пора его прервать, поскольку знал он явно едва ли больше моего. Поэтому я предложил беспроигрышный вариант, поднимая кружку:

— Ну, давай за умных мужиков!

— За них!

Выпили за умных, заказали ещё.

— Расскажи, кто у вас тут главный? Самый главный.

— Самый главный… — Йелим запнулся, будто вспоминая что-то. — Хм… есть у нас несколько планет, бывших обитаемых миров, откуда всех эвакуировали. Там теперь самые главные живут; это так называемый Высший Совет Флюксов.

— Это люди? Почему они живут на планетах, а не на фреймах?

— Да, вроде людей. На одной из планет нашли интересную технологию. Благодаря ей мы смогли объединить несколько людских разумов в один коллективный, и теперь их воля передаётся на все фреймы с помощью ретрансляторов. То есть они, по сути, — голова КФИМа и в прямом, и в переносном смысле. А на планетах они живут, потому что там у них больше времени думать и принимать решения. Правда, работа эта — то ли благословение, то ли проклятие. Ведь, с одной стороны, ты главный, гордость всего КФИМа, а с другой… Не просто же так их называют «скоротечниками». Передовые учёные, кстати, тоже с ними живут: там у них больше времени на исследования… по сравнению с нами.

— Понятно. Значит, живут они меньше нас?

— Ну, как сказать… Относительно нас — да, но и мы, и они, к примеру, прочитаем за жизнь одинаковое количество книг. Вот и понимай, как хочешь.

— Хочу, но не понимаю, — признался я.

— Ладно. Пока у тебя каша в голове, это бывает. Потом разберёшься.

— Ясненько. Ну, давай тогда за «главных»!

Так мы сидели до самого закрытия, а потом отправились к нему домой и, даже не раздеваясь, завалились спать.

Так и пошла жизнь в доме Йелима. Он работал в участке, а я — в бистро на окраине города, принадлежавшем семейной паре. Я там был официантом, попутно ходил в общество, помогающее освоиться чужакам, и писал стихи. Я попробовал даже написать рассказ в духе тех, которыми раньше развлекал Кора и Нука: например, как на далёкой планете на деревьях росли сорочки, которые сами умели рассказывать сказки.

Йелим прочёл черновик и хмыкнул: «Не было такого», после чего посоветовал даже не соваться с этим в издательство. Конечно, я попробовал и, конечно, — безуспешно. Стихи мои в итоге тоже оказались никому не интересны: здесь модно было писать о другом, а о другом я не хотел. Да и чем больше я узнавал этот мир, тем больше убеждался — стихи, как и многое другое творчество здесь давно отмерло. Конечно, я мог бы найти кружок по интересам, но это были бы скорее историки, которые эти стихи изучают.

Все библиотеки тут были завалены мемуарами неизвестных людей, и складывалось ощущение, что каждый, у кого была толика свободного времени, писал о себе. За всё время жизни на Фрейме я хотя и видел читающих людей, но не видел ни одной художественной книжки! Скукота.

Йелим оказался хорошим наставником, всегда объяснял мне что-то и помогал. Мне даже было стыдно, что мы познакомились при таких печальных обстоятельствах. Конечно, я твёрдо сказал себе: «Не смей привязываться к кому-либо здесь! Все враги!» Это сработало — по крайней мере, поначалу, — но потом я всё равно привязался к новому знакомому. Впрочем, и от своей цели я не отходил. Поиск планет Флюксов оказался делом сложным. Первой и плохой, и хорошей новостью было то, что тогда, в баре, Йелим рассказал не всё. Для начала, на планетах жили не только сами Флюксы и небольшая группа самых выдающихся учёных: там обитали вообще все учёные, давшие «согласие на невылет» и полный отказ от использования Мирового Пути.

Мало того, на планетах — а они, если верить весьма скромной информации в мировой энциклопедии, находились в одной системе, — были сосредоточены основные производственные мощи КФИМа. Нет, конечно, в государстве было множество частных верфей и ещё больше — государственных, но особенность крылась в географии… или как это… космографии.

Верфи вне системы Флюксов располагались на фреймах, что делало работы на них слишком медленными: пока там строили один лёгкий крейсер, на планете был уже готов десяток. На остальных планетах, подконтрольных КФИМу, частная деятельность строго регулировалась. Хорошей эта новость была потому, что, в теории, одним ударом можно было лишить КФИМ и технологий, и производства, и правительства. Плохо было то, что кулак, который нанесёт этот удар, должен был быть как минимум размером с систему.

Второй, уже просто хорошей новостью, оказалась статья о давней битве в системе Флюксов. Удивительно, что мне удалось её разыскать: ведь расположение местообитания было известно, но их вооружение всячески пытались скрыть. Впрочем, прочитав её, я подумал, что она была написана скорее для острастки: большую часть текста занимало описание уничтожения мятежников, в том числе ход расследования мятежа уже после его подавления. Случилось это десять циклов назад (по моим подсчётам — где-то треть жизни) и началось с недовольства одного адмирала налогами на поставки антивещества (я уже знал, что здесь всё на нём работает). Затем какой-то генерал возмутился квотой на использование оружия, масса антивещества в котором превышает пять граммов… Нашёлся и третий недовольный. Вообще, их было много, но более-менее подробно в статье описывались только трое главных заговорщиков. Про последнего было известно куда меньше: на государственной службе он не состоял, но был крепким предпринимателем, монополистом в области массовой транспортировки существ. Прочитав про эти перевозки, в восторг я не пришёл: перемещали, как правило, коренных жителей одной планеты на другую, причём миллионами за дни. Их использовали как рабов на ещё не опустошённой от вечной добычи всего и вся планете. Конечно, в статье это было описано не так, но кого они пытались обмануть? С другой стороны, все было логично: кто, если не высокий военный чин, сможет скрытно держать на борту десант, чтобы подойти близко к системам Флюксов!

Однако, самое главное, этот третий и разработал план, как победить Флюксов. Я крайне заинтересовался и перешёл к статье, посвящённой его персоне, но там практически ничего интересного не оказалось: мол, был такой, Рокнейстемен, уроженец фрейма «Варистор», но в родстве у него были и миряне. Меня это удивило. Как человек, в чьих венах течёт кровь порабощённых КФИМом жителей, мог зарабатывать, занимаясь бесчеловечными перевозками этих самых жителей? Впрочем, в конце концов, он против КФИМа и выступил — жаль, что неудачно.

Основная часть статьи относилась уже к его деятельности в компании перевозок и участии в мятеже, но что меня обрадовало: он был всё ещё жив! Даже спустя столько времени его не сумели поймать. Вдохновлённый этим, я вернулся к статье про бой в системе Флюксов:

«104.302.ХХХ. 1:64 по У. И. В. Три дальнегалактические пироги, два космических копья и четыре катапульты антивещества приблизились к шестому миру системы ВСФ. В обозе находилось порядка двух сотен космических ускорителей, способных за сто собственных часов произвести до десяти граммов антивещества и шести грузовидовых кораблей, общей вместимостью три миллиона видомест.

104.302.ХХХ. 2:13 по У. И. В. Генерал службы безопасности Фольтол Тьюнин при высшем совете Флюксов вышел на связь с адмиралом Ёртокой Кидаторной и генералом Д с предложением о безоговорочной капитуляции. Главы мятежной армии отказались и вскоре произвели выброс античастиц водорода и углерода по направлению к одному из миров, но система обороны сработала штатно. Следующий залп был дан из… «службы безопасности». Оба космических копья, две пироги и три катапульты антивещества подверглись… и открыли обоз, находившийся в 10⁸ километров под оптической защитой пирог. Второй залп службы безопасности уничтожил оставшиеся боевые корабли и весь обоз. Ввиду отсутствия обломков, кварковых, гравитационных и иных следов, определить количество десанта в грузовидовых транспортах не удалось. Адмирал Ёртока Кидаторна и генерал Д погибли на борту арьергардной пироги. Рокнейстемен, как установило дальнейшее расследование, во время сражения пребывал на частном корабле и скрылся после первого залпа службы безопасности в неизвестном направлении. По сей день в розыске».

Радость роднилась с ужасом. Рок жив? Скрылся? Ещё не нашли? Это, конечно, хорошо. Но что было за оружие, способное не оставлять даже обломков? Даже «следа гравитационного», что бы это ни значило? И какая защита была способна отразить пучок античастиц? Мне Йелим как-то рассказывал, что у них тут всё работало на антивеществе: машине на заводе в реактор запихивали сотую долю грамма — так она и колесила потом циклов сто, а топливо ещё сохранялось. Пистолеты у них тоже использовали антивещество, а так они и стрелять могут как лучом, расход вообще был смешной. Я в местном стереофильме про корректоров видел, как из пистолета в лучевом режиме снесли целую стенку. Из этого оружия можно было стрелять и самим антивеществом, но, видимо, уже в более серьёзных случаях. В фильме это не показывали.

В общем, раздобыли они своё «антивещество» и жили — в ус не дули. Да чего там: даже их корабли стреляли им же, только кратеры оставались, глубоко уходящие вниз. Йелим говорил, что со времён атома ничего сильнее и эффективнее не придумали. А тут есть, оказывается, технология против неё, причём у них же самих. Хорошо одно, что всем известно, где эта система Высшего Совета Флюксов. С другой стороны, было неясно, как в неё попасть, что там за защита, чем атаковать… Всё это можно было бы узнать у Рока, да вот где он, этот Рок?

Раздосадованный, я отошёл от терминала. Может, стоит вернуться к себе? На какой срок там остановили вторжение? На двести моих лет? Мне хватило бы, чтобы пожить нормально. Ну, подумаешь, провёл я на этом фрейме месяц-другой — будет там

Конец ознакомительного фрагмента.